— Я, Сергей Владимирович Игнатьев, от рода Игнатьевых, клянусь тебе, Торир, сын Олафа, что я, и люди мои, не причинят вреда тебе, и воинам твоим. Если сами вы ту клятву не нарушите, быть тому во веки веков, — чуть не добавил «Аминь», — пусть Перун и Один, — эти два посмотрели на меня заинтересованно, — будут тому свидетели. Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара Перуна и Одина, всеобщая ненависть и презрение предков.

Я традиционно закончил текстом советской присяги. Славик все это время переводил мои слова, синхронно.

Торир тоже начал клясться. Славик перевел мне его клятву, она была слово в слово с моей. Память, по ходу, у мужика отличная. Или у Славика, я в голове у себя держал, что они могут меня вводить в заблуждение. Языка-то я не знаю.

Обменялись ножами, я попытался свое новое приобретение всунуть в старые ножны, не влезли. Эх, ладно, ножны тоже отдам. Я отставил щит, начал снимать ножны. Торир и Славик смотрели на меня со странной смесью непонимания, интереса и даже восхищения.

Ладно подогнанный камуфляж, обвязка из ремней, арбалет, торчащий из-за плеча, ботинки-берцы. На неподготовленного человека это наверно производило впечатление.

— Зачем в зеленый оделся? — Славик ткнул в мой прикид пальцем.

— Чтобы в лесу незаметно было, — ответил я, снимая ножны с ремня, — на, держи.

Я протянул Ториру ножны. Тот впал в экстаз. Ножны тоже стальные, да с результатами опытов по бокам. На этот раз вдоль всего изделия была вытравлена раскидистая молния. Это Веселина делала, у нее талант на рисунки всякие. Очень круто получилось, узнаваемо. У самого основания было солнце с лучиками, и вензель в виде буквы «С». Сергей, значит. Торир потянулся было нацепить ножны, но ремень у него не той конструкции, не получалось. Заткнул за пояс их, огорченно, и опять уставился на меня, произнес небольшую речь, Славик перевел:

— Даны отстали в темноте, с рассветом их видели, но далеко, они нас не оставят.

— Почему?

— Мы их побили много, — Славик хмыкнул, и потер повязку на руке, — данов две лодки было, таких, как наша, в одной почитай половина осталась. Мы бы перебили их всех, да вторая с другой стороны зашла, в спину ударить пытались. Успели за весла сесть, да подходящим их весла поломать. Они своими нам мачту повредили, — он махнул в сторону корабля, — потом всю ночь гребли, из последних сил.

— Так значит часа на три-четыре отстали, — я думал вслух, — мы тут с вами час разбираемся, они значит через два часа будут… Вот что, Ториру передай, пусть его вояки оружие прячут, да ко мне идут, я своим все расскажу. К битве с данами готовиться будем.

Славик перевел мои слова, Торир кивнул, положил руку на ножны новые с ножом, и двинулся в сторону своих вояк. Ровно пошел, за спину не переживал, хороший признак.

Я отправился к нашему строю. Обеслав уже даже успел новое полено в трактор затолкать, долго переговоры шли.

— Вот что, родичи. Мы договорились, да поклялись друг другу вреда не причинять. Вроде, нормальные мужики, сможем ужиться. Поэтому сейчас они к нам подойдут, без оружия. Надо самых раненых перевязать, самых обессиливших — перевязать и спрятать. Они всю ночь на веслах, поэтому давайте их покормим, времени до данов у нас по расчетам еще часа два. Не смотрите на меня так! Сейчас они союзники, мы с ними, и с данами не совладаем, даже по очереди. Данов человек сорок придет, если не больше.

Кукша присвистнул. Он считать уже научился. Остальные тоже охнули. Тем временем в строю гоповарваров происходило движение. Сначала они скучковались вокруг Торира, он вещал громким голосом, да показывал нож. Потом начал командовать, даже кулаком кому-то погрозил. Вояки-инвалиды побросали на землю копья и щиты, часть вообще уселась. Замаялись, видать, мужики сильно.

— Торир! Веди своих, покормим. Зоря, давай мухой на кухню, приготовь, что побыстрее получится. Кормить на улице будем. Обеслав! Олеся опять на дерево давай, трактор пока в гараж. Агна, возьми Леду, готовьте материю для перевязок, да спирт, которым раны протирать. Кукша! Дуй к детям, Веселину предупреди, чтобы она не перестреляла союзников новых. Буревой, ты со мной, поможешь в переговорах. Да, Васька! — лось повернул голову, — иди сюда, щит сниму, вот так. Иди к Машке, и спасибо тебе!

