…Их несуразная, нескладная семейная жизнь, отношение друг к другу, прикрытое ненужными условностями… Ведь, по сути, все это абсурд, ханжеская, понятная обоим игра. Во всяком случае, лично ему не нужная. По натуре он был убежденным холостяком, сторонником того, что человек науки, подлинно интеллектуального и творческого труда, должен жить один. Но он поступился независимостью, дал опутать себя липкой паутиной опеки, нарочитой ласки в первую пору их совместной жизни до рождения ребенка. Теперь же их семейное содружество все чаще представлялось ему нелепицей. Его женили, но он продолжал существовать, замкнувшись по-прежнему в себе, и только из деликатности и природной мягкости характера шел на уступки жене. Уступил он ее обольстительной настойчивости и тогда, когда она впервые, в пору девичества, осталась у него ночевать, а потом жалость, да, жалость, а не любовь пробудила в нем рыцарские чувства… Натуся оказалась в положении. Пришлось жениться. Ах, как сожалел он о прежнем суверенном быте холостяка, тихом уединении в его однокомнатной кооперативной квартире. А теперь, теперь что же… Остается только мечтать о дельтаплане… Но даже имей он его, где держать? На крыше крупнопанельного дома? Крепить тросами к вентиляционным трубам? ЖЭК определенно не разрешит, поднимут скандал, чего доброго, и жильцы. Скажут, стройте личный ангар.

Увы, столь заманчивая перспектива воспарить над обыденщиной и обрести свободу в новом качестве рассыпалась в прах. Возвратясь домой после очередного бесплодного изматывающего вояжа, он снова принимался за диссертацию, находя в этом единственное средство забыться. Войны, распри, заговоры… Но история не должна унижаться до того, чтобы сделаться отголоском враждований и злопамятств, хотя примеров тому бесчисленное множество. И кто только не прибегал к помощи Аттилы из императоров пятого века… «Две дочери готского короля были выданы замуж за сыновей королей свевов и вандалов, но эти браки привели лишь к преступлениям и раздорам… Вандальская принцесса была заподозрена Гензерихом в намерении отравить его, и за это воображаемое преступление он отрезал ей уши и нос, отправил обратно к отцу в Тулузу. Отец ее Теодорих захотел отомстить. Жестокосердие Гензериха оказалось бы гибельным, не прибегни он к помощи Аттилы. Богатые подарки и настоятельные просьбы разожгли его честолюбие. Он помешал Теодориху, вторгшись неожиданно в Галлию… Едва закончилось кровопролитие, Аттила приступает к новой авантюре только лишь потому, что случился удобный повод: обесчещенная камердинером пятнадцатилетняя галльская принцесса Гонория, которую отправили в ссылку в Константинополь, передает через евнуха ему свое кольцо как право на законную невесту, с которой он втайне помолвлен. И хотя эти непристойные заискивания претят ему, только для законных жен он выстроил чуть не целый город, но нельзя упустить случай потребовать доли императорских владений. Он снова вторгается в Галлию…»

…Поздно вечером, когда Иннокентий Иванович сидел на кухне и печатал на машинке, его оторвал от вдохновенных занятий неожиданный телефонный звонок.

— Вы давали объявление по поводу дачного участка? — спросил приятный, сочный баритон.

— Да, я, да, давал, — встрепенулся Иннокентий Иванович.

— Надо бы встретиться для делового разговора, — сказали в трубке. — Как насчет того, чтобы завтра, ближе к вечеру?

— Где? — порывисто спросил Иннокентий Иванович.

— На «Кировской» у магазина «Чай». Ровно в шесть. Я буду в зеленой рубахе с газетой «Труд» в руках. Правее входа…

— Договорились! В шесть я приду. А позвольте спросить…

— Подробности на месте, — коротко ответил незнакомец и повесил трубку.

…Иннокентий Иванович какое-то время мысленно возвращался к недавнему телефонному разговору, но потом снова окунулся с головой в пятый век и сидел за машинкой допоздна.

…Смерть Аттилы, увлекшегося новой женщиной, послужила причиной упадка империи гуннов… «Отказавшись от Гонории, прежде чем удалиться, он пригрозил, что вернется еще более неумолимым и жестоким.

