Повзрослевший Лис до глубокой осени жил в становище вместе с людьми. Когда донольцы переселились на зиму в саманную крепость, он остался в пещере. Уют отсека оказался ему не по нраву. После ночной «службы» с охранниками звереныш отсыпался. Но неожиданно Лис исчез, ушел ночью в степь. Охранники переживали, лишились они надежного помощника. Сожалели о случившемся и дети, и взрослое население становища.

Уже зимой, по снегу, дружина вела разведку вокруг становища по границе долины. Был солнечный день, видимость от горизонта до горизонта. Боковой дозор от звена Лаза вдруг начал подавать сигнал, «Внимание». А вскоре люди увидели захватывающую картину. Вытянув пушистый хвост, по степи неслась серовато-рыжая лиса, по пятам мчалась тройка волков. Но не это удивило донольцев. Когда жертва заметила людей, не бросилась от них в сторону, а устремилась навстречу.

— Это же наш Лис! — воскликнул дозорный.

И действительно, перепуганный, запыхавшийся зверь вскоре оказался у ног дружинников, повизгивая, начал тереться о ногу Данца. Волки остановились на почтительном расстоянии от места встречи лисы с человеком.

Еще раз уйти из становища Лис попыток не делал, жил в пещере, кормился мышами. По-прежнему был любимцем соплеменников, нес «службу» вместе с охранниками.

Прошли годы. Во время охоты на шерстистого носорога погиб Селон. Пронзил зверь сына вождя своим длинным рогом. Старшим группы охотников вождь назначил крепкого телом и духом внука, высокого Кола. Не утратив доверия соплеменников, белый, как снег, Нольц передал бразды правления племенем младшему сыну. Из кареглазого стройного юноши Данц превратился в крепко сложенного мужчину. Волнистые русые волосы до плеч, дугообразные густые черные брови, обаятельная улыбка делали его, жителя каменного века, симпатичным и по современным понятиям.

Тесный союз донольцев и уольцев под руководством вождей Данца и Бора никогда не омрачался недружественными помыслами и делами. Как и в старину, обменивались соседи девушками, опытом изготовления оружия и домашней утвари. Встречались родные и близкие двух племен в зимнее время, летом непреодолимым препятствием являлся широкий и глубоководный Дон.

Ия народила кучу несимпатичных, груболицых, но детей-людей, способных говорить. Они со временем превратились в сильных и смелых дружинников, удачливых охотников, зорких охранников.

Улка подарила молодому вождю сына и дочь.

Разросшееся племя донольцев со временем начало жить отдельными многодетными семьями, для каждой из них строились заглубленные в землю древо-костные землянки. Группы живущих совместно близких родственников самостоятельно занимались охотой, собирательством съедобных растений и плодов деревьев, посевами трав с лечебными семенами.

Родная земля кормила и поила своих хозяев. Щедрое солнце закатными и восходящими лучами извещало о начале и конце прожитого дня, каждую весну вновь и вновь животворило природу.

С годами совместными усилиями донольцы и уольцы, под началом сыновей Данца и Бора окончательно вытеснили с освоенных территорий кланы и группы полузверей. Судьба не жаловала степных кочевников, по научному наименованию, неандертальцев. Схватку с пришельцами они проиграли бесповоротно, раз и навсегда.

Боевая дружина донольцев во главе с Ником, сыном Данца, своего существования не прекратила. Она не привлекалась к хозяйственным работам, обеспечивала безопасность соплеменников на дальних подступах к становищу.

Новый вождь племени унаследовал требования отца, пресекал всякое проявление вражды между соплеменниками независимо от того, какого цвета они имели волосы и кожу.

Непритязательные и непривередливые переселенцы из субтропиков стойко переносили тяготы и лишения на степных просторах придонья, с радостью воспринимали успехи соплеменников в больших и малых делах, вместе сопереживали, если случались горе или неудачи. Они были, вероятнее всего, довольны жизнью и вряд ли захотели бы поменять ее на какую-либо иную.

