– Я не осознавала, что плачу, – прошептала Мэри, вытирая щеки. – Я просто рада, что ты со мной.

– Я здесь не останусь.

Акс попытался сесть, но хор имени Хера-ли-ты-творишь от абсолютной каждой кости, сухожилия и дюйма кожи оказался слишком громким, чтобы он смог расслышать, без сомнений, логичное объяснение доктора Манелло, почему именно он должен расслабиться и получать удовольствие.

– Нет. – Акс потянулся к катетеру в своей руке. – Я пошел отсюда.

Доктор Манелло с силой сжал его запястье.

– Что, черт возьми, ты творишь?

– Вытащу все сам, раз ты отказываешься.

– Слушай, сынок, я всего час назад оперировал тебя в гребаном переулке.

– Я прекрасно себя чувствую.

– У тебя губы посинели.

– Мое тело, мне и решать.

Они продолжали спорить, а откровенный больничный декор палаты и койка все сильнее раздражали Акса. Как и больничная сорочка. Босые ноги. А также сама мысль, что он застрянет здесь на целый день.

В общем, его бесило решительно все.

– Да ладно? – По крайней мере, хирург отпустил его запястье. – Таков твой аргумент? «Твое тело, тебе и решать»?

Это что, его слова? Черт, он не помнил.

Да плевать.

– Он показался мне резонным. – Акс покачал головой. – Да ладно, я же кормился там от Избранной. Все исцелится за шесть часов. И внутри, и снаружи. Костей сломанных нет, ты сам сказал, что сотрясения тоже нет, и я спас жизнь члену Братства Черного Кинжала.

– И ты думаешь, что это дает тебе полномочия покинуть палату ВРВ?

– Что такое ВРВ…

– Вопреки. Рекомендации. Врачей. Придурок.

– Ну, это уже ВРВП получается…

– Провоцируешь. Я горю желанием треснуть по твоему бедру.

– Какая лирика. И разве вы, человеческие доктора, не даете клятву Гипотетика или что там еще?

– Гиппократа. И, гипотетически, тебе стоит остаться здесь на следующие три часа, в случае появления осложнений может потребоваться повторная операция. Но нет, ты будешь сидеть дома, засунув палец в задницу и истекая кровью.

– Мой палец и близко не приближался к заднице.

– А ты попробуй. Может, простимулируешь мозговую активность.

Акс не смог сдержаться. Он заржал в голос, а потом к нему присоединился доктор Манелло… пока Акс не закашлялся и не схватился за проколотый бок.

– А я что говорил? – мрачно заметил Манелло.

– Просто щиплет. – Акс сделал глубокий вдох и даже не поморщился. Ну почти. – Слушай, Док, просто выпусти меня. Я запрыгну на челнок и уеду…

– Ты не сможешь дематериализоваться.

Дерьмо. Похоже, парень был прав.

– Почему ты так рвешься домой? – требовательно спросил Манелло. – Тебя там кошка ждет? Пес, который грызет мебель?

– Я просто хочу в свою кровать. – И плевать, что он спал на полу. – Все просто.

Доктор Манелло прислонился спиной к стене, нахмурившись так, словно собеседник, разговаривавший с ним на другом языке, собирался уронить наковальню себе на ногу… и хирург пытался сообразить, как же сказать «черт, нет, не делай этого».

– Ты на полном серьезе намереваешься уйти, – пробормотал мужчина.

– Даже если придется пешком плестись до самого дома.

Повисла длинная пауза. А потом доктор Манелло сказал:

– Ладно. Отвезу тебя на скорой.

– Что? Черт, Док, я не могу просить об этом…

– Слушай, упертая ты заноза в заднице, это мое решение. Ты же просто собирался прохромать до гребаного автобуса, тайком, если потребуется, и уехать куда-то в Колди… чтобы уже на месте обнаружить, что ходить ты не можешь, и помирать тебе под солнечными лучами в виде обгоревшего панкейка. После того, как я истратил на тебя семь футов лучшего шовного материала и трижды поседел, пытаясь сшалтайболтаить^[67] тебя к норме.

– Стой, Шалтай-Болтай ведь упал и разбился? Скорее, будет уместней использовать метафору с суперклеем? Или изолентой?

Улыбнувшись, доктор Манелло указал пальцем на капельницу:

– Как думаешь, что за дерьмо я засунул в твой мешочек?

