Новосельцев повел катер в ту сторону, где «мессершмитт» обстреливал на бреющем полете воду. Значит, там есть люди.

Солнце близилось к горизонту. Скоро стемнеет. Надо торопиться. Новосельцев перевел рычаги машинного телеграфа на «полный вперед».

До наступления темноты спасли еще пятерых матросов и одного офицера.

Несмотря на темноту, катер продолжал бороздить море. Но больше никого из воды не подняли. Часов в восемь вечера Новосельцев получил радиограмму, предписывающую ему идти в Геленджик. Оставив на мостике за себя Дюжева, Новосельцев спустился в кают-компанию, где находились спасенные. Все они уже были переодеты в сухую одежду, которую им одолжили матросы. Их мокрое белье и обмундирование сушилось на горячих трубах в моторном отделении. На столе в кают-компании лежал хлеб, стояли банки с тушенкой, большой чайник. Все с жадностью пили чай, обнимая обеими руками горячие алюминиевые кружки. Кок стоял у дверей и приговаривал:

— Пейте до пота, чай простуду выгоняет.

Офицер, когда вошел Новосельцев, встал и протянул руку.

— Спасибо, командир, от всех нас, — сказал он дрогнувшим голосом. — Вы вернули нас с того света.

Офицер был широкий в кости, и китель Новосельцева, который тот одолжил ему, не сходился на груди, поэтому был застегнут только на нижние пуговицы. У него широкоскулое лицо, под маленькими, но острыми глазами отеки, густые темные брови сходились на переносице.

Новосельцев сел рядом с ним и спросил, что же произошло, почему корабли погибли.

— Почему? — хмурясь переспросил офицер. Он покосился на матросов, словно раздумывая, говорить при них о том, что у него накипело на сердце, потом тряхнул головой и махнул рукой: — Потому что война.

Из рассказов офицера и матросов выяснилось следующее.

Черноморскому флоту было приказано атаковать порты Ялта и Феодосия и бухту Двухъякорную, где, по данным разведки, гитлеровцы сосредоточили транспортные корабли, бронебаржи, самоходные понтоны.

В набеговую операцию выделили эсминец «Харьков», миноносцы «Беспощадный» и «Способный».

Когда стемнело, все три корабля покинули порт Поти. На переходе в районе Туапсе над кораблями пролетел немецкий гидросамолет «Гамбург-139». Он сбросил над ними светящиеся бомбы. С кораблей открыли стрельбу из зенитных орудий и пулеметов. Гидросамолет сбросил бомбы и улетел. Ни одна бомба в цель не попала. Корабли продолжали свой путь. Лидер «Харьков», обладающий хорошим ходом, оторвался от миноносцев и ушел вперед. Он должен был атаковать порты Ялта и Феодосия, а миноносцы направились к бухте Двухъякорной.

Гитлеровцы не ожидали столь дерзкого налета на свои порты и жестоко поплатились за это. Все три корабля успешно выполнили свои задачи. Орудийным огнем и торпедами они уничтожили почти все вражеские плавсредства, находящиеся в портах. Гитлеровцы открыли ответный огонь, когда советские корабли уже уходили.

В шесть часов утра корабли должны были соединиться. Первым возвращался «Способный», за ним шел «Беспощадный». Вскоре их догнал «Харьков».

На рассвете, на траверзе Анапы, увидели сидящий на воде немецкий гидросамолет. Видимо, это был тот, который ночью бомбил, а теперь сам оказался подбитым. Со «Способного» спустили шлюпку, забрали в плен экипаж, а гидросамолет утопили.

А через несколько минут над кораблями появилось тридцать вражеских бомбардировщиков. Все они стали пикировать на лидер «Харьков». Одна бомба попала в первую трубу. Из строя вышла энергетическая установка. От других попаданий в корпусе появились пробоины, корабль лишился хода. Когда самолеты улетели, «Беспощадный» взял эсминец на буксир. Миноносцам в связи с этим пришлось снизить ход до шести узлов.

Через несколько минут в воздухе появилась новая волна бомбардировщиков. С «Харькова» отдали буксир, чтобы кораблям было легче маневрировать. Самолеты опять стали пикировать на лидер. Получив еще несколько пробоин, «Харьков» затонул. Команду с него снял «Беспощадный». Все это происходило под рев бомбардировщиков, которые, израсходовав бомбы на бреющем полете обстреливали тонущий корабль.

