— У него нет Имени. И в наш Мир он пока не пришел. Кто говорит, что с его появлением, нас ожидают потрясения, смуты, хаос и уничтожение, а кто — что вечная жизнь и процветание. Никто не знает. По мне — так это просто выдумка клириков.

— Подожди, ты сказал… получается, что у Халлага, печать оттенков синего цвета, правильно?

— Да. У Эру — зеленого. У Кроруса — красная.

— А у первого и пятого?

— Про первого говорят, что его печать чернее подземной тьмы. А у пятого — цвета нашего светила, благословенного и дарующего жизнь Лейсора! Ее пока никто не видел, но так пишут в легендах, которые рассказывают клирики.

— Вот даже как! Теперь я все понял. Благодарю тебя, мастер, за рассказ. Думаю, завтра будет еще много вопросов. А сейчас позволь отдохнуть, день был трудным, а моя смена на рассвете.

Дес Хизе закутался в плащ, отвернулся спиной к костру и попытался задремать. Сквозь полусон он слышал тихие команды Далга, как сменили первый караул, а потом навалилась забытье, и Дальент попал в царство Морфея.

5) — Гроссхард — мэтр, первое лицо Гильдии

6) — Шемлик — старший воин, офицер, примерно соответствует званию лейтенант

7) — Ройс — рабочий Цеха в любой гильдии, ниже подмастерья

Разбудили рыцаря перед рассветом. Тот сходил к ручью, смыл с себя остатки сна и принял вахту. Обошел округу, посмотрел на спящего пленника, найдя его узы вполне сносными, отошел в сторонку, подальше от любопытных глаз, где стал крутить оба палаша, разминая окоченевшие за ночь мышцы и разгоняя по телу кровь. Через четверть часа, после упражнений, рыцарь вытащил оселок и на ходу стал править правый меч. Вчерашний рассказ Далга заставил его о многом задуматься и взглянуть на этот мир по иному. Хотя, по-прежнему, комиссару не хватало знания.

Дес Хизе пробовал провести параллели и пытался правильно оценить ситуацию. Здесь живут люди. Есть еще какие-то эли и гронги. Гронги — существа из подземного мира, поэтому они как раз и могут быть теми бесами, которые схватили алхимика, и утащили его за собой. Почему тогда во тьме сгинул Первый Сын? Кто является Люцифером? Первый или третий? А может и вовсе — Пятый? Слишком много вопросов, на которые пока нет ответа.

И как теперь ему быть? Когда найти время для молитвы и очищения души? Вокруг — одни иноверцы, о Христе здесь не слышали ни единого слова! Он, как и раньше, на Пиринеях, окружен язычниками. Неужели задача состоит в миссионерском походе по этому миру? И как ему обращать аборигенов в католичество? Да и примут ли его здесь? Или опять запылают костры, как когда-то в Лангедоке? Только в этот раз подносить факел придется ему самому. Такие вопросы переворачивали душу, заставляя вновь и вновь вполголоса читать псалмы.

Закончив заточку первого клинка, рыцарь перешел ко второму.

Пока он не заявит о себе перед новым сеньором, нужно быть терпимее. Тем более, что те привилегии, которые он имел в Нарбонне от Ордена, Инквизиции и католической Церкви, здесь явно никем поддержаны не будут. А посему стоит внимательно изучить обстановку, посмотреть — что там с печатью… Кстати! У рыцаря созрел такой вопрос, что он чуть было не кинулся будить Далга.

Удержался, спокойно закончил свое дело, еще раз, по спирали обошел место стоянки. Все было спокойно. Начало светать, дес Хизе вернулся в лагерь. Пленник и его караульный уже проснулись. Рыцарь жестом отправил Грифиса к ручью, а сам присел около бешено вращающего глазами Брайса.

Дальент тихо заговорил.

— Ты — шем, воин. Ты сам выбрал свою судьбу. И она, в конце концов, от тебя отвернулась. Конечно, предать своего аллика ты не можешь. Но предать своих нанимателей, которые служат другому правителю?! Ведь что для вас жизнь каких-то трех десятков людей, за которую оба получите неплохие деньги? Нет, шем. Честного суда в своем Командорстве ты не заслужил.

Сзади послышались тихие шаги. Дес Хизе немного повернул голову, и обнаружил стоящего рядом мастера Далга.

— Я горжусь своим званием твоего учителя, месстре Дальент дес Хизе. Ты так глубоко видишь в человеческих душах, что под силу далеко не каждому клирику. Как ты определил, что он — предатель?

— Понял, после твоего вчерашнего рассказа. Хотя я и из Церек — Лир, но голова мне дана не только для того, чтобы надевать на нее шлем.

