— Не знаю, что уж вам говаривали, — пробормотал в замешательстве Сидор Иванович, — никаких особых заслуг за нами не имеется. Но стараемся, как можем. Никто не жалуется. Вот Венидикт Ермолаевич может подтвердить, — кивнул он на главбуха. — Текучка заела, из-за нее, проклятой, иной раз времени недостает для живого разговора. Да вы присаживайтесь. Может, чайку?
«Ишь ведь какой гостеприимчивый стал! — невольно усмехнулся про себя с ехидцей Венидикт Ермолаевич. — А то ведь с порога дал отворот: „Зайдите через денек-другой“».
— Сами знаете, фонды сейчас всюду ужимают, говорят — ремонтируйте старую технику, — распространялся Сидор Иванович без особого энтузиазма. — А скажите на милость, откуда взять кадры, на какие шиши расширять мастерские в районе? Где фонды? Да и то сказать, избаловали мы некоторых руководителей колхозов, все новое им, дескать, подавай. Чуть какая поломка посерьезнее — норовят списать. А ведь все это ложится, в конце концов, на мою шею, — хлопнул он себя ладонью по затылку.
— Так-так, — кивнул Куковеров, ловя каждое слово и черкая в своем блокнотце.
— Дак вы не пишите дословно все, что я вам говорю, — пробормотал в некотором смущении Сидор Иванович.
— Ничего, ничего, я потом текст отфильтрую, главное — уловить экспрессию, зафиксировать поток сознания, как говорят психиатры, — успокоил его Куковеров.
— Поток сознания — это ладно, — а вот вам съездить бы в область, написать про нашу работу и проблемы всерьез, отразить, так сказать, деятельность Сельхозтехники в областном масштабе, — предложил, переменив неожиданно тон, Сидор Иванович.
Венидикт Ермолаевич охнул и встревоженно посмотрел на него. Такого поворота дела даже он не предполагал. Сулившая выгоду задумка могла сорваться, и колхоз мог остаться с носом. Уловив ситуацию, Куковеров ухмыльнулся:
— На данном этапе я от этого пока воздержусь, хотя позже можно подумать…
— А почему вы решили писать именно историю чигрянского колхоза «Свободы»? — полюбопытствовал Сидор Иванович, решив сделать в своих интересах заход с другого фланга. — У нас есть в районе куда получше хозяйства. Вас бы там с радостью встретили. Например, колхоз «Заря» или «Новый путь».
— Знаю, знаю, — перебил его Куковеров, — мне в области говорили: «Заря» и «Новый путь» передовики, хоть делегацию иностранную туда на экскурсию вывози. Расхвалить лишний раз эти колхозы — задача нехитрая. Для меня это представляется банальностью, а я не ищу легких путей. Другое дело — показать экономический и социальный анализ типичного среднего хозяйства, перспективы и пути его развития. В данном случае история колхоза «Свобода» послужит вместе с тем и стимулом в известном смысле для тружеников Чигры, подстегнет их честолюбие… Может быть, именно потому, что мы слишком акцентировали внимание на лидерах в прессе и на телевидении, у нас и появилось столько неперспективных деревень. Теперь же время и экономическая политика диктуют нам несколько иную линию. Мы должны, попросту говоря, нивелировать современную деревню, поднять рядовые хозяйства на должный уровень…
Куковеров говорил с такой убедительностью, столько чувства вкладывал в обрушенную на собеседника речь, что Сидор Иванович невольно проникался уважением к нему и терпеливо внимал словам, пытаясь уловить, к чему он клонит. Попадать в прессу ему совершенно не хотелось, даже с лестными отзывами.
— А все же вам интересно бы вникнуть в нашу работу, человек вы тонкий, с развитым кругозором, а решили ограничиться историей одного хозяйства.
— Нет, почему же, — возразил Куковеров, польщенный его замечанием. — Это, может быть, только первый виток, а там можно подняться и повыше. Но сперва по законам дедукции я предпочитаю от частностей…
Он говорил с таким самоуверенным видом, что Венидикт Ермолаевич подумал: «Такому, поди, с руки описать и районную, и областную Сельхозтехнику, потом историю областного управления сельского хозяйства, а там, глядишь, и дальше возьмет… От него не отмахнешься, всяк приветит, а улестить уж он начальство умеет». Где-то в душе его шевельнулось сомнение, правильно ли сделал, приведя сюда корреспондента. Могли ведь запросто сманить куда-то в любой день и час. Даже ушлый Коптяков не мог предвидеть такого оборота дела. Но отступать теперь было уже поздно.