Когда команда с «Харькова» была снята, в воздухе появилась новая группа бомбардировщиков. На этот раз они обрушили бомбовый удар на «Беспощадный». И только они успели сбросить бомбы и развернуться, как их сменила другая партия бомбардировщиков. И эти бомбили «Беспощадный». Получив несколько прямых попаданий, миноносец стал тонуть. Матросы оказались в воде. «Способный» был вынужден застопорить ход и заняться спасением команд утопленных кораблей.

Каждые десять — пятнадцать минут появлялась новая партия бомбардировщиков. Утопив два корабля, гитлеровские летчики теперь начали бомбить «Способный». Вскоре и он был потоплен. Вслед за бомбардировщиками появились истребители, которые на бреющем полете расстреливали шлюпки и плавающих в воде моряков.

Команды всех трех кораблей героически сражались до последней минуты.

Спасенные утверждали, что было подбито несколько вражеских бомбардировщиков. Некоторые упали в море близко от тонущих кораблей. Но силы были явно неравные.

Рассказы спасенных моряков взволновали Новосельцева. Да, командир дивизиона прав — это был черный день Черноморского флота. А была ли нужда посылать эсминец и миноносцы в набеговую операцию? Едва ли. Они уничтожили в крымских портах переправочные средства. Но гитлеровцы не собираются удирать из Крыма, эти транспорты, самоходные баржи, понтоны сейчас не нужны. Надо было уничтожать то, что мешает нашим войскам высадиться на крымский берег.

Это — во-первых… А во-вторых, почему, когда появились над кораблями вражеские бомбардировщики, не были вызваны наши истребители? Почему позволили гитлеровцам безнаказанно бомбить? Вероятно, с кораблей были посланы радиограммы в штаб флота с вызовом истребителей.

Конечно, Ставка Верховного Главнокомандования кого-то накажет за такую непродуманную операцию, но кораблей-то нет, сотни моряков погибли.

«Вот вам, товарищ замполит, явление, — с горькой иронией подумал Новосельцев. — А где сущность? Как в ней разобраться?»

Берег выглядел пустынным. Не видно было ни солдат, ни орудий, ни машин. Станица Таманская казалась вымершей. Лишь изредка на ее площади раздавались взрывы — это рвались тяжелые снаряды, пущенные из дальнобойных пушек с крымского берега.

Вокруг станицы на многие километры протянулась пустынная желто-бурая степь, по которой холодный ветер гнал сухую траву курай.

Но стоило только сумеркам спуститься на землю, как неизвестно откуда появились колонны солдат, повозки, тягачи с орудиями. Отовсюду слышалось урчание моторов машин.

Наступило долгожданное — этой ночью десантники должны высадиться на крымский берег и положить начало освобождению Крыма.

12 октября 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования дала директиву Северо-Кавказскому фронту подготовить крупную десантную операцию по захвату плацдарма на Керченском полуострове. Проведение этой операции диктовалось необходимостью сковать силы 17-й немецкой армии в Крыму, не дать врагу возможности использовать их против войск 4-го Украинского фронта, которые в то время вели тяжелые бои на подступах к Мелитополю.

Командующий Северо-Кавказским фронтом генерал-полковник И. Е. Петров принял решение: 56-я армия высаживает десант с кораблей Азовской военной флотилии севернее Керчи, на полуостров Еникале, в районах Жуковка, Опасное. Главная задача этого десанта овладеть портом и городом Керчь. 18-я армия должна высадить вспомогательный десант южнее Керчи, в районе поселка Эльтиген, захватить порт Камыш-Бурун и содействовать 56-й армии в освобождении Керчи.

Высадка десанта намечалась на 28 октября.

Две недели для подготовки десанта срок малый. Тем не менее флот и части, которым предстояло высаживаться, сумели подготовиться. Моряки успели отремонтировать десятки кораблей, выбывших из строя во время боев за Тамань. Каждый день десантники выходили в море и штурмовали берег, где находились макеты укреплений, подобных тем, что были в Эльтигене и под Керчью. Во всех ротах и на кораблях прошли партийные и комсомольские собрания, на которых разъяснялась предстоящая задача, определялось место коммунистов и комсомольцев в бою, в каждом взводе широко популяризировался опыт бывших десантников. В эти дни популярной стала частушка: