— Ты все еще пишешь стихи, — сказал я.

— Писать не пишу, так, временами найдет что-то… Послушай, расскажи все же, зачем тебя направили в наши края. Интересное дело? Выслеживать кого-то? Насколько я заметил, ты даже не вооружен, если не хранишь свой пистолет в портфеле.

— Можешь быть спокоен, там его тоже нет, — ответил я. И тут мне пришла мысль: а что, если приехать к Валентине Куренковой вместе с Костей? Ведь он сейчас все равно свободен и, если я его попрошу, наверное, охотно составит компанию на пару дней. Но тогда надо все рассказать, чтобы он имел представление о деле, в котором наверняка сумеет нам помочь.

— У нас с ним действительно есть сходство, — смотрел с любопытством Костя на фотографию Белорыбицына. — Интересно было бы встретиться и воочию поглядеть на него. Говоришь, даже одного со мной роста? Но все равно его подруга, увидев меня, сразу поймет… Абсолютной идентичности в лицах, наверное, даже у близнецов не бывает. И потом, манера держаться, голос. Нет, женщину ни за что не проведешь. Вот другое дело, если назваться его братом. Или познакомиться как бы невзначай, где-то на улице… — Потом он с рассеянным видом спросил: — Сынишка записан на ее фамилию или другую?

— На другую. Он Потапчук Александр Николаевич, — ответил Ляхов.

— А почему же тогда не установить через загс?..

— Уже установили. Разведена три года назад с Потапчуком Николаем Борисовичем тысяча девятьсот сорок пятого года рождения. Куренкова сейчас в его прежней квартире живет, а он выписался три года назад и переехал в район, в Фалешты. Но Потапчук не тот, кого мы ищем. Сказал, что женился на ней, когда ее внебрачному ребенку был уже год, усыновил, а от кого именно — не знает, не стал допытываться из деликатности. Характер у нее, говорит, не малина: скрытная, замкнутая в себе. Не получилась у них жизнь, начались раздоры, ну и разошлись. Оставил ей квартиру, которую получили вместе. Он тогда был мастером стройучастка. Показал я ему фотографию Белорыбицына. Клянется, что в глаза никогда не видел. Потом я навел справки о Куренковой. Прежде она была прописана в общежитии, снимала квартиру, работала пять лет гравером на художественном комбинате. Побывал там, но ничего особого не прояснилось. Отзывались о ней неплохо: руки, дескать, золотые, но деваха с норовом, себе на уме, делала левые заказы. Привлекалась по уголовному делу, но попала под амнистию. Через три месяца устроилась буфетчицей… Ухажеры? Их у нее хватало. И сама недурна, и одевалась с иголочки, в одну фирму. По фотографии на комбинате тоже никого не опознали. Правда, одна бывшая сотрудница сказала, что вроде бы приходил к ней некий субъект, слегка похож, но точно утверждать не может, столько лет ведь прошло. Рассказала она, что Куренкова частенько ездила по выходным в Одессу: то ли кто-то был там у нее, то ли просто по своим делам…

— Как ни крути, а все концы так или иначе ведут в Рим, — ухмыльнулся Костя. — Другой бы на твоем месте, встретив меня где-нибудь на улице, тотчас арестовал, препроводил в отделение и предъявил обвинение. Пока то да се, очные ставки с потерпевшими, затаскают, натерпелся бы. Небось и сам невольно ловил себя на мысли: а не я ли?.. В общем, можно считать, что с твоим приездом мне вдвойне повезло. Но ладно, как думаешь теперь действовать дальше?

— У меня задание вполне конкретное: встретиться с Куренковой и провести дознание. Неизвестно еще, как себя поведет, откроется или нет? Теперь за нею установлено наблюдение, но даст ли это быстрый результат? На почтамте проверили, уже два месяца ни один перевод ей не поступал. В январе и в мае она получала по тысяче. Один перевод отправлен из Хмельницка, другой — из Брянска. Значит, в это время Белорыбицын побывал там. Поручили навести кое-какие справки местному уголовному розыску.

— Подозреваете, что именно она делает оттиски фальшивых печатей?

— Подозревать мало, надо точно установить, — ответил Ляхов и полез в карман за сигаретами.

— Да, неспроста говорят французы — ищите женщину! — заметил Костя. — Женщина становится тем, что из нее делает мужчина.

