Сэнди Граймс, ЦРУ

Рик Эймс буквально упивался серией книг английской писательницы Лесли Чартерис, посвящённых легендарному головорезу Саймону Темплеру по кличке Святой. Этим «святым» был Джеймс Бонд того времени — неотразимый, отважный, весёлый английский авантюрист, который колесил по свету, спасая попавших в беду милашек, покуривая сигареты, распивая диски с содовой и раскрывая тайны. Находясь в Бирме, Рик как-то подписался: «Саймон Темплер».

Дэвид Уайз, автор «Странника в ночи» — одной из книг об Эймсе, вышедших вскоре после его ареста

Шпионаж — это страшное дело. Вы предаёте родную страну, мать и отца, изменяете всему, чем школа, вся жизнь учили вас дорожить. Можно понять, почему кто-то идёт на это в условиях полицейского режима, — но Рик Эймс? взгляните на его прошлое. Что толкнуло его на это?

Жанна Вертефей, ЦРУ

Мама и папа считали нас счастливчиками. Все было у нас — здоровье, ум, привлекательность. Мы выросли в крепкой, любящей семье. Перед нами открыты, говорили они, неограниченные возможности. Мы с Риком часто размышляли над этими словами. Высокомерия в них не было. Нам скорее внушали, что большие возможности налагают высокую ответственность. От нас ожидали чего-то особенного.

Нэнси Эймс Эверли, сестра Рика

Эймс должен был точно знать, что он делает. Он приговаривал свои жертвы к смерти. Он знал, что каждый источник, преданный им русским, будет расстрелян. У него на руках была бы и моя кровь, если бы мне не удалось бежать.

Олег Гордиевский, сотрудник КГБ, работавший на Англию.

Утверждает, что был выдан Эймсом.

Весной 1957 года Карлтон Эймс сказал сыну правду: "Я работаю в ЦРУ". Управление занималось в то время программой обеспечения рабочих мест для детей своих служащих на летний период, и Карлтон хотел, чтобы его 16-летний сын подал заявление. Рик полагал, что отец был чиновником Государственного департамента, и эти слова потрясли его. Карлтон предупредил Рика, что он не должен никому об этом говорить. Впоследствии Эймс вспомнил, как отец внушал ему: "И ты и я знаем, что лгать плохо, но если это служит чему. — то хорошему, тогда это нормально.

Можно вводить в заблуждение людей, если ты это делаешь в интересах служения своей стране, но никогда нельзя лгать или обманывать для собственной выгоды".

Тем летом Рик стал работать клерком в старом государственном здании в Вашингтоне, где он проводил большую часть времени, делая условные деньги, которые использовались во время учебных занятий на Ферме. На стене своей спальни он повесил карту мира и отмечал булавками те страны на карте, где были конфликты. Пройдёт какое-то время, и он станет офицером ЦРУ, точно так же, как и его отец, думал он.

Рик не знал, что дела у отца шли плохо. Резидент ЦРУ в Рангуне дал негативный отзыв о его работе, и Управление установило ему 6-месячный испытательный период после возвращения домой. Он успешно выдержал это испытание, но за рубеж его уже никогда больше не посылали. Карлтон временами удостаивался похвалы за его знание коммунистической партии Индонезии и умение готовить "чёрную пропаганду" — сообщения, которые казались вполне правдоподобными, но на самом деле сочинялись в ЦРУ и размещались в иностранной прессе, как правило для подогревания антикоммунистических настроений.

Но поскольку Карлтону приходилось в основном работать "за столом", его, казалось, совсем забыли. Ещё в Рангуне он начал много пить, и по возвращении домой семья стала очевидцем его деградации — следствия хронического алкоголизма. По вечерам он приходил с упаковкой пива, закрывался в кабинете, пил и читал. Когда слухи о пьянстве Карлтона распространились в Ривер Фоллз, мало кто удивился. Из четверых детей Джеса и Луизы Эймс трое были алкоголиками.