Немногие из двух последних поколений жителей России смогут ответить сегодня, что такое «трудодень». Исчез термин из лексикона людей за ненадобностью. А еще несколько десятилетий назад его смысл являлся составной частью повседневной терминологии и старого, и малого жителей села.

Трудодень — единица учета труда, которая записывалась колхознику в ведомость за выполненную работу в течение дня. Он определял долю дохода колхоза по итогам года, являлся мерилом оплаты за деятельность колхозника в зависимости от количества продуктов и денег, вырученных сельскохозяйственной артелью.

Работа в колхозе оценивалась в зависимости от квалификации работника, сложности, трудоемкости и ее важности для хозяйства. Трактористу гусеничного трактора, например, за каждую выработанную сменную норму начислялись 1,4 трудодня, колесного — 0,9 трудодней. Прицепщику на тракторных прицепах 75 % от количества, полученных трактористом. Более простые работы в колхозе оценивались меньшей частью трудодня.

Быстрые потоки дней и лет уносят былое, новые времена стирают воспоминания. Нет-нет, да и возникают в памяти «кино» под названием «Моя жизнь». Пришел на память этот самый «трудодень». Не в связи с какими-то современными событиями, а просто вспомнилось слово, связанный с ним рассказ друга детства, Кольки Скрипцова.

1941 год. Пуржила смертями война, ее жуткое дыхание чувствовалось в самых дальних уголках страны. Но жизнь не останавливалась. Начало октября. К этому времени в казачьем хуторе Грешновка Бударинского района Сталинградской области не осталось ни единого мужчины призывного в армию возраста. Ни единого! Деды, подростки и женщины, женщины, везде и всюду. Уже получено много «похоронок» на убитых отцов, мужей, братьев, детей. С разговоров об этом и слез начинался каждый новый день в колхозе имени «КИМ». Какое отношение имел Коммунистический интернационал молодежи к казачьему хутору, никто не задумывался. Расшифровать аббревиатуру мог далеко не каждый колхозник. «КИМ» и «КИМ», чем это название хуже или лучше например, имени «Калинина» или того же «Берия».

Грешновцы собирались перед началом работы рано утром возле правления колхоза. Здесь люди рассказывали друг другу о снах, гадали, что они означают, чего следует ожидать, делились скудными новостями, полученными из писем фронтовиков или небольшого формата еженедельной районной газеты «Сталинский клич». Газету выписывали мужчины не только за содержание, тонкая бумага хорошо шла на самодельные папиросы-самокрутки.

Этот день начинался не радостнее предыдущего. Почтальон принес в хутор накануне очередные две «похоронки». Люди молча выслушали из уст председателя сельского совета сообщения о начале битвы под Москвой, количестве уничтоженных солдат и офицеров, единиц боевой техники немцев. Не забыл он кивнуть на лозунг, что висел над входной дверью — «Все для фронта, все для победы!», пожелал хуторянам успешно справиться с дневным заданием.

Кольке двенадцать лет. Жили они с братом Валентином у деда Дмитрия Карповича и бабушки Феодосии Ивановны. Разнорабочей в МТС матери одной прокормить троих детей трудов стоило. Дед — колхозный пчеловод, у него более шестидесяти ульев общественного хозяйства. Брат учится в хуторской школе, постоянный помощник деду в пчелиных делах, Колька помогал лишь во время школьных каникул. Но война! Бударинская средняя школа, где учится Колька, до конца уборки в полном составе мобилизована на работы в помощь фронту. Младшие классы собирали хлебные колоски, оставленные на полях во время уборки урожая комбайнами. Старшеклассники — разнорабочие в колхозах. Кольке необходимо представить в школу справку от правления колхоза имени «КИМ» о количестве наработанных трудодней во время вынужденных каникул. За помощь деду их не начисляли.

Хорошо подготовленные трактористы на фронте водят танки. Их сменили ребята непризывного в армию возраста. После краткосрочных курсов, а иногда и без них они теперь стали колхозными механизаторами. Трактор, он как лошадь или бык, тоже нуждается в повседневном умелом уходе и обслуживании, иначе работать не будет. Но дорога каждая минута, не до особых забот.