Для Джимми плавать было самое большое счастье. Он умел плавать по-всякому. У него были такие сильные руки, такая могучая грудь, соленая вода так веселила ему кровь, что, в общем, только в море он чувствовал, что такое жизнь. Мистер Роджерс, классный руководитель, подшучивал над ним. Он говорил, что Джимми — «крупное млекопитающее в процессе обратной эволюции». «Таунсенд образует новый вид древних земноводных; а его потомки, вероятно, будут уже дышать жабрами». И он называл Джимми Амфибией, сперва объяснив происхождение слова от двух греческих корней, чтоб шутка была полезна для класса.
Джимми не знал, что это такое — «процесс обратной эволюции», но он ничуть не обижался и терпеливо ждал конца уроков, чтоб идти купаться. А когда вырос и в школу уже не ходил, он стал купаться еще больше, чтоб отделаться от грустных мыслей. Окунался он даже зимой, когда не было чересчур холодно, десять-пятнадцать минут рассекал воду, потом выскакивал, прятался от ветра за скалы и растирался полотенцем. Люди говорили — тюлень. В следующей жизни Джимми, конечно, был бы тюленем. Но отец ворчал, что ему не по карману держать его дома, мать на это ничего не говорила, только поджимала губы, а сама разузнавала насчет приличных общежитий где-нибудь в Барроу-ин-Фернесс, или во Флитвуде, или совсем черт те где, в Престоне. Как же было ему не убиваться? Там не будет ни моря, ни песка, ни скал. Всю неделю придется вкалывать, а купаться только по субботам на городском пляже, где народу полно и воняет хлоркой.
И тут как раз начал действовать мистер Прендергаст со своей Инициативной группой. Мистер Прендергаст перевернул Джимми всю жизнь. Этот энергичный молодой человек в пенсне открыл в Красных Скалах аптеку, где продавал приезжим лосьон для загара и зубной порошок, и ему бы хотелось иметь куда больше покупателей. Он твердил, что пора «переменить представление» о Красных Скалах. Как только изменится представление о Красных Скалах, они сразу же начнут процветать. Он организовал Инициативную группу, потому что на окружной совет не надеялся, и правильно делал.
Как-то вечером мистер Прендергаст был в Моркамбе и в баре отеля разговорился с одним человеком. Тот сказал ему, что в Красные Скалы никто не ездит, потому что там опасно купаться. Мистер Прендергаст сперва и слушать не хотел, но тот сказал, что в Красных Скалах подводные течения, которые затягивают людей в океан. Так в один сезон — где-то такое в двадцатых годах — погибло сразу трое, и об этом кричали газеты. И с тех пор по всему побережью известно, что Красные Скалы — опасное место.
Мистер Прендергаст, яростно сверкая пенсне, продолжал утверждать, что это нелепость, что Красные Скалы просто рай для купанья, и не очень ласково распрощался с непрошеным умником. Но когда он гнал машину домой сквозь ночную тьму, это сообщение никак не шло у него из головы. Всю дорогу он терзался, и, уже когда сворачивал к себе, его осенило. Спасение утопающих. Загорелый спасатель, ежедневно дежурящий на пляже весь сезон и уходящий с пляжа последним. У него будет кабина — держать вещи и прятаться от дождя, а над кабиной будет развеваться яркий флаг с надписью: «Спасательная станция». Выключив мотор и выходя из машины, мистер Прендергаст уже знал, кто будет работать на спасательной станции и во сколько это обойдется, — обойдется недорого. Джимми Таунсенд — да он просто создан для этой должности! Находка!
Члены Инициативной группы, когда мистер Прендергаст ознакомил их со своей идеей, поставили только одно условие: пусть Джимми получит диплом о достаточной подготовке к спасению утопающих. И Джимми отправился в Моркамб, и там его проверили. Он плавал лучше тех, кто его проверял, и диплом ему выдали без звука. Кабину построили в июне. Флаг с надписью «Спасательная станция» оказалось не так-то легко раздобыть, поэтому мать Джимми сама вышила надпись, а Джимми укрепил полотнище на древке. Флаг все расхваливали, а мистер Прендергаст и его группа издали брошюру, где упоминалось об «Отличном купанье всей семьей, специально подготовленном спасателе и инструкторе по плаванью с утра до вечера и ежедневно».
