Около береговой черты катера отдали буксиры, и мотоботы пошли своим ходом к берегу. И в этот миг заработала вражеская артиллерия. Мины и снаряды рвались на кромке берега и в воде.

Гитлеровцы включили прожекторы и осветили все побережье.

Однако мотоботы упрямо шли к цели. Вот один, другой, третий ткнулись носами в берег, и десантники выскакивали с криками:

— Полундра!

— Ура!

— За Родину!

— Даешь Крым!

— Вперед! Даешь Севастополь!

Тридцать пять суток прошло с той ночи. Но Таня все помнит, все запечатлелось в ее памяти.

Ей помнится, как ее ноги обожгла ледяная вода, как, выскочив на берег, тут же залегла. Все побережье оказалось опоясанным проволочными заграждениями, минными полями. Но лежать тут, где рвутся снаряды, значит погибнуть, не выполнив боевого приказа.

— Бросайте на колья плащ-палатки и бушлаты! — раздался зычный голос лейтенанта Литова.

Под напором людских тел рухнули колья, которые крепили проволочные заграждения, и моряки рванулись вперед. Но вскоре были вынуждены остановиться — перед ними минное поле. Но вот кто-то вскочил и побежал на минное поле. Взрыва не последовало.

— Ребята, за мной! — услышала Таня девичий голос. — Тут мин нет!

По голосу Таня узнала санинструктора Галину Петрову.

За ней побежали остальные моряки. Уже двести метров отделяли их от берега. И тут упал лейтенант Литов. Его связной матрос Каменец наклонился над ним. Лейтенант был жив. Каменец подозвал матроса Немова. Они положили раненого на плащ-палатку и понесли на берег, чтобы погрузить на мотобот. Но тут лейтенант пришел в сознание. Он пытался встать, но не смог. Перебитыми оказались обе ноги.

— Несите меня на плащ-палатке вперед! — приказал Литов.

Каменец и Немов потянули плащ-палатку, на которой лежал командир роты. Подняв руку с зажатым в ней пистолетом, Литов крикнул, напрягая покидающие его силы:

— Матросы! В атаку! Не останавливаться!

Теперь, когда проволочное заграждение и минное поле осталось позади, матросы бросились на штурм дотов и дзотов. В ход пошли гранаты. Затрещали автоматы.

Началась рукопашная схватка. Гитлеровцы не выдержали натиска. Оставив позади немецкие траншеи, блиндажи, матросы рванулись вперед.

Гитлеровцы получили подкрепление и перешли в контратаку. Морякам пришлось отойти на удобный рубеж. Во время отхода при взрыве мины убило Немова, тяжело ранило Федоренко. Вторично был ранен лейтенант Литов.

К утру моряки заняли оборону, приспособив для этого немецкие окопы. Южнее приготовились к обороне десантники из 318-й стрелковой дивизии. В распоряжении десантников оказался противотанковый ров протяженностью до трех километров. Десантники стали окапываться на противоположной его стороне. В их распоряжении оказался железобетонный дот, в котором впоследствии расположился штаб 318-й дивизии. Этот дот штурмом взяла рота автоматчиков старшего лейтенанта Цибизова.

Таня не знала, высадился ли командир батальона капитан Беляков. Сказали, что боем руководил заместитель по политчасти капитан Рыбаков. Позже, когда Таня уже лежала в подвале раненной, она узнала, что командир батальона не сумел высадиться с первыми десантниками. Мотобот, на котором находился командир батальона, тащил на буксире баркас с матросами. Когда мотобот подходил к берегу, то с него отпустили буксир, чтобы баркас шел дальше своим ходом. Буксирный стальной трос намотался на винт мотобота, судно потеряло ход и стало неподвижной мишенью. Кругом рвались снаряды и мины, а матросы ныряли в воду и распутывали трос. Только под утро им удалось освободить винт и доставить на берег командира батальона и находившихся с ним десантников.

Тане запомнилось то хмурое утро. Рассвет был без солнца все кругом окрасилось в тусклый цвет — и небо, и земля, и море. И люди казались серыми, слившимися с землей. Недалеко от одного расчета противотанкового ружья Таня нашла ячейку и заняла позицию. Вскоре ее начало знобить. Вспомнила что прыгала в ледяную воду и набрала в сапоги. Надо снять их и выкрутить портянки и носки. Кажется, в вещевом мешке кроме патронов, гранат и сухарей есть сухие носки.

