Однажды ночью я дежурил с Фредом. Мы оба были вооружены. Склад был величиной с квартал, и в нем было темно, как в чреве кита. Около полуночи мне показалось, что я слышу какой-то шум. Я оказался прав, но, увы, чересчур медлителен. Я обнаружил вора, или, вернее, он обнаружил меня. До сих пор в памяти стоит ослепительная вспышка света карманного фонаря. «Молись, да побыстрее, тебе крышка», — прошипел бандит. Я услышал выстрел и замер, ничего при этом не почувствовав. Фонарь со стуком упал на пол, раздался стон. Когда я подскочил к парню, тот корчился на полу, зажав рану на правой руке. На рукаве уже начало проступать алое пятно, и рядом валялся пистолет.

Я навел на него свое оружие и осторожно посветил фонарем вокруг себя. В полосу света вступил Фред, в его опущенной руке был револьвер.

— Арчи, ты в порядке?

— Да. Это ты стрелял?

— Я. Разок.

— Бог мой, какой выстрел! Ты же вмазал ему точно в руку.

— Отвратительно, Арчи, — он присвистнул, глядя на корчившегося на полу бандита. — Я изо всех сил старался сразить гада наповал.

Сейчас не время говорить об этом, но не один Бэй находится в неоплатном долгу перед кем-то.

Я все еще клял себя за мысль, что Фред может быть убийцей, когда телефонный звонок вернул меня к действительности.

— О мистер Гудвин, как я рада, что застала вас, — в голосе Каролы Риз чувствовалось напряжение. — Мне надо с вами поговорить.

— Сейчас самое удачное время. Приступайте.

— Нет. Я хочу... я хочу сказать, что нам следует встретиться. Я бы предпочла, чтобы это был не телефонный разговор. Я нахожусь на Манхэттене, на паромном терминале. Готова встретиться в любом назначенном вами месте так скоро, как меня сможет домчать туда такси.

Я подумал, не пригласить ли ее к нам, но сообразил, что Вулф может появиться в самый неподходящий момент, в разгар беседы. Карола и без того казалась взволнованной, и присутствие Вулфа не прибавило бы ей смелости. Не говоря уж о его отношении к визиту дамы. В особняке из бурого известняка женщин терпели только тогда, когда не было иного выхода.

— Слушайте, — начал я, бросив взгляд на часы, — сейчас четыре тринадцать. На юго-западном углу Третьей авеню и Двадцать девятой улицы есть кофейня. Тихое чистое местечко с уютными кабинками. Я буду ждать вас там, ну, скажем, без четверти пять. У вас куча времени, чтобы туда добраться.

Она рассыпалась в благодарностях, что показалось мне некоторым перебором. Повесив трубку, я заглянул в кухню сообщить Фрицу, что отправляюсь в путешествие, но к ужину обязательно вернусь.

Фриц воспринял это известие без всякого энтузиазма.

— Арчи, ты слишком часто пропускаешь прием пищи, — сказал он с такой горечью, словно я только что сообщил ему о смерти близкого родственника. — Это очень плохо.

Заверив Фрица в том, что не намерен остаться без его омаров в соусе из белого вина, я выбрался на улицу. Небо затянула серая пелена, но я рискнул, поставив на то, что дождя не будет, и зашагал на восток по Тридцать пятой улице. На Третьей авеню свернул направо и показался в кофейне без двадцати пять. Карола еще не пришла, и я, оккупировав одну из кабинок, заказал кофе.

Но я едва успел сделать три глотка, как появилась Карола в огромных солнечных очках с розовато-фиолетовой оправой. У нее был такой вид, будто она только что высадилась на берег в стране, о языке которой не имеет ни малейшего представления. Заметив меня, она судорожно вздохнула, улыбнулась и, занимая место напротив, произнесла:

— Благодарю вас за то, что вы нашли возможность встретиться со мной без предварительного договора. Надеюсь, вы не рассердились?

— Свой гнев я экономлю для более серьезных неприятностей, — ухмыльнулся я, — для тех случаев, когда «Мете» проваливает игру или таксист не знает, как проехать от Херальд-сквер до Рокфеллеровского центра. Теперь скажите, какова повестка дня нашей встречи.

