Надо выждать время. Если он не возьмет себя в руки, то разорвет женщине горло.

- Я могу купить тебе выпить? - Это было меньшее, что он мог сделать. Ведь она собиралась накормить его. - Шампанского? - Разве не этого хотели люди в этих смехотворно дорогущих клубах? Он подал знак одной из официанток, которая обслуживала ВИП-зал, одетой соответствующим образом - в дьявольские рожки и длинный красный хвост, который, казалось, рос из спины на ее короткой черной юбке. Майкл полез в карман, извлек матовую черную кредитку из бумажника и протянул ее официантке. - Принесите нам бутылку «Clos d’Ambonnay».

Официантка одобрительно улыбнулась и развернулась на каблуках, без сомнения, ликуя от чаевых, которые последуют за бутылкой шампанского стоимостью три с половиной тысячи долларов.

- Ой! Мой! Бог! – взвизгнула женщина, стоящая рядом с ним. Она вытянула руку, согнув запястье, будто он должен был поцеловать ее. - Я всегда хотела его попробовать! Я - Жасмин, кстати.

Он посмотрел на ее руку, но не пошевелился, чтобы принять ее. Прелестно. Терпение Майкла было на исходе, как и его контроль. С каждой уходящей секундой жажда усиливалась. Не помогало, что человек теперь приклеилась к нему, как банный лист к заднице, и смехотворно терлась ненастоящей грудью о его руку так, что он предположил, что это должно быть возбуждающим. Она болтала, по крайней мере, двадцать минут, о том, о чем Майкл понятия не имел. Черт, сколько можно нести эту долбанную бутылку шампанского?

Она провела ладонью вверх по внутренней стороне его бедра, но не дошла до его члена, когда официантка появилась с шампанским. Наконец. Слава богам. Он подписал чек, добавив здоровенные чаевые за их обслуживание, прежде чем налил два бокала бледного пузырящегося напитка. Его спутница закатила глаза, когда пила, и издала низкий стон, который больше всего напоминал стенания.

Люди вроде нее были ярким примером того, как легко можно охотиться в городе. Также это было болезненным напоминанием о том, что у него не было причин — кроме садистских самоистязаний — для голодания. Когда Жасмин выпила и хихикнула, потом выпила еще, аромат ее крови подстегнул жажду Майкла. Вокруг себя он ощущал предвкушение дампиров, и он почти передумал пронзать горло женщины, просто для того, чтобы наказать их за нарушение его конфиденциальности. На кратчайшее мгновение он приветствовал боль, безумие и голод. Однако его инстинкт кормиться был сильнее воли к смерти. Майкл уткнулся носом женщине в горло и прошелся губами по ее яремной вене, заставив двойной набор клыков пульсировать в деснах.

- О да, детка, - простонала женщина, когда она наклонила голову, чтобы обнажить горло. - Целуй меня.

С удовольствием. Майкл прижался губами к ее горлу, мягко посасывая, чтобы подготовить вену. Ее кожа на вкус была дешевыми духами и сильно пахла резким, химическим дымом. В мгновение ока клыки прокололи мягкую плоть, жертва растаяла в его объятиях, ее высокий, хныкающий стон был неслышен никому, кроме него, из-за басов музыки ди-джея. Она положила голову ему на плечо, и Майкл схватил ее за затылок, чтобы поддержать. Кровь, теплая и окрашенная чем-то инородным — каким-то наркотиком — прошла по его языку. Человеческие наркотики не имели никакого эффекта на него. Майкл закрыл глаза, когда он присоединился к своей добыче в блаженстве кормления.

Каждый глоток придавал сил; ее запах, ее вкус, ощущение послушного тела в его руках - все это обостряло его восприятие. Его сердце снова начало биться, его метаболизм начинал пробуждаться, когда живая кровь текла по его венам. Вокруг него воздух стал потрескивать от статического напряжения, будто надвигался сильный шторм, и он чувствовал полное облегчение от дампиров, которые разделили то, что он брал от этой женщины.

Вдруг, удар сокрушительного аромата, равного которому не было, вторгся в нос Майкла, и он так сильно дернулся от человеческого горла, что едва не разорвал ее плоть. В его мозгу завопил инстинкт самосохранения, слишком сильный, чтобы сопротивляться, но, если бы он не закрыл проколы на шее женщины, та бы истекла кровью за считанные секунды. Женщина привалилась к нему, и Майкл быстро прижал свой язык к ее горлу и заживил укус. Он положил ее в кабинке без особых раздумий о ее благополучии, будто его необъяснимо тянул запах крови, звал его так, как никогда прежде, за все века его существования.

