В этот момент на него напал Бердекс, и они принялись яростно сражаться. Но почувствовав, что князь начинает одолевать и примеривается перескочить на его корабль, Вирре испугался повторения разгрома на реке Тагэт.

— Отходим! — крикнул он, и хускарлы быстро отошли.

Победа далась Бору тяжелой ценой — пятеро были убиты. Оставалась всего дюжина бойцов, из них Айсат, Талма и еще некоторые были ранены.

Теперь князь в угрюмой задумчивости стоял над телами павших, покрытыми плащами, пока остальные приводили корабль в порядок. Волна плескала в обгоревший борт — хорошо, что успели спустить парус, не то в таком огне легко бы его лишились.

— Мы должны идти до конца, слишком уж много отдано, и кому, кроме нас, по силам завершить это дело? — произнес вслух озерный конунг. — Друзья, мы пойдем на Войкар, город Тьмы, хотя давно оттуда не было добрых вестей. Но там начинается кратчайший путь в горы Тундар, где исчезли талисманы, которые мы разыскиваем. И в этом месте, быть может, мы сумеем разузнать о них поточнее…

Невольно дрогнуло сердце у его людей несмотря на только что пережитую яростную схватку — ибо слухи о Войкаре говорили, что это не лучшее место в Поозерье. Именно потому, что считался он воротами в сумрачные горы Тундар. Однако парус был поднят, и судно упрямо двинулось на север, унося свою отважную команду.

Но кораблю не суждено было войти в темные воды Войкарского ильма, как назывался самый северный залив Доннервада. Прошло уже несколько часов, когда из синих глубин озера вдруг показался темный плавник огромных размеров, а затем вода расплеснулась над громадной, зеленой в темных полосах рыбьей спиной! Появились глаза подводного хищника, налитые ледяной злобой.

— Щука! — закричал кто-то. Да, это была щука, но какая! В полтора раза длиннее корабля!

Глаза ее уставились без всякого выражения на судно, покачивавшееся на волне, и мощное тело без всплеска ринулось вперед.

— Скорее на весла! — скомандовал Бор. Стукнули уключины, всплеснула вода, и, подгоняемая гребцами и парусом, ладья уклонилась от атаки. Несколько раз промахивалась исполинская щука, но продолжала нападать. Князь решил испытать на озерном чудище силу короны Грома. Однако при виде золотого венца гигантская рыба разъярилась еще больше, точно желтый блеск резал ей глаза. Она кинулась на судно, на этот раз с треском обломав часть планшира ударом хвоста.

В этот момент конунг поразил ее копьем, но оно со звоном отскочило, погнувшись от непроницаемой, покрытой слизью чешуи огромной рыбины. Ладья чудом избежала нового сокрушительного удара, и волна обдала людей потоками воды. Вдалеке показались угрюмые пустынные берега, изрезанные длинными узкими заливами, носившими название паров и глубоко вдававшимися в скалистое побережье.

— Щука гонит нас к Ностранду, Берегу Мертвых! — воскликнул Гунн с тревогой. — Мы разобьемся там на подводных скалах! Этот берег исхлестан ветрами с Тундар и Харвада и почти безлюден… К тому же, говорят, там скрываются роковые ловушки древних колдунов…

Корабль бежал прямо к берегу, стараясь уйти на мелководье, чего, однако, по внешнему виду скалистых паров и наволоков трудно было ожидать. Но только там могли они укрыться от громадной рыбины. Точно вынюхивая людской запах, мертвоглазая щука ринулась по следу, разинув огромную, как пещера, зубастую пасть. Казалось, корабль будет неминуемо перекушен, точно тростинка, и все утонут в холодных водах Доннервада.

Ведомый инстинктом, конунг вырвал ржавый меч и, как в схватке с ведьмами, перехватил его будто копье. Тут раздался громкий треск и страшный толчок опрокинул на дно всех, кроме Бора, державшегося за корму. Он только крепче сжал меч и изо всей силы метнул его в ужасную разверстую пасть надвигавшейся гигантской рыбы.

Звук, напоминающий шум водопада, вырвался из ее глотки, когда туда впилась стальная заноза, причинившая боль самой колдовской сути этого существа. Меч вел себя точно живой, все глубже входя в плоть рыбы. Щука встала на дыбы, и через мгновение страшный прямой удар хвоста обрушился на засевшее судно, раздробив корму и выбросив князя далеко в безымянной залив… Чуть не захлебнувшись, он выгреб на поверхность и в полубеспамятстве поплыл к ближайшему каменистому берегу, возвышавшемуся над водой…

Очнулся Бор, когда уже близился вечер. Мокрая одежда все еще холодила тело. Золотой обруч, свалившийся с головы, лежал рядом на песке. Каким чудом он удержался при страшном крушении? Пошевелив рукой, конунг нащупал на боку свой меч и к нему сразу вернулось спокойствие. Он резко поднялся, стиснув зубы, и огляделся. Кругом — никого! Бор вспомнил, что находится в месте, носящем зловещее название Берега Мертвых. Лишь кое-где на голом берегу виднелись чахлые, искривленные ели.

Взглянув на темный узкий залив, он увидел вдалеке лишь камни, на которых виднелись жалкие обломки: все остальное пошло на дно.

— Где все мои товарищи?! — вскричал он. — Где дружина моя?! Неужели всех сгубило проклятое чудище?

Бор зашагал вдоль берега в надежде отыскать хоть кого-нибудь из своих и, поднявшись на камень, обнаружил, что находится на мысу. Он уже разогрелся от ходьбы, и кровь быстрее побежала по жилам. В этот момент в глаза ему бросился странный знак, выложенный из светлых камней неподалеку от него, на самом берегу пустынного холодного залива… Это была бесконечная спираль лабиринта, казалось обозначавшая самое удобное место для причаливания корабля. Знак настолько древний, что даже лишайник успел всползти, осесть, расселиться на белых камнях…

Непонятное любопытство смутной силой подталкивало его подойти поближе, рассмотреть эту спираль; ее рисунок, казалось, втягивал в себя. Только когда он оказался совсем рядом, странное воспоминание чуть шевельнулось в нем, заставив поднять корону, которую он держал в руке, и надеть на голову.

Мгновенно точно задернулась перед ним темная завеса, сотканная из ячей мрака. Она колебалась над камнями, образуя бестелесую сеть, один вид которой привел бы в трепет менее смелого человека, если бы он ее мог увидеть. Конунгу оставался лишь шаг, чтобы запутаться в ней. Он понял: колдовство бесконечного узора, похожее на то, что лишало воли людей, попавших к ведьмам Изкара, привлекло его сюда. И в памяти всплыли рассказы о ловушках, созданных древними колдунами из обрывков сетей Морены…

Он обошел каменный лабиринт стороной. И внезапно увидел торопящуюся к нему знакомую фигуру.

— Бор! Хорошо, что ты не сунулся в каменную плетенку!

— Гунн, дружище! Как я рад, что с тобой ничего не случилось! — закричал князь, раскрывая объятия.

— А что со мной могло приключиться? Промок только слегка. Я не думал, что ты пропал. Однако, увидев тебя случайно в этом опасном месте, кинулся наперерез, чтобы предупредить, но, к счастью, мое опоздание не оказалось роковым.

— А что это за место такое?

— Тебе эта каменная спираль не напоминает вершу для рыбы, которую рыбаки, случается, плетут на мелководье?

— Да. И странную темную сеть увидал я над нею с помощью венца.

— Ты уберегся от большой опасности. Слыхал я, что на этом берегу — там, где удобно было причаливать, ставили древние тундарские колдуны верши на людей! Жертвы им нужны были для Рота-Мублена и других темных богов. Не вырваться было из них, ибо колдуны находили и использовали для постройки зацепившиеся за скалы обрывки сети Морены, которую не в силах разорвать ни один смертный! Ушли они отсюда, пропали, а ловушки стоят. Я приметил эту издалека, потому что знал об их существовании и велел обходить всем десятой дорогой.

— А кто еще спасся?! — взволнованно воскликнул князь, услыхав последние слова.

— Многие: Айсат, девушка, шестеро дружинников. Еще одного, я видел, раздавило, а трое пропали, наверное утонули, оглушенные.

— Жаль их! Есть ли оружие? — спросил князь, увидев топор на поясе воина.

— Да, часть спасли, потому что нос ладьи утонул не сразу. У меня твой этелькузский щит оказался…

— Это хорошо. Ну, веди меня. Пока живы — будем идти!