Аттила успокоил свою сердечную тревогу тем, что к списку многочисленных жен прибавил новую: прекрасную девушку Ильдико. Бракосочетание совершилось с варварской пышностью и весельем в деревянном дворце, по ту сторону Дуная, и отягощенный винными парами монарх, которого клонило ко сну, удалился поздно ночью с пира в брачную постель. В течение ближайшей части следующего дня его прислуга опасалась прервать наслаждения и отдых, пока необычайная тишина не возбудила опасения и подозрений. Наконец вломились в царский апартамент, и глазам предстала дрожащая от страха Ильдико. Царь испустил дух еще ночью: внезапно лопнула артерия. А так как Аттила лежал навзничь, то его задушил поток собственной крови…

Он был положен посреди равнины; избранные эскадроны гуннов совершили вокруг военные эволюции, распевая надгробные песни в честь героя, который был отцом своего народа и предметом ужаса всего мира…»

Встретились, где было условлено. Высокий гражданин в зеленой рубахе, пестревшей попугаями и кипарисами, стоял в надвинутой на брови соломенной шляпе и читал газету «Труд».

— Простите, это вы? — пробормотал Иннокентий Иванович. — По поводу летнего домика вы звонили?

— Да, здравствуйте, здравствуйте, меня зовут Альбертом, — протянул руку незнакомец, ослепив золотой улыбкой, неожиданной на его моложавом розовощеком лице.

Они разговорились, быстро найдя общий язык, и неспешно направились к Чистым прудам.

— Послушайте, — ласково убеждал Альберт, придерживая Иннокентия Ивановича под локоть, — ну зачем вам участок в каком-то там садоводческом кооперативе? Во-первых, земли дают всего лишь шесть соток, коза переплюнет.

— Я вовсе не такой уж завзятый огородник, с меня и этого вполне предостаточно, — доверчиво откликался откровенный по натуре Иннокентий Иванович.

— Да бог с вами, что вы такое говорите, — воскликнул с чувством Альберт. Глаза его от нарочитого удивления и чуть ли не испуга метнулись к мятым полям шляпы. — Нет, вы понимаете, что такое земля? Да это же… Единственное, что никогда не девальвирует, не упадет в цене! Иной покупает дачный участок с каким-нибудь покосившимся сараем за пятнадцать тысяч только для того, чтобы иметь право поставить там дом. Не перебивайте, имейте чуточку терпения, — сделал он порывисто предупредительный жест, видя, что Иннокентий Иванович хочет что-то возразить. — Во-первых, — загибал тонкие нервные пальцы Альберт, — в садоводческих кооперативах теснота; это же какой-то общественный курятник: ни единого деревца, какие-то клетушки, заборчики… Вы вечно у окружающих на виду, никакого интима, негде укрыться от любопытствующих глаз. Вас будет постоянно тревожить визг пил, стук молотков. Один сосед только начал строиться, а другой уже ладит над своим бунгало второй этаж для пополнившегося семейства, потому что выдал дочку замуж… Соседи, за редким исключением, будут вашими первейшими врагами и соглядателями. Раздобыли вы, скажем, какой-нибудь дефицитный материал — тотчас же на вас готова анонимка в ОБХСС. Чтобы спать спокойно, вам непременно придется запасаться кипой справок на каждый гвоздь, каждый шпингалет и лист железа, не говоря уже о кирпиче, лесе, трубах, цементе… Потом новая обременительная забота — на чем все это доставить, куда сложить, чтобы те же соседи не растащили. Нет, вы не представляете себе, что значит строиться. Постоянная маета иссушит ваш мозг, душу. Вам будут сниться тягостные сны…

— Я не понимаю, — замешкался, часто смаргивая, Иннокентий Иванович, — вы обескуражили меня этими красноречивыми доводами, но тогда зачем же вы мне звонили?

— Напротив, напротив, — перебил Альберт, — вот здесь-то мы и приходим к самому главному, — подмигнул он весело и хитро, со значительным видом. — Как человек деловой, я предпочитаю с клиентами полную откровенность. Д-да. Скажу искренне и прямо: я дачный маклер. Впрочем, это всего лишь хобби: работа позволяет мне свободно распоряжаться своим временем. Так вот, перейдем к существу вопроса: судя по характеру вашего объявления, крупную сумму вам не осилить, а потому предлагаю вариант попроще и выгоднее для вас во всех отношениях. Купите дом в деревне. У вас сразу отпадет куча забот. Перед всеми этими кооператорами-мичуринцами у вас будут громадные преимущества: строиться совершенно не надо, вы обладатель большого участка в пятнадцать, двадцать соток, рядом лес, река, кругом полная тишь, свежее молоко от хозяйской коровы… Ну чем не райское житье? Идиллия, да и только!