Желание. Нужда. Голод. Вожделение. Похоть.

Примитивная, дикая эмоция взорвалась в нем, какой-то настолько глубокий и базовый инстинкт, что он не мог ему сопротивляться. Пустота, открывшаяся в нем после превращения, наполнилась до отказа, и Майкл потер грудь, будто изменение было физическим. Его мысли неслись, когда он пытался понять, что почувствовал, ощущение было таким инородным и шокирующим. Он так давно в последний раз кормился, возможно, это его бездействующее тело просто не привыкло к омоложению. Или, возможно, это чистая ярость ожидания дампиров сводила его с ума. Его мышцы напрягались с каждым шагом, будто десятилетия находились в спячке.

Бездушная пустота испарилась, и в самом центре его существования что-то привязало его длиной нерушимой цепью. Прошлые двести лет одиночества растаяли в момент, поиски экзотического аромата, который вел его, стали причиной, и, впервые с тех пор как убийца похоронил его, Майкл ощутил в себе воина, которым был однажды. Влиятельного вампира. Охотника в поисках добычи.

Но, кроме того, он чувствовал себя живым. Действительно живым, каким он был, прежде, чем стал вампиром. Прежде, чем он принял решение обменять свою душу на существование в качестве одного из отвязанных. Если он не найдет источник того восхитительного аромата, сладкой крови, которая очаровала его, будто песня сирены, он сойдет с ума.

Сметая толпы людей одним движением руки в сторону, будто они были не более, чем травинки, а у него был палаш. Дампиры смотрели на него с любопытством и страхом, их радужки поблескивали серебром в тусклом свете, они склонили головы, боясь встретиться с его одичавшим взглядом. Он, наконец, ожил в эту ночь, и хотя его сердце билось по-новому, это не кровь шлюхи вывела его из бездушного ступора. Нет, когда глаза Майкла сфокусировались на женщине в двадцати футах от него, он без сомнения знал, что это ее кровь позвала его, и ее запах разбудил его.

Эта женщина привязала его душу и вернула ее ему.

Будто почувствовав его, она посмотрела ему в глаза. Она не выглядела лебезящей или заискивающей, как часто выглядели человеческие самки, посещавшие такого рода клубы. Скорее она выделялась среди них. Глоток свежего воздуха в застаревшей среде.

Ее губы сложились в кокетливую улыбку. Хитрое, обольстительное выражение лица заставило его член стать твердым, а кровь, бегущую по венам, нагреться. Она отвернулась от него, прокладывая себе путь через VIP-зал к мало заполненному месту в задней части клуба. Разве она не поняла, что бег только заставил его преследовать ее? Или это именно то, чего она хотела – быть схваченной в темном углу, где никто не услышит стонов удовольствия, когда он возьмет ее вену?

Шаг Майкла дрогнул. Конечно, девушка не могла знать, чего он хотел от нее, когда ее собственный запах довел его до исступления; по сравнению с этим, жажда, испытанная ранее, была ничем. Если она думала найти выход в той части клуба, она будет разочарована. В считанные мгновения она окажется в ловушке, и трепет волнения пробежал по венам Майкла от открывающейся перспективы.

Клэр оказалась перед черной стеной с гигантским красным изображением Диабло на ней. Она прислонилась к ней спиной, сложив ладони, словно совершая роковую ошибку. Упс! Она решила никуда не уходить. Правило обмана номер четыре: Позволить думать, что шоу руководит он.

Он был высоко, словно чертов воздушный змей; она считала это положительным. Слишком плохой, слишком. Он был слишком горячим, чтобы тратить свою внешность – и, вероятно, его богатство - на пустую жизнь. Клэр воспользовалась моментом, наблюдая за ним, пока он направлялся прямо к ней. Любая женщина упала бы на колени, благодаря Господа за его творение, в то время как она осматривала этого парня с ног до головы. Высокий и сложенный вовсе не так, как выглядят эти тупоголовые пляжные качки. Она готова была поспорить, что он был своего рода спортивным наркоманом, когда не был под кайфом. Она видела это иногда у зависимых. Они выглядели похоже и изображали здоровый образ жизни, прикрывая свои незаконные действия. Вероятно, он работал в киноиндустрии. Не мелькал на экране, но она предположила, что он был адвокатом или продюсером. Может быть, спонсором. Или, что более вероятно, личным охранником. Его окружала аура важности, словно он знал, что, как и все вокруг, был дерьмом.