Какая все-таки разумная животина! Подошел, убрали щит, и отправился неспешно в навесу. Мы с дедом собирались идти к гопникам. Картина, развернувшаяся через несколько секунд была забавная.

Сначала наши баба сложили арбалеты, раскрутили копья, убрали щиты за спину, вызвав удивленный возглас со стороны вояк. Особенно, когда шлемы поснимали, да косы расправили. Потом Обеслав начал отрабатывать трактором назад. Тут вообще шок напал на мужиков. Они так и сидели, с открытыми ртами. Мы только пожали плечами, и двинулись к ним.

— Хорошо, что биться не стали, — почесал щеку Славик, еще один чесоточный, — от баб помрешь, в Валгаллу не пустят. Мы-то думали, тут мужики собрались, воины. А тут лось, да бабы. Причем лось обвешаный…

— Так вы из-за этого биться не стали? — спросил я.

— Ну… — протянул Славик, — лось ваш грозен сильно. А с ним не бой получится, а охота. А значит пировать у Одина не получиться, уйдешь в Хельхейм.

— Хм, гримасы спорта, — только и смог выдавить я. Еще бы, сами не зная того, воспользовались слабостью и религиозным мракобесием суровых вояк.

— Ладно, Ярослав, объясни своим, что раненые пусть к дому подходят, во-о-о-н туда, там их перевяжут да покормят. Оружие пока тут, под охраной оставьте, нечего в дом с ним идти, — Славик кивнул, — сам ты как? Сильно порезали? Нет? А Торир? Тоже только зацепило? Это хорошо. Что с теми что на лодке?

Их как раз снимали с бортиков. Там были самые увечные, у одного вон даже руки не было, по запястье. А у второго, которого на руках переносили, вместо ноги какая-то непонятная культя.

— Неси этих первыми, Буревой, распорядись, чтобы им водки выдали. Кто оружие охраняет? — Славик ткнул в одного вояку, молодой еще белобрысый пацан, — пусть орет, если первый данов увидит. Торир!

Седой повернулся ко мне. Я тут его людьми, а он ни ухом ни рылом. Видать, тоже вымотался.

— Торир, за мной пошли, перевяжут тебя. Да битву будущую обсудим.

К домам потянулся ручеек увеченных вояк. Там уже моя ненаглядная выносила еду, разливала по нашим мискам вчерашний суп из кролика. Те жадно пили его, отвергая предложенные ложки. Расположились прямо на земле, Олесь с Новожеей таскали им воду ведрами, ее пили не хуже супа. Из погреба потек ручеек морковки, засоленной рыбы, гусиного мяса, потом выглянула голова Добруша. Выскочили Агна и Леда, с охапками бинтов и банками со спиртом. Начали жестами показывать, чего хотят. Вояки со стонами разоблачались. Стакан настойки, протереть рану спиртом, сверху бинт, вываренный в ромашке. Начался медицинский конвейер.

Я переживал, что сил нам на битву может не хватить, но мужиков надо поднять в строй. Сами мы не выдюжим. Те сначала отбрыкивались от баб, потом дело пошло веселее, как настойку распробовали. Даже парочка самых целых кинулась помогать. Нормально, дело пошло. Мы тем временем дошли до дома, я провел всех в актовый зал. Там была Смеяна, палкой толкала бинты в чугунке, да кидала сушенную траву.

— Ой! А я его знаю! — девочка сжалась испугано.

— Не переживай, они не тронут.

Седой, как ни странно, тоже ее вроде как узнал. И Славик, они что-то сказали друг другу, даже слегка посмеялись. Я вопросительно уставился на переводчика.

— В прошлый раз вопила, аж уши закладывало, да покусала меня. Валькирия. Мелкая, как пчела была, а сейчас вымахала, — Славик добродушно объяснил причину смеха.

— Я уже взрослая девушка! — Смеяна гордо задрала нос, чем вызвала уже всеобщий приступ смеха. Нас отпускало нервное напряжение.

— Раз взрослая, иди вон Торира, этот вот этот седой дядька, перевяжи., - сказал я, улыбаясь.

— Ой! Он ранетый весь! — девочка кинулась к чугунку, достала бинты, начала просушивать их утюгом. На все это с толикой смущения и удивления смотрели наши варвары. Ну или гости. Или союзники, как получится. Утюг чугунный, печка странная, стекло (!) в окнах, стены под полированными панелями, мебель непривычная для них. Они бегали глазами по сторонам, пытаясь понять, как деревня с одними бабами и дедом превратилась в такое. Ну ладно, если споемся — потом расскажу.