В полдень завиднелся и низкий берег, образованный растресканными гранитными глыбами, оглаженными волнами. Все ближе они, и на их темной поверхности различимы даже светлые рисунки человеческих и звериных фигур: таинственные древние знаки острова.

— Знаки! — с благоговением прошептали вполголоса несколько гребцов. На веслах, опустив парус, они вошли в уединенную бухту. В ней белая песчаная полоса вдоль камней и почерневший деревянный причал облегчали подход. Коснувшись бортом пристани, ладья качнулась, и не успел канат обвиться вокруг сваи, как настил заскрипел под тяжестью шагов богатыря-конунга.

— Мы сейчас идем вглубь, к Хороводу, чтобы спросить Оракула! — сказал князь, обращаясь к своим людям. — Половина вас остается здесь, под командой Айсата, так как Гунн пойдет со мной. Мы возьмем припасов на два дня — охотиться здесь запрещено обычаем предков. Помните об этом и остающиеся!

— Бор, мы не нарушим заветы заповедных мест! — отвечал за всех Айсат — средних лет широкоплечий дружинник с кустистыми бровями северянина.

Махнув на прощание рукой, князь и с ним остальные двенадцать человек цепочкой углубились в лес по узкой, извилистой тропе, шедшей между вековых сосен. В лесу дышалось как-то по особому покойно, точно сень вечного мира овевала эти священные места. Среди стройных корабельных стволов иногда мелькал силуэт зверя, забывшего страх перед человеком; в глубине крон пели птицы. На солнечных полянах горели цветы. Большая часть острова была заповедна и не населена, хотя на другом его конце приютилась пара деревенек, принадлежавших волхвам Оракула и местным рыбакам.

Тропа все время шла в гору по пологому склону, то там, то здесь виднелись глыбы камня. Наконец на вершине холма вековой лес расступился, и перед глазами столпившихся на опушке дингардцев открылось просторное дерновое, каменистое поле. Посередине его возвышались громадные, вертикально установленные камни, высотою в три человеческих роста. Эти гигантские, плохо обтесанные глыбы, которых Бор насчитал двадцать три, образовали хоровод, застывший на века и тысячелетия. Сумрачным величием веяло от этого грубого древнего сооружения.

— Вот он, Хоровод Сейдов! — напряженно прошептал Талма. Тесной группой приблизились они к исполинскому каменному кольцу, и тень его пала на них.

— Давно, слышал я, стоят эти камни… — промолвил задумчиво Бор, притрагиваясь ладонью к шершавой поверхности гранитной глыбы. — Ты, Гунн, помнишь предания о них?

— Слыхал я, что в давние времена обитали тут повелители камней, великаны-сейды. Водили они меж собою хороводы. Но как-то раз обидели чем-то Властелина великих камней, прогневался он, и тень бога опустилась на них. И тогда обратились они в камень, и стоят по сей день!

— И это все? — недоверчиво взглянул князь на неровные глыбы.

— Ну, есть и другое предание. Говорят, тысячу лет назад жили здесь древние люди, колдуны, которые возвели себе на славу эти столбы, храм из камня, и наделили его даром прорицания, каким доселе обладало лишь круговращение звезд! И возгордились они необычайно. Но после из-за гор Тундар пришли тучи, и на много лет заволокло ясное небо пеленой. Мгла опустилась над миром, и наступили долгие холода… А когда облака наконец рассеялись, то уже не было этих людей. И остались от них лишь длинные могильные холмы…

— Да, это больше походит на истину… — Между тем, пока они обходили вокруг, озерный конунг разглядел в каменном кольце проход с востока, образованный недостающим двадцать четвертым столбом. Оттуда тянулась аллея, обозначенная небольшими глыбами, вросшими по самые верхушки в землю. Дорожка упиралась в вертикальный плосковерхий камень, немного выше макушки человека, со сквозным отверстием вверху размером с кулак.

— Что бы это могло быть? — вырвалось у князя.

— Это Визир, — раздался негромкий голос. Зашуршал папоротник, и перед путниками предстал невысокий темноволосый человек в белом волховском плаще. Его странное лицо имело почти ромбическую форму: то был потомок древнего племени, один из тех, кто пережил время вместе с Хороводом. — Что вы здесь делаете? Что привело вас сюда? — спросил он их.

