Штаб округа настаивал, чтобы это лицо начало дело сначала. Ему, в конце концов, удалось найти какого-то сотрудника, но чем это дело кончилось — нам неизвестно.

В августе 1917 года к Игнатьеву явился еще один сотрудник штаба Одесского военного округа, раньше работавший, как и первый, через Румынию. Он также имел задание — связаться через Швейцарию состарыми своими агентами, но это ему не удалось.

Таким образом, всей сети штаба Одесского военного округа тоже пришлось базироваться на представителях Ген. штаба в нейтральных и союзных странах.

Для характеристики работы агентурной сети штаба Одесского военного округа приведем одно из многочисленных его донесений (донесение от 17/I 1916 г.)[56]:

По агентурным данным Одесского военного округа, полученным, якобы, из достоверного источника, против бессарабского фронта действуют три австро-германских армии…, всего 600–700 тысяч человек из них около 200.000 австрийцев, остальные германцы. Артиллерии 25–30 полков, кавалерии — мало….".

Прочтя это донесение, начальник штаба Главковерха телеграфировал начальнику штаба Одесского военного округа.

"Благоволите относиться критически к получаемым вами агентурным сведениям, не давал ходу явно вздорным. Это вредно. Потребуйте от начальника разведывательного отделения исполнения обязанности не просто собирателя сведений, а офицера изучающего весь поступающий материал. Нужно уметь разбирать, сличать и оценивать".

Относительно штаба Двинского военного округа имеются сведения, что округ еще в 1916 г. имел агентуру, руководившуюся из нейтральных и союзных стран, но подробностей об этой агентуре мы не имеем.

Штабы дальневосточных военных округов продолжали заниматься агентурной разведкой и во время войны 1914–1918 гг.

Штаб Иркутского военного округа к началу войны имел 8 агентов-китайцев. 7 из них были размещены по более важным пунктам района, отведенного для разведки штабу округа, а восьмой находился при штабе старшим агентом для поручений. Благодаря огромному расстоянию и отсутствию правильной и регулярной связи, руководить агентами и наблюдать за их работой оказалось для штаба округа не под силу и поэтому было решено сократить агентурную сеть. Штаб уволил шесть агентов (из 8), но потом опять завербовал одного монгольского князька и одного монгольского чиновника, а также привлек к работе двух русских чиновников-бурят. К концу 1917 года в сети штаба округа оставалось всего пять агентов — по одному агенту в Хайларе и Урге и три осведомителя.

Штаб Заамурского округа пограничной стражи к началу 1917 года имел агентов-резидентов китайцев — 18, русских — 1 и, кроме того "для разведки о германцах" — одного китайца и одного русского. За 1916 год все эти агенты доставили "11 более важных китайских документов". Израсходовано за год 11.658 руб.

Омский военный округ к началу 1917 года имел 38 агентов.

Приамурский военный округ имел "14 агентов с 3-я подручными, 3-х секретных сотрудников и 11 доверенных лиц".

Расходы штабов военных округов на агентурную разведку в 1917 г. и потребности денег на 1918 г. видны из следующей таблицы:

Всеобщая работа по разведке и отсутствие сведений о противнике. — Несколько примеров. — Агенты русской разведки в нейтральных странах. — Отсутствие руководства, подбора, подготовки и контроля над агентами. — Несколько примеров. — Проекты объединения стратегической разведки в Ген. штабе. — Споры по этому вопросу между Ставкой и Ген. штабом. — Обвинения Ставкой Ген. штаба в отсутствии разведки. — Соглашение между ними и перевод стратегической разведки в Ген. штаб. — Создание новой "разведывательной части" в Ген. штабе. — Требования Ставки от стратегической разведки. — "Страусовская" политика ген. Гиссера и Рябикова. — Первые ляпсусы Ген. штаба.

Из описания русской стратегической агентурной разведки мы видели, что ею занимались совершенно самостоятельно и независимо друг от друга Ставка, Генеральный штаб, штабы всех фронтов, штабы некоторых армий и военных округов, верховный начальник санитарной части и т. д. Но в конечном итоге в течение войны русские неоднократно жаловались на отсутствие достоверных сведений о противнике и его мероприятиях.

Приведем несколько примеров.

Ю. Н. Данилов пишет[57], что "к сожалению, по окончании германского наступления против I армии ген. Ренненкампфа… разведка на Северо-Западном фронте не могла выяснить истинной группировки неприятельских сил".

В другом месте он говорит, что проверить сведения о появлении германских войск в различных пунктах к северу от Калиша и в Торнском районе (в ноябре 1914 года) и выяснить направления, по коим неприятель производил свое накапливание, — "представлялось крайне трудным… "При наличии таких шатких данных — почти в слепую — верховному командованию приходилось принять одно из двух решений"…

Тот же Данилов сообщает, что прибытие в Восточную Пруссию четырех германских корпусов и образование на северном участке германского фронта новой X армии (в 1914 году) "остались для штаба нашей X армии незамеченными". "Тем неожиданнее оказалось наступление немцев, обнаруженное 7-го февраля (1915 г.) на Иоганисбургском направлении".

Бывший великий князь Андрей Владимирович[58]иронизирует в своем дневнике относительно русской осведомленности: "Из Риго-Шавельского района получено (апрель 1916 года) два достоверных донесения. Первое достоверное донесение утверждает, что там два германских корпуса. Второе достоверное донесение утверждает, что там ровно ничего нет".

В. Фукс в очерке операций Наревской (Самсоновской) армии писал[59]: "…Организованный шпионаж отсутствует… Разведки нет, — отсюда неправильное представление о группировке сил противника и ряд неожиданностей".

Наконец, начальник штаба Главковерха 13/Х 1915 года телеграфировал[60]штабам всех фронтов, что "в данную минуту нам более чем когда-либо, важно знать действительную силу и распределение находящихся перед нами австро-германских войск, имея в виду вероятность и возможность более или менее ослабления их вследствие неудачи во Франции и нового предприятия против Сербии. Размеры ослабления и переброски вдоль нашего фронта остаются неизвестными; может случиться, что во многих местах мы стоим против обозначенного противника… До настоящего времени наша разведка не даст необходимых сведений…"

Отрицательные стороны такого хаоса в ведении разведки выявились почти с самого начала войны. Уже в 1915 году до Ставки начали доходить сведения о том, как ведут себя русские тайные агенты в нейтральных странах, что они из себя представляют и т. д. Получив такие сведения, Ставка запросила об этом мнение Генерального штаба и циркулярно написала штабам всех фронтов и армий (26/ХI 1915 г.), что по ее сведениям в столицах центральных стран, — в Стокгольме, Копенгагене и Бухаресте — сосредоточилось большое число негласных агентов, "работающих совершенно независимо и вне всякой взаимной связи, хотя и преследующих зачастую один и те же задачи". Агенты эти "сплошь и рядом враждуют между собой, стараясь дискредитировать друг друга в глазах соответствующего начальства, и иногда стоят на службе у нескольких штабов одновременно".

Самый выбор агентов для отправки заграницу производился "нередко совершенно случайно и о командируемом лице не собирались предварительно подробные сведения, почему часто принимались на службу лица, заведомо известные другому штабу или учреждению, как совершенно несоответственные".