Милтон Шалмэн, несколько циничный, но остроумный обозреватель газеты Бивербрука «Ивнинг стандарт», обычно сухо подсмеивается над сложными сексуальными драмами на телевидении; но в тот день, когда я писал эти строки, он вдруг страшно возмутился по поводу сверхсексуальной пьесы под названием «Полиция Ривьеры». Его бешеная атака на режиссера и автора и на порнографическое содержание пьесы — редчайший случай в нашей прессе. А ведь «Полиция Ривьеры» занимает второе место среди самых популярных телепроизведений; и так как большая часть зрителей состоит из рабочих, то это означает, что огромное количество рабочих охотно смотрит пьесу, о которой другой известный критик писал в «Спектэйторе»: «Мерзкая программа… ее вдохновителем был, видно, журнал «Континентальные фильмы» — издание, полное снимков женщин, которые подстегивают усталых работников телевидения».
Шалмэн и обозреватель газеты «Спектэйтор» возражают на самом деле не столько против секса, сколько против вульгарности в изображении этого секса, причем и здесь, как в экономической общественной жизни, худшее предназначается для рабочего класса. Чем вульгарнее и грубее, тем очевиднее, что это — для рабочего зрителя. Более изысканная и утонченная порнография доступна лишь тем, кто способен наслаждаться намеками и нюансами в буржуазных театрах, журналах и газетах.
Следовательно, секс, который «перепадает» рабочим, не просто аморален (он аморален для всех), он груб и аморален. Не последнее место в распространении самого худшего, самого гнусного, чудовищного по грубости, неприличию и вульгарности секса занимает «Дейли миррор», газета, имеющая самый большой в Англии тираж. «Дейли миррор» поддерживает лейбористов, ее контролирует Сесиль Кинг, самый богатый издатель в Европе, сторонник политики Уилсона, у которого в качестве «экспертов» работают несколько лейбористов — членов парламента. Предполагается, что каждый рабочий читает «Дейли миррор».
Все связующие нити, если их проследить, очень просты. Никому не надо быть главнокомандующим этой аморальной операции, она возникает в мозгу людей, которые совершают ее совсем бездумно, и она, безусловно, чрезвычайно выгодна.
Проще всего было бы сказать, что среди рабочих существует массовое сопротивление вульгарности и моральному разложению. Но это не так, да и не может быть так, ибо подобные вещи — неотъемлемая часть мира, в котором мы живем. Измените мир, и вы измените мораль. И, несмотря на энтузиазм сторонников изменения мира, многие рабочие сегодня не видят, к чему стоит стремиться, и чрезвычайно цинично принимают это разложение. Так порой человек напивается от нечего делать, хотя и мог бы примкнуть к борьбе за великую цель.
И наконец, последний аспект влияния половой распущенности на рабочую молодежь — это необычайная прибыльность. Создан ряд больших предприятий с многомиллионным оборотом, хотя этот вид эксплуатации подростков не ограничивается только сексуальным возбуждением, поставленным на коммерческую ногу.
Безработица у нас никогда не исчезает, хотя бывают и периоды полной занятости. В настоящее время большинство молодежи имеет работу (какую работу — это уже второй вопрос). Миллионы рабочих-подростков — мальчиков и девочек пятнадцати, шестнадцати, семнадцати лет — кончают школу, идут работать, в конце недели они получают жалованье и становятся законными жертвами всевозможных хитроумных ловушек, при помощи которых капитализм в субботу выкачивает у них деньги. Это и есть борьба за рынок — выкачать деньги раньше всех остальных.
Вот и получается, что молодого рабочего, при всем его умении обращаться с деньгами и при всем его индивидуализме, обдирают как липку, и не успеет он получить заработанные деньги, как теряет все. Дьявольская хитрость состоит в том, что капитализм точно знает, что творится с душой и телом подростка в переходном возрасте, и, зная все это, он просто пьет кровь молодежи. Пробуждение чувственности у юных редко напоминает весну — чаще всего это адский кавардак, и происходит оно не в романтических рощах, а на шумных улицах, где не осталось ничего святого.