А Сидор Иванович между тем распространялся о том, с каким трудом удается выбивать в области фонды и как его заела текучка… Куковеров, словно не слушая его, рассуждал о судьбах средних хозяйств, перспективах их развития. Разговор этот походил на беседу двух тугоухих, когда каждый старается только выговориться, не желая слушать другого.
«Что они порют?» — думал Венидикт Ермолаевич, переводя взгляд с одного на другого, поглядывая на часы, потому что скоро должен был начаться отлив и до прибытия полной воды пришлось бы болтаться в райцентре еще шесть часов до самого вечера, а предстояло еще зайти кое-куда.
— Марк Михайлович, вы, часом, не опоздаете в управление сельского хозяйства? — заметил он Куковерову, уловив короткую паузу.
«Черт его знает, какие им там в центре дают установки, — думал Сидор Иванович, несколько подавленный многоречивым напором собеседника. — То ударяются в одну крайность, то в другую, а ты тут держи нос по ветру, старайся всем угодить. Да что и говорить, закостенели мы на периферии, глохнем за работой, обузили горизонты. А пожалуй, что он во многом и прав. Ей-богу, обделяем мы отстающие хозяйства иной раз. Еще наведет на меня критику, пропишет, чего доброго, бюрократом».
— Сидор Иванович, — снова открыл блокнот Куковеров, — расскажите подробнее и в деталях о работе вашего районного подразделения, о трудностях, которые вам лично приходится преодолевать в каждодневных буднях.
— Да что тут особо рассказывать, — Сидор Иванович потер переносицу, раздумывая, как бы не сболтнуть чего лишнего и не попасть впросак.
— Неплохо бы несколько слов и о вашем личном трудовом пути, — подбадривал его Куковеров. — Портрет одного из районных руководителей в общей галерее тружеников села… Колоритные личности мне необходимы позарез. Вы уж без ложной скромности, пожалуйста. Трудовые награды, почетные грамоты у вас есть?
Сидор Иванович чуть зарделся, улыбнулся краешком губ, и глаза его стали маслянистей. Хотя ни трудовых наград, ни почетных грамот у него не было, но все же он сообщил: Сосновецкая сельхозтехника в области на хорошем счету; ряд работников, в том числе и он, неоднократно премировались.
Куковеров задавал наводящие вопросы и без устали черкал в своем блокноте. Венидикт Ермолаевич сидел на краешке стула, слушал с выжиданием их беседу и томился от все еще мучившей его неопределенности, мысленно приговаривая: «Ну, пора бы уж теперь завести ему речь и о наших колхозных заботах, а то все вертят вокруг да около. Может, передумал он, шустрец?»
— А теперь хотелось бы услышать кое-что о вашем содействии колхозу «Свобода». На данном отрезке времени, — проговорил Куковеров. Венидикт Ермолаевич тотчас воспрянул, зарделся от удовольствия и удовлетворенно крякнул.
— Дак оказываем содействие не меньше, чем другим, — протянул без особого оптимизма Сидор Иванович и, словно в подтверждение своих слов, стал перебирать бумаги на столе и что-то искать. — Вот давали вы заявку, Венидикт Ермолаевич, на грабли волковые ГВК-6. Мы вам на следующей неделе три выделим, я уж загодя пометил в блокноте, да все руки не доходили… И две прицепные — КДП.
— Я ж всегда говорил, что вы наш лучший друг и благодетель, — расплылся Венидикт Ермолаевич в улыбке. — Эх, с трактором «ДТ-75» ускорить бы поставку, Сидор Иванович, раз уж о наших кровных нуждах речь зашла. Ну да за тем я к вам в другой раз заеду. А то как-то неудобно: интервью все же…
Надо сказать, что Сидор Иванович отнюдь не слыл таким уж простачком, которого можно запросто купить дешевой лестью или взять на испуг, но у него, как у всякого, случались в работе проколы, и сейчас был именно такой момент, когда после проверки контрольно-ревизионным управлением произошли некоторые неприятности. Не хотелось, чтобы его имя лишний раз оказалось на слуху, пойди главбух с Куковеровым по этим вопросам к его начальству. Сам же Куковеров уличить ни в чем его не мог, поскольку не знал всех тонкостей дела, как дилетант в проблемах снабжения и распределения фондов. Но ненужную сейчас волну поднять все же мог.