– Звучит пошло. И в последнее время я по девочкам, так что ты пролетаешь.

Хирург, посмеиваясь, направился к двери.

– Я организую все за десять минут. Элена придет, чтобы отстегнуть тебя… а если тронешь катетер в вене? Черта с два я тебя выпущу. Сделаем все должным образом и на моих условиях, ясно?

– Яснее некуда.

Прежде чем человек успел открыть дверь, Акс спросил:

– Я могу увидеть Рейджа? Перед отъездом?

Доктор Манелло посмотрел через плечо.

– Да, он спрашивал о тебе. Можешь не торопиться… отвезем тебя на инвалидном кресле. О, и закрой рот прежде, чем начнешь жаловаться.

– Я не сказал ни слова.

– Это пока.

Когда дверь закрылась, Акс порадовался тому, что, по крайней мере, парень понимает его.

И, вот неожиданность, после того как его «отстегнули», он скинул ноги на пол и осознал, что стоять на своих двоих – та еще задачка.

Как выяснилось, хирург оказался прав в том, что далеко он не уйдет.

Элена, его медсестра, терпеливо ждала, пока он с хрипами перелазил с кровати в инвалидное кресло, а потом отвезла его вниз по коридору, к палате, располагавшейся в двух дверях от выхода, и постучала.

– Войдите, – донесся женский голос.

Медсестра открыла дверь, и Акс самостоятельно заехал внутрь. Возле больничной койки развернулась живописная картина в стиле Нормана Роквелла^[68], Рейдж лежал на спине в ужасном состоянии, краше только в гроб кладут, возле него сидели его возлюбленная шеллан и темноволосая дочка.

И, забавно, Акс верил, что ядерной может быть только бомба… но при виде этой троицы он расчувствовался. В конце концов, к этому все и стремятся… потому что он видел, насколько близки они были, Рейдж держал малышку за руку, а Мэри, которую Акс встречал пару раз в прошлом, обнимала свою дочку.

– Не хотел мешать вам, – пробормотал Акс.

– Нет… – Рейдж подозвал его рукой. – Иди сюда…

Акс подкатился на кресле так близко, насколько это было возможно, и… послал все к чертям. Он выставил тормоза, а потом попытался встать с кресла, используя для страховки поручни на койке.

Вау. Тошнота.

– Спасибо, сынок, – хрипло прошептал Рейдж. – Ты спас мне жизнь.

Блин, у него такие голубые глаза, что кажутся ненастоящими. И они блестели от непролитых слез.

– Да все нормально. Я просто рад, что ты… ну… – Черт, он тоже задумал плакать? – Слушай, мне пора…

Рейдж сжал его руку в шокирующе твердой хватке и повторил:

– Спасибо, что спас мне жизнь. И, сделай нам обоим одолжение, перестань притворяться, будто это не так. Я жив только благодаря тебе.

Акс просто стоял, как статуя. Понятия не имел, как себя вести.

Мэри нарушила молчание. Она заговорила, стоя по другую сторону от больничной койки:

– Я не знаю, как отблагодарить тебя.

– Не стоит. Мадам, мне ничего не нужно. – Акс посмотрел вверх, очень высоко, пытаясь остановить поток слез. – Мне пора. Я собираюсь домой.

– Они отпускают тебя? – удивленно спросил Рейдж. – Сынок, без обид, но не похоже, что ты способен дышать самостоятельно, не то, чтобы отправиться домой без присмотра.

– Я справлюсь.

Брат рассмеялся.

– Говоришь как один из нас.

Повисло очередное молчание, в течение которого Акс отчаянно пытался сдержать слезы.

– Сынок, подойти ко мне.

Рейдж с хрипом сел, и по какой-то тупой, бредовой, непонятной ему причине… Акс с хрипом подался вперед. Когда они обнялись, Акс услышал свой голос:

– Что, если бы я не успел? Об этом… я постоянно об этом думаю.

– Но ты успел.

– А если бы не успел? Ты бы умер, и по моей вине.

Рейдж обмяк, рухнув на койку.

– Нет, виноват был бы я. Мы обсудим все позднее, но, поверь, мне прекрасно известна такая модель мышления… это определение к слову «глупость» – винить себя в чем-то, что зависит только от прихоти судьбы.