— Да, ты проницателен. Что предлагаешь?

— Вариантов много. Продать в рабство эли. Казнить его прямо сейчас. Отдать под трибунал, что я и предложил ранее. Дать поединок чести, который не заслужил. А то — и просто отпустить, пусть возвращается в Сигри-рун и объясняет, почему его миссия не увенчалась успехом, а торговые караваны Рорана теперь берут собственную охрану. Равно, как и другие, надеюсь, что Гильдия торговцев быстро разнесет подобную весть среди своих членов!

— Ты жесток, шем! Чем жить в позоре трусости и предательства, лучше умереть!

— Как сказал Грифис, — объясни это его брату. — Дальент встал, подошел к своим трофеям, достал нож и перерезал веревки пленника.

— Теперь беги, и не надо меня благодарить!

Брайс поднялся, вырвал из зубов полусгрызенную палку, заменявшую ему кляп, хотел, видимо выругаться, но не смог, и бросился прочь. Не прошло и пары минут, когда из леса донесся вскрик, а потом — предсмертный вопль.

— От судьбы никуда не уйдешь, — опустив вниз глаза, произнес мастер — она найдет тебя, где бы ты ни был! Вскоре на тропе, ведущей к ручью, появился окровавленный, шатающийся Грифис.

— Шемм… Мммастер — заплетающимся языком начал, было, караульный, но ничего не смог сказать и упал навзничь.

Дес Хизе подошел, осмотрел тело, перевернул на живот.

— У него обморок. Похоже, что никогда раньше не убивал человека.

— Это мой лучший рейсен — ответил Далг. — Из него получится хороший ювелир. Теперь он знает цену не только драгоценностям, но и человеческой жизни. Пусть будет это уроком и ему!

Когда отряд начал просыпаться, рыцарь уже сходил к ручью, осмотрел мертвого беглеца и вернулся к Далгу. Грифис пришел в себя и тихонько плакал, а мастер, сидя рядом, гладил его волосы и говорил что-то утешительное. Вокруг постепенно собиралась толпа.

— Грифис пытался задержать бегущего пленника — начал речь дес Хизе — тот не остановился, и ему пришлось его убить. Вопросы?

Все молчали.

— Разводите костер, готовьте завтрак, скоро выступаем. Подробности будут позже! — рыцарь присел рядом с Грифисом.

— Ничего, мальчик, ты все сделал правильно. От судьбы, как сказал мастер, не уйдешь.

Борнуа пришел в себя к вечеру. Правда, какого дня — он не знал. Цепей и колодок не было, алхимик ехал верхом на лошади в сопровождении отряда верховых эли. Последнее, что он помнил — как его завели за скалу, потом пришел Сэфриоль, крики пленных, эли сказал — не надо бояться… Дальше — туман. Память терялась, были только какие то тени и образы, как будто он все это время спал.

Рядом неторопливой рысью шел конь Старшего Всадника. Кавалькада следовала по широкой брусчатой дороге и подъезжала к полуразрушенным стенам города, до которого оставалось около полутора лиг.

— Где мы, месстре? — набравшись храбрости, спросил Ирменг, вновь ощущая себя нашкодившим щенком.

— Рядом с Верлом, городом людей и эли у истоков Циноры. — снизошел до ответа Сэфриоль.

— Нельзя ли мне получить немного воды?

Всадник кивнул, махнул рукой своему спутнику:

— Дай ему воды, Боркуол — тот, помешкав, протянул алхимику серебряную флягу.

Утолив жажду, Борнуа с поклоном вернул ее владельцу.

— Почему стены города разрушены?

— Была война, — неохотно ответил эли. Некоторое время помолчал, затем продолжил — Постарайся задавать меньше вопросов. В свое время тебе все объяснят. Сейчас нужно знать и выполнять немногое. Не пытайся бежать, тебя все равно поймают. Не подходи к стене, ближе, чем на три ярда, иначе — погибнешь в "зеленой мухоловке" — полуживой лиане, которая растет на стенах и вокруг города. Не вздумай кого-то оскорбить, ударить или напасть — убьют тут — же, без разговоров. Откровенно скажу, что мне бы этого не хотелось. Сейчас ты — почетный гость. Тебя представят местному правителю — Лорду Нальгорту — наместнику и хозяину этих земель. После Присяги на верность нашему народу, ты получишь привилегии и место службы. На благо эли трудятся множество людей, которые решили спасти свою жизнь. Надеюсь, что ты станешь одним из них. — После столь длиной речи Сэфриоль надолго умолк, и молчал, вплоть до подъезда к городским воротам. Лезть с дальнейшими расспросами Борнуа не решился.