- Ты скрылась от меня...

В ее голосе звучало много эмоций, когда она прижалась к нему.

- Мне было страшно. Я запуталась. И путаюсь до сих пор. Я не понимаю, что я чувствую и почему. Ничто не имеет смысла, кроме того, что я хочу тебя, Михаил. Я никогда не чувствовала ничего более истинного или прямолинейного за всю мою жизнь.

- Я жил на протяжении веков. Воевал. Пускал кровь. Искал удовольствия, когда хотел. Видел искоренение моего народа и лежал беспомощным, погребенным, неспособным ничего сделать, черт побери. Я страдал. Но я никогда не любил. Только сейчас, только в этот момент, я знаю, каково это – любить по-настоящему. - Он прижал ладонь к ее животу. - Я люблю этого ребенка. Я люблю тебя.

Клэр выскользнула из его рук, ее мягкая кожа скользнула по его, когда она прошла мимо него в маленькой гостиной. Его взгляд следовал за ней, как магнит притягивал металл, он восхищался ее узкой талии, ее бедра стали шире, а зад прекрасно округлился.

- Ты не можешь любить кого-то, кого ты даже не знаешь. Ты думаешь, что это любовь, но это просто связь, которая заставляет тебя чувствовать себя так.

Каждый произнесенный слог был пронизан мягкой грустью, что прорезала сердце Михаила, не оставляя ничего, кроме окровавленных лохмотьев. Он повернулся к ней и поднялся с колен.

- Ты когда-нибудь любила, Клэр?

Тонкие черты ее лица окаменели.

- Нет.

- Тогда откуда ты знаешь, что я не могу любить тебя, и что ты, в свою очередь, не можешь любить меня?

Михаил осмотрел ее, кожа Клэр все еще была красной, на ее правой груди и горле все еще красовались отметины, которые он ей подарил. Она была олицетворением самого секса. Великолепная, чувственная и бесстыдная. Беременность придала ей округлость, которой она не обладала ранее, и мягкость, по которой он тосковал, стремясь слиться с ней обнаженными телами.

Она повернулась к нему спиной. Он пересек комнату, подошел туда, где она стояла, и прижался своим все еще жестким членом к ее сладкой попке. В его нежных объятиях она издала дрожащий вздох, и он протянул руки, чтобы взять тяжесть ее грудей в свои ладони.

- Ты была создана для меня, - прошептал он ей на ухо. - Боги сложили наш путь, и у нас не осталось выбора, кроме как последовать по нему. Как я могу не любить тебя? Мы две половинки одного целого. Соединившись сейчас, мы никогда не расстанемся.

- Я не понимаю.

Нежными поглаживаниями Михаил ласкал тугие пики ее сосков, теребил их, прежде чем ощутить фарфоровую сливочную плоть в своих ладонях. Клэр откинула голову на его плечо, когда ее веки закрылись, темные ресницы затрепетали.

- Я хотел бы заставить тебя понять, насколько ты важна, Клэр. - Он направил руки вниз, проскользнул ладонями между ее грудей, по животу к небольшой выпуклости внизу живота. Он просунул пальцы между ее бедер и припухших половых губ. Раздался всхлип, и мошонка Михаила напряглась от сладкого звука. - Твоя кровь позвала меня. Песнь сирены. Я был беспомощен сопротивляться. И когда я впервые взял твою вену в ту ночь, ты разбудила мою силу, укрепила меня, чтобы я мог укрепить весь мой народ и пополнить мою расу.

Он погладил пальцем ее клитор, и Клэр раздвинула ноги. Свободной рукой он обхватил ее за талию, удерживая против себя.

- Ты - Сосуд, Клэр. Ты уникальна. Ты можешь вынести вес коллектива. Твоя кровь - единственное, что мне нужно, чтобы поддерживать себя. Чтобы поддержать нас всех. Тебе суждено стать матерью дампиров. Они могут чувствовать тебя. Они знают твою силу, и даже на большом расстоянии они могут питаться твоей жизненной силой.

Она повернула голову, и ее шелковые волосы пролились каскадом по его руке.

- Кто?

- Дампиры, - пробормотал он ей в ухо. - Сосредоточься, Клэр. Ты можешь почувствовать их тягу?

Клэр дрожала в его объятиях. Его длинные пальцы ловко поглаживали ее, в то время как его голос, низкий и до неприличия прекрасный, соблазнял ее. Будто она когда-то могла отказать ему в чем-то.