— Или наоборот, что можно утверждать с неменьшим основанием, — улыбнулся Ляхов. — Причем моя формулировка более современна, а твоя несколько устарела. Знаешь, — сказал он после некоторого раздумья, — а что, если тебе и в самом деле назваться его братом, съездить к ней с деловым поручением? Можно бы попробовать отработать этот вариант. Скажем, ты передаешь ей пакет… Но сперва я должен позвонить в Москву и согласовать с начальством, а уж после все подробно обмозгуем.

Капитан Мацагора из Кишиневского ГУВД сидел на вокзале и с выражением бестревожной рассеянности просматривал газету. Он проследил, как Собецкий неторопливой походкой направился к буфетной стойке, остановился, слегка помешкал, затем негромко окликнул Куренкову. Та с внезапной растерянностью глянула на Костю, лицо ее заметно побледнело, потом пошло пунцовыми пятнами.

Собецкий, как было заранее установлено, должен попросить Валентину выйти на улицу, сказать: «Брат просил передать привет», — а уж там передать ей небольшой пакет. Судя по всему, Собецкий действовал, в точности как обговорено. Он вышел на улицу, но Куренкова не поспешила тотчас вслед за ним, а повременила минут с десять.

— Я ж просил лимонад, а вы мне что даете? Не надо мне кефира, — возмущался в очереди какой-то мужчина с авоськой. — Тоже мне, нашли место, где разводить шуры-муры…

Куренкова извинилась, обслужила нервного гражданина и попросила напарницу поработать пока одной, затем быстро скинула свой мятый халатик и направилась к выходу, поглядывая встревоженно по сторонам. Надо полагать, разговор у них с Собецким происходил оживленный и, уж вне всякого сомнения, они быстро нашли между собой общий язык. По крайней мере, Куренкова стеснения нисколько не испытывала, и на лице ее читалась весьма богатая гамма чувств. Но пакет она, как ни странно, отказалась взять. Собецкий с беспомощным видом вертел его в руках, делал страдальческие глаза и переминался с ноги на ногу.

«Неужели догадалась? — подумал капитан Мацагора, следя за ними из-за окна. — Или этот простофиля в чем-то допустил промах, сказал что-то не так? — Но как было сейчас узнать, что он ей там говорил, в чем убеждал с растерянным выражением? Конфиденциальный разговор между ними продолжался недолго. Затем Куренкова вдруг резко повернулась и пошла нервной походкой назад. — Ну все, сорвалось», — подумал с тоской Мацагора. Он отошел от окна, сел на скамейку и снова развернул газету «Советский спорт».

…Ляхов поджидал Костю в кафе на соседней улице. Солнце било через витражи и густо растекалось цветастыми мозаичными отблесками по кафелю полов и стен. Он уже доканчивал вторую порцию мороженого, когда наконец вошел Собецкий, огляделся по сторонам с таким видом, словно и не замечает его. Очевидно, из конспиративных соображений Костя сперва направился к буфетной стойке, взял себе тоже порцию мороженого и только тогда подсел к нему за столик, где пустовало одно место.

— А, привет! — воскликнул он намеренно громко и хлопнул Ляхова рукой по плечу. — Прохлаждаешься? Ну-ну.

— Ох и Пинкертон, тоже мне конспиратор, — усмехнулся Ляхов, когда они немного погодя вышли вместе на улицу.

— А вдруг кто-то за мной следил? — ответил с неподдельной серьезностью Костя. — Ты ведь знаешь, я человек не робкого десятка, но рядом с этой дамочкой, ей-богу, чувствовал себя каким-то потерянным. Эта роль, черт возьми, далась мне совсем не просто. Нет, все же неважнецкий из меня актер… Заправских ловеласов выручает непосредственность в разговоре с незнакомыми женщинами. Импровизация, вот что их, чертей, выручает. Я сперва действовал по твоей инструкции, но потом смешался, понес какую-то чушь…

— Давай короче, — перебил с нетерпением Ляхов.

— Ну, подошел я к ней, так и так, мол, привет от брательника. Говорю, он сам собирался приехать, но потом задержали дела. Вот послал с поручением меня. Надо сделать срочно… Сую ей пакет, а она ни в какую не берет. Передай, говорит, твоему братцу, пусть катится к такой-сякой матери. И ты, голубчик, вместе с ним. Знать вас обоих не желаю, и все. С ней, Леха, надо держать ухо востро. Просто так эту красотку не проведешь. Судя по всему, видала она виды. Бабенка не робкого десятка. Мало того что осторожна, но вдобавок еще и неглупа. Вряд ли она мне поверила. Говорит, приходи в семь вечера послезавтра сюда же, а я за это время кое-что выясню. Дальше будет видно — стоит брать у тебя пакет или нет. Честное слово, что-то она заподозрила. Подвел я вас…