— Мы пришли узнать, как нам защититься от колдовства и остановить небывалую засуху! — ответил Бор за всех. — Мы шли из Дингарда получить ответ. Кто ты, в плаще волхва, задающий вопросы?

— Я — один из тех, кто при храме Оракула извечном. Тысячу лет мы спрашиваем совета у каменного хоровода великого Властелина, и тысячу лет дает он свои туманные, но верные ответы. Хотя иной раз и трудно бывает их разгадать…

— Сможет ли он ответить на наш вопрос?

— Прорицание происходит на рассвете: солнечный луч через «око» в камне Визира падает на внутреннюю поверхность глыб Хоровода и освещает один из тысяч вырезанных там рисунков. И каждый раз это оказывается нечто, служащее ответом на заданный вопрос, хотя тысячу лет назад нанесены на камень эти изображения… Такова сила древней мудрости!

— А пока я прошу вас покинуть это место и расположить лагерь на травах, в стороне от храма, чтобы не был потревожен ночной покой духа Оракула И еще — лишь благородный металл, извлеченный из камня, допускается сюда — но не темное болотное железо. Вы должны оставить свое оружие в лагере, и вернетесь за ним позднее.

— Мой меч не из болотного металла! — отвечал Бор волхву. — Привезен он из дальней стороны. Выплавлено было железо из рудного камня, и на берегу холодной реки в огненных горнах откован меч искусными карликами и закален в текучих водах. Выпал этот меч на зеленую траву из руки вождя воинственных пришельцев, сраженного моим отцом в дни его молодости, и мой он теперь по праву наследия!

— Хорошо, свой меч ты можешь оставить на бедре, — ответил волхв. — Но помните, здесь вы должны быть еще до рассвета! Пока прощайте. — И он растворился в зелени леса.

— Не поймешь этих волхвов Оракула — темно они говорят… — протянул Гунн. — Но незрелое железо болотное не любят они, предпочитая светлую бронзу…

За каменным Хороводом начинался луг, на котором то там, то здесь загадочно поднимались из травы глыбы, покрытые древними рисунками и письменами. В одном месте вдоль их тропы протянулась длинная насыпь высотой по грудь человеку.

— Вот он, длинный курган, — сказал Гунн, кивнув головой. — Будто спят под ними исполины, принесшие камни для Хоровода, и наступит день, когда они восстанут по слову бога…

Раскинув свой небольшой стан по возможности дальше от древних могил, путники перекусили чем судьба послала, оглядывали окрестности и до вечера бродили по округе, силясь прочитать надписи, в давние времена запечатленные древними письменами на вросших в землю камнях. Но вот стемнело. И только разложили костер из сушняка на давнем кострище, послужившем не одному поколению, как вдруг, на севере, лучиками вспыхнули, а затем развернулись полотнища сполохов розовато-голубого сияния.

— Смотрите! Смотрите! Знамение! — закричали все, вскакивая и вглядываясь в чудесную игру света на небе.

Один Гунн не разделил всеобщего восхищения.

— Говорят, в горах Тундар их видят куда как чаще! То отсветы подземных кузен, где куется ледяное оружие Чернобога, — медленно проговорил он.

— А наш волхв говорил, что это сполохи битвы Чернобога с Юмбелом… — возразил Бор.

— Кто их знает, что это такое…

— Скажи, Гунн, эта холмы, камни на острове — словно старые могилы…

— Я слыхал, в старину, чтобы мертвые не беспокоили живых, их хоронили на островах: вода — преграда для навий… Говорят, и сам Хоровод стоит на таком погребении, самом древнем…

Огонь потихоньку переползал с полена на полено, оберегая дрему уморившихся за день людей. Князь, сидевший в стороне от дружинников, встал и отошел за пределы светового круга. Внезапно ему почудилось, точно какие-то тени поднялись над древней могилой.

— Что это? — вырвался у него шепот.

— Здесь иногда оживают тени минувшего, чтобы вспомнить великое свое прошлое, оглянуться и вновь уйти в землю! — прозвучал над ухом у него голос незаметно подошедшего Гунна.