Общество немилосердно эксплуатирует это положение. Оно эксплуатирует самые интимные минуты и выставляет юношей и девушек на всеобщее обозрение именно в тот миг, когда он или она особенно нуждаются в помощи и укромном убежище.
История мальчиков и девочек становится источником прибыли, в переходный период настроения их все время меняются, они все ищут объяснения тому, что с ними происходит, и удовлетворения — физического и эмоционального. Одежда, танцы, любовные песни, насилие, сексуальные сцены в фильмах, книгах, на экранах телевизоров, реклама — все поставлено в зависимость от этих стремительных и сложных перемен в настроениях молодежи. То, что нравится сегодня, уже не нравится завтра, все время требуется что-то новенькое — новая песня, новый танец, новое украшение. Капитализм специально преувеличивает, поддерживает мучительные метания подростков; чем больше жадности и смятения, тем больше погони за разными развлечениями, предоставляемыми за деньги.
Не все эти развлечения грубы. Песенки «битлов» больше всего отвечают настроениям молодежи, и она это чувствует. Иначе эти песни не были бы так популярны. «Битлы» умеют даже из вульгарности извлекать какую-то неистовую поэзию. Но другие распространители «поп-музыки» просто-напросто оплевывают все общепринятые нормы — больше ничего. Таковы «Роллинг стоунз», выступление которых в Западном Берлине обошлось владельцам стадиона в 30 тысяч фунтов стерлингов убытка, так как молодежь разнесла здание. Широкая популярность «поп-музыки» объясняется еще и тем, что на долю пролетариата в английском обществе еще никогда не доставалось профессиональной музыки, если не считать дешевых «отходов» — изделий коммерческих халтурщиков. Теперь наша молодежь чувствует, что она сама сочиняет свою музыку. Как сказал один певец: «Пусть это ерунда, но это наша собственная ерунда».
Одежда — также предмет прибыли для капитализма. И здесь также не все просто. Не всякое платье — просто вульгарное украшение жадных к переменам подростков. Мне, например, нравится нарочитая «неуклюжесть» молодых девушек, подчеркнутая «чудным» покроем современных костюмов. Они не безобразны, а привлекательны. Юность хочет быть привлекательной, она хочет жизненного разнообразия, изобретательности, хочет чувствовать себя уверенной. Чтобы вытянуть из карманов молодых людей побольше денег, капитализм предоставляет им желаемое, и часто с большим вкусом и выдумкой. Глупо было бы закрывать на это глаза. Но это не меняет гнусной природы такого эмоционального ростовщичества.
В конце статьи я расскажу о том, как рабочая молодежь сопротивляется этому процессу; теперь же следует рассмотреть, что получает от капитализма представитель буржуазной молодежи и чего он не получает. Буржуазная молодежь делится на две группы, и деление это очень простое — на мелкую (и отчасти среднюю) буржуазию и высшие слои буржуазии; я буду говорить о каждой из них отдельно.
Когда я был на Московском кинофестивале, то вместе с советскими зрителями видел фильм «Дорогая». Это повесть о буржуазной девушке, довольно типичной для определенного круга. Она работает натурщицей в рекламной фирме и существует где-то на периферии общества, состоящего из так называемых «новых людей». Эти «новые люди» не вульгарные выскочки и не ученые, а профессиональные буржуазные специалисты по нововведениям: они создают новые украшения и новую философию нашего времени. Это авторы реклам, журналисты, работающие на радио и телевидении, кинорежиссеры, модельеры, сотрудники интеллектуальных воскресных газет. Эта сплоченная группа и составляет фон фильма «Дорогая». Поначалу как будто развертывается картина жизни этих людей, но социальный анализ изображаемого отсутствует, просто показана судьба одной девушки, в итоге фильм расплывается этакой эротической фантазией — своего рода английская «Сладкая жизнь». Только все это не настоящее. Всего лишь подделка под итальянскую «Сладкую жизнь».