В отличие от Карлтона, у Рашель Эймс дела пошли хорошо, после того как она получила работу преподавателя английского в новой пригородной школе в Маклине, штат Вирджиния. "Рашель была для нас как маяк, — вспоминал позднее один из ею бывших учеников, — мы обожали ею. Она была самым лучшим учителем из тех, которых мы когда-либо встречали". Рашель и учитель истории в этой же школе решили преподавать американскую историю вместе, как один курс, и их коллективный метод обучения получил признание по всей стране. Однако Рик не мог посещать уроки матери, поскольку она вела курсы по подготовке школьников для поступления в колледж, а он учился по обычной школьной программе. Позднее Эймс попытался рассеять чувство досады, познакомив сына с ребятами из двух различных групп: теми, кто собирался поступать в колледж, и теми, кто нет. Лучшие друзья Рика были из среды "золотой молодёжи" — Уес Сандерс и Джон Седерс, оба выходцы из семей, принадлежавших к клану ЦРУ. Ребята получили кличку "триумвират", поскольку повсюду ходили вместе и каждый исполнял какую-то роль в клубном спектакле "Юлий Цезарь". У Рика завязалась также тесная дружба с Маргарет (Пегги) Андерсон, в которую он влюбился во время учёбы в школе. "мы считали себя вполне взрослыми, — вспоминала позднее Андерсон, ныне профессор истории Калифорнийского университет в Беркли, — и для нашего возраста мы действительно были такими. Мы все курили и вели бесконечные споры о политике. Мы не были битниками, но смотрели на себя как на интеллектуалов кафетериев".

В августе 1959 года Рик поступил в Университет Чикаго. Почти каждую неделю он писал письма Пегги Андерсон в вирджинский колледж, где она училась. 40 лег спустя у неё ещё будут храниться эти письма. В них Рик с увлечением писал, какое удовольствие ему доставляет быть членом "Блэкфрайерс" — студенческой драматической труппы — и как он проводит все свое время в театре. Рику с трудом удалось перейти на второй курс, откуда он был исключён за неуспеваемость. "Я знал, что дело идёт к тому, что меня исключат, но только скрежетал зубами и отказывался что-либо предпринять. Мне слишком нравилось работать в театре. Карлтон и Рашель были расстроены. Они винили меня за то, что я не имел стипендии, а это ложилось финансовым бременем на семью, — вспоминал Эймс. — Хуже того, впервые член нашей семьи не справился с учёбой. Мои родители были профессиональными учителями, и они не могли поверить, что я был исключён".

Рик остался в Чикаго, по вечерам играя небольшие роли в нескольких пьесах, а днём получал работу в службе временной занятости. Он стал пользоваться именем Эл, начал сильно пить, не брился, переселился в дешёвый дом, где жилье сдаётся внаём, в одном из худших районов Чикаго, а один из торговцев марихуаной стал его лучшим приятелем. Пришедшие в ужас родители просили его возвратиться домой. В ядовитой записке Рик заявил им, чтобы его оставили в покое. Вскоре после этого его продержали всю ночь в тюрьме по обвинению в угоне машины, но когда полиция выяснила, что машина принадлежала одному из его друзей, он был освобождён. Однажды Рик проснулся поздно утром в подавленном состоянии, с головной болью и мыслью о необходимости внести плату за жильё. Он не ел уже три дня, а в свою прохудившуюся обувь вставлял картонные стельки.

Он поехал на автобусе домой. Карлтон ожидал Рика, так же как ожидал его отец Джес, когда он вернулся в Ривер Фоллз после 12 лет скитаний. Карлтон сказал Рику, чтобы он не беспокоился. Он поможет ему получить место в ЦРУ.

Рик переехал в Вашингтон, где вместе со своим приятелем по школе Бобом Данкэном, который изучал в колледже химию и покуривал марихуану, снял дешёвую квартиру. Рик пристрастился к пиву. Во время обычной проверки биографических данных в ЦРУ выяснилось, что однажды Рик вместе с приятелем напились и поехали повеселиться на украденном велосипеде. Рика взяли на работу в качестве клерка в архив Оперативного директората (ОД). Он печатал и помогал регистрировать и подшивать телеграммы, которые сдавались на хранение. Большая часть из них была из зарубежных резидентур ЦРУ, и Рик каждую свободную минуту проводил за их чтением. Другие клерки работали в этом отделе лишь временно, дожидаясь, когда откроются вакансии в программе подготовки младших офицеров (ПМО), но у Рика не было таких шансов, поскольку он не имел диплома об окончании колледжа. Он поступил в Университет Джорджа Вашингтона, но уже следующим летом бросил учёбу, когда один из его чикагских друзей предложил ему место технического директора в летнем театре. Рик сообщил в отдел кадров ЦРУ, что ему необходим отпуск для поступления на курсы иностранных языков, которые существуют только в Университете Чикаго. В ЦРУ удовлетворили его просьбу, не проверив, сказал ли он правду.