Она уже наклонилась было снимать сапог, как услышала чей-то звонкий голос:

— Приготовиться к отражению психической атаки! Огня не открывать до сигнала! Сигнал — ракета!

Таня выглянула из ячейки. Во весь рост, не сгибаясь, шагала цепь вражеских солдат. Ширина цепи была не менее километра. За первой цепью виднелась вторая.

Гитлеровцы шли, держа автоматы прижатыми к животу, но не стреляли.

Таня взяла на прицел офицера. Когда немцы приблизились метров на сто, вверх взвилась красная ракета, и Таня нажала спусковой крючок. Офицер упал. Она выбрала вторую цель.

Тишину разорвали автоматные выстрелы, открыли стрельбу и немцы. Через несколько секунд заговорили пулеметы.

Поредевшая вражеская цепь дрогнула, смешалась со второй. Не выдержав огня десантников, немцы повернули обратно и побежали.

Опять раздался тот же звонкий голос, который несколько минут назад призывал приготовиться к отражению атаки:

— Не выскакивать! Преследовать не будем! Маловато нас! Немцы возобновят атаку! Быть готовыми!

Заработала вражеская артиллерия. На позиции десантников стали густо падать снаряды и мины.

Таня сидела в ячейке и перебирала патроны, которые достала из вещевого мешка.

Немецкие артиллеристы перенесли огонь на берег, и Таня услышала:

— Опять, гады, идут в психическую…

Ячейка Тани находилась около противотанкового рва. Оттуда раздался знакомый девичий голос:

— Назад побежите — своя пуля догонит!

Это Галина Петрова стращала кого-то. «Боевая дивчина», — подумала о ней Таня. С Галиной она познакомилась три дня назад, накануне десанта. Они поговорили с полчаса, и этого времени было достаточно для того, чтобы проникнуться уважением друг к другу. Они были одинакового роста, обе подвижные, только Галя светловолосая, голубоглазая. Губы у Гали маленькие, розовые, уголки их приподняты вверх, поэтому казалось, что она всегда улыбается. Узнав, сколько врагов уничтожила Таня, она воскликнула: «Ого! Целую роту спровадила на тот свет. Дай поцелую за это».

Вторая психическая атака немцев также не удалась. Они не рискнули броситься в рукопашную и опять откатились.

«Теперь пустят танки», — подумала Таня.

И не ошиблась. Правда, противник пустил не танки, а самоходные орудия. Их было двенадцать. Подойдя к противотанковому рву метров на пятьсот, они начали обстреливать позиции десантников. Ответного огня по ним не вели. Тогда самоходки осмелели и придвинулись ближе. За ними жались немецкие автоматчики.

Было ясно, что гитлеровцы хотят во что бы то ни стало выбить десантников за противотанковый ров. Если это им удастся, то положение десантников сильно ухудшится.

Таня увидела, как лежащий впереди матрос Дубковский навел противотанковое ружье на идущую самоходку. Пуля перебила гусеницы, самоходка остановилась, развернула ствол орудия и выстрелила. Выстрел оказался точным. Противотанковое ружье исковеркало осколками, а Дубковского ранило в голову. Второго выстрела самоходка не произвела. Кто-то бросил в нее противотанковую гранату, и самоходка запылала.

Таня увидела, как мимо нее пробежала Галина Петрова. Вот она упала и спрыгнула в окоп, где находился Дубковский. Вскоре она выбралась из него и поползла назад. Увидев Таню, махнула ей рукой и улыбнулась. Поблизости разорвались два снаряда, и Галина вслед за взрывами поднялась и несколькими прыжками подскочила к ячейке Тани.

— Передохну немного, — спокойно проговорила она, садясь на корточки. — Как твои дела? Не зацепило? Ну и хорошо. А Дубковского в голову. Перевязала, отправляться на берег не хочет. Ружье его разбито, с автоматом остался. Ты приглядывай за ним.

Она вынула из кармана сухарь и протянула Тане:

— Погрызи. Патронов у тебя в достатке? Могу принести.

— Ты не очень-то рискуй, — заметила Таня. — Снаряды рвутся, а ты бегаешь.