Отец Джимми разозлился и сказал, что раз ты обязан учить плавать любого каждого, кто только попросит, да еще утопающих спасать, то и зарплата должна идти двойная. Но мистер Прендергаст сказал, что Джимми в обиде не будет, потому что бухта совершенно спокойная и спасать никого не придется.
Все лето море плясало от радости, и Джимми плавал как сверкающий дельфин. Он наловчился стоять под водой по целой минуте, а когда, жмурясь от солнца, он взлетал на поверхность, вода лилась с его гладких, блестящих волос, и чайки метались и кричали, будто при виде моржа. Выходя на берег отдохнуть, он чувствовал, как песок вдруг горячит ступни, а Красные Скалы весь июнь напролет раскаленно сверкали под жаркой небесной синью. В начале лета пляж оживал только по выходным, так что пять дней подряд Джимми был нераздельным властелином моря и берега, королем птиц, повелителем крабов, хозяином водорослей и ракушек. Прилив выталкивал и оставлял по извилистой крайней кромке всякую всячину — сухие водоросли, кору, седые от соли бруски и то, чем насорили люди. Полоска этих бессчетных легких предметов тянулась вдоль моря, в обе стороны без конца, сколько хватало глаз, и, наверное, думал Джимми, шла по всей Англии, Шотландии и Уэльсу. Каждые двенадцать часов море выходило проверить свою небрежную границу, кое-где подтолкнет, часть выпрямит, а другую тут же выгнет. Это был рубеж владений не только моря, но и Джимми. Он знал, что все только до лета; зимой набегут злющие валы, отшвырнут безобидные мелочи далеко на берег, и там их развеет ветер. Зато летом эта черта была общая у Джимми с морем. Как только он ее одолевал, сбегая к морю, все горести с него как рукой снимало, и, кроме своей силы и ловкости, он не чувствовал ничего. И как только он переступал ее, выходя на берег, лицом к разбросанному поселку и дюнам, его как мокрым полотенцем охлестывало беспокойство.
Вроде бы Джимми нечего было беспокоиться. Мистер Прендергаст от лица Инициативной группы каждую субботу вечером вручал ему скромное жалованье и вроде бы был им доволен. Он ни во что не вникал, только пришел как-то в субботу утром и прикнопил к кабине объявление. Объявление было отпечатано на машинке заглавными буквами и прикрыто от ветра и дождя прозрачным пластиком. Там оповещалось, что уроки плаванья даются бесплатно, обращаться к спасателю. Джимми польстило, что про него написано «спасатель», да еще заглавными буксами, и он улыбнулся мистеру Прендергасту.
— Оказывай людям всяческую помощь, Джимми, — сказал мистер Прендергаст, серьезно глядя на Джимми сквозь пенсне. Он был плотный неулыбчивый молодой человек, его светлые волосы уже заметно поредели. Остаточки подхватил и весело трепал ветер. — Старайся их втянуть, расшевелить. Особенно стеснительных. Замечай, кому скучно, подходи, заговаривай. Спрашивай, не хотят ли научиться плавать.
— Да, сэр, — сказал Джимми. — Если уж они здесь не научатся!.. Такая вода!
— Надо бы самому как-нибудь попробовать, — сказал мистер Прендергаст, поворачиваясь к машине. Лично он предпочитал тратить свою энергию на обдумывание способов повышения дохода. Плаванье хорошо для водных животных.
— Во всяком случае, — добавил он, — надеюсь, ты спасешь меня, если я зайду слишком глубоко. — Он дружелюбно хохотнул, и Джимми хохотнул в ответ.
— Ну трудись, — сказал мистер Прендергаст. — Правда, трудиться как будто нечего, — добавил он, уходя.
— Море всегда тут, сэр, — выпалил Джимми.
— Да, — согласился мистер Прендергаст, — даже когда никто не купается.
Он взобрался по шершавым каменным ступеням и сел в машину. Джимми вернулся в кабину растревоженный. Как бы мистер Прендергаст не пожалел, что назначил его спасателем и инструктором по плаванью. Он посмотрел в окно кабины: было десять часов, на пляж выходили первые отдыхающие с мячами и корзинками с едой. Только б найти среди них не сегодня-завтра кого-нибудь, кому охота научиться плавать. А еще бы лучше — кому надо спасти жизнь.