- Сосредоточься, Клэр. Ты можешь чувствовать их тягу?

Дни истощения. Постоянный, мучительный голод, ее слишком тошнило, чтобы ощутить что-то иное. Она падала в постель полностью одетой и проваливалась в глубокий сон без сновидений, пока у нее не оставалось выбора, кроме как вытащить себя из постели на работу в закусочной. Все это время она думала, что это была беременность. Ребенок брал у нее то, что ему было нужно.

- Я чувствую это, - прошептала она. - Они берут больше, чем я могу дать.

- Они нуждаются в тебе. - Михаил проскользнул один палец, а затем еще один во влагалище, и Клэр вскрикнула. - Я нуждаюсь в тебе. Твоя кровь спасет нас всех.

Клэр кончила, сильный спазм потряс ее от головы до кончиков пальцев ног.

- О, боже, Михаил!

- Ты не думаешь, что я могу любить тебя, но я докажу, что ты ошибаешься, Клэр. И ты тоже любишь меня.

Он прижался губами к ее горлу и немного прикусил. Второй оргазм наступил сразу же вслед за первым, и Клэр взбрыкнула, сжав его руку так, будто от этого зависела ее жизнь. Удовольствие, волна за волной накатывало на нее, пока он кормился из ее вены, и Михаил медленно опустил ее вниз, каждое напряжение его рта отзывалось эхом внутри, пока тот поглаживал ее мягкими, нежными пальцами.

Годы проносились за несколько секунд, а Клэр оставалась по-прежнему в его объятиях, пока он не насытился. Тепло его языка успокаивало укус, губы скользили по чувствительной коже к подбородку, под ухо и к волосам на виске.

- Ты полюбишь меня, Клэр. Это я тебе обещаю.

Она не могла удержаться от мыслей, что с его многими дарами — сверхъестественная скорость, симпатичная внешность и способность подчинять других своей воле — Михаил Аристов был бы чертовски хорошим аферистом.

Клэр засунула остальную одежду в сумку и в последний раз оглядела спальню. Ее сосед снова врубил нечто терзающее барабанные перепонки. Она, наверняка, не раз согласится с тем, что жить здесь - отстой.

Солнце встало всего пару часов назад, и Михаил метался по квартире, как зверь в клетке. Мысль, что она вернется с ним домой, наполнила ее горечью и непомерным чувством вины. У этого состояния было название. Раскаяние выжившего?

Как она могла сбежать с Михаилом и жить в его замке, оставив Ванессу, предоставленной самой себе? Кто удостовериться, что в холодильнике будет еда, и что у Ванессы будет все, что нужно для школы? Оставить все на самотек, просто упаковать чемоданы и пойти своей дорогой, Клэр чувствовала себя настоящей сволочью. Она ничего не должна была Ванессе. Та не была дочерью Клэр. Но разве ребенок не заслужил объяснений и прощания?

Клэр бросила сумку на диван и пересекла комнату, где Михаил продолжал расхаживать, крепко держа кинжал в правой руке. Он нахмурился и посмотрел ей в глаза.

- Что случилось?

К тому факту, что он мог чувствовать ее эмоции, нужно будет привыкнуть. Клэр ободряюще улыбнулась ему и вздохнула.

- Мне нужно попрощаться с Ванессой, прежде чем я уйду. - Если у Карлин была плохая ночь, как Ванесса их называла, то она, скорее всего, спит. И все-таки Клэр не могла исчезнуть, не сказав ни слова. Даже если ей придется разбудить малышку, она скажет Ванессе «до свидания».

- Хорошо, любимая. - Михаил крутанул кинжал в своей большой руке, размытое движение, которое закончилось вспышкой стали. - Мы пойдем вместе.

Чрезмерно жестокий нрав. Ее первое впечатление от Михаила было таким, что он никогда не подведет.

- Я не думаю, что мне нужна вооруженная охрана, чтобы пройтись по коридору. А ты как думаешь?

Его тон не терпел возражений.

- Да.

- Ладно. Хорошо. Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень напористый?

Михаил блеснул уверенной улыбкой, которая показала кончики клыков. Боже, он был великолепен. Он убрал кинжал и взял ее за руку, когда зазвонил сотовый. Со стоном досады он достал телефон из кармана и ответил.