— Я чувствую себя так глупо, — слабо улыбнулась она, — но, право, не знаю, что делать. Следует начать с того, что моя жизнь... что я не всегда вела правильный образ жизни... вы, надеюсь, понимаете, что я хочу этим сказать.

— Миссис Риз, до сих пор мне не удалось встретить ни единого человека, ведущего абсолютно правильный образ жизни.

— Вы очень милы, мистер Гудвин, — ответила она, отпив кофе из только что поставленной перед ней чашки, — но это действительно так. Я говорю сущую правду. До того как я стала посещать службы в Серебряном Шпиле и встретила там Сэма, я шагала по жизни кривой дорожкой.

— Почему вы именно сейчас решили облегчить душу?

Она посмотрела вниз на чашку, потом сняла темные очки и снова нацелила на меня взгляд своих зеленых глаз.

— Из-за того, что мне сказал Рой Мид.

— Я весь внимание.

— Мне трудно говорит об этом, но сегодня утром, когда вы беседовали со мной и Сэмом, я поняла, что вы из тех людей, которые... которые прислушаются к моим словам. Я не знаю, каков мистер Вулф, но вы мне кажетесь человеком справедливым, не стремящимся сразу осудить ближнего.

Я не смог изобрести подходящего ответа и промолчал. Она опять улыбнулась, на сей раз искренне и широко, и продолжила:

— После того как мы с Сэмом поженились — шесть лет тому назад, — я почувствовала, что появилась возможность начать жизнь сначала. Скажу по совести, я этот шанс использовала. Жизнь стала меняться сразу после того, как я начала петь в церковном хоре. У меня хороший голос, мистер Гудвин, и я много лет выступала в ночных клубах — здесь, в Поконосе, в Кэтскиллсе и даже в небольших заведениях Вегаса. Можете себе представить, среди какого рода людей я вращалась в те дни.

Она сделала паузу, чтобы вздохнуть и отпить еще кофе. Чашка так сильно тряслась в ее руке, что казалось, кофе сейчас расплещется.

— Но вам, наверное, не хочется выслушивать всю эту чепуху.

— Я готов выслушать все, что вы пожелаете сказать.

За эти слова известный психотерапевт доктор Арчи был награжден еще одной улыбкой.

— Мы познакомились с Сэмом месяца через три после того, как я начала петь в хоре, — сказала Карола. — Это произошло на одном из приемов с кофе и сладостями после воскресного хорового концерта. К этому времени он уже четыре года был вдовцом и... между нами возникли отношения. Вы понимаете?

Я кивнул сочувственно и спросил:

— А что же насчет Роя Мида?

— Ах да. Вас интересует, что он мне сказал... Примерно через год после того, как мы с Сэмом сочетались браком, Барни создал «кружок веры». Я была несказанно удивлена, когда Барни попросил меня войти в него. Я решила, что он пригласил меня только как жену Сэма, и сказала, что это очень мило с его стороны, но я не могу принять эту дань вежливости.

«Нет, Карола, — заявил он, — я хочу, чтобы в труппу входил не только ваш супруг, но и вы. Ваш путь к вере может вдохновить многих, и не принижайте себя из-за своего, как вы полагаете, непростого прошлого. Ваш жизненный опыт наградил вас более глубоким пониманием мира, и я убежден, что он только укрепляет вас на вашем пути к Богу».

Так я вошла в «кружок веры», но уже на первом собрании я смогла почувствовать, что Рой категорически против этого, хотя причины его недовольства не могу понять до сих пор.

— Вы никогда его не спрашивали?

— Нет. Я всегда старалась по-своему избегать конфликтов. Но мне кажется, что это каким-то образом связано с моим замужеством. Рой знал первую жену Сэма, и, может быть, по его меркам я была значительно ниже ее. Не исключено, что он не одобрял моего образа жизни до того, как я открыла путь к Господу, и его чувства в таком случае легко понять. Рой и я редко разговаривали друг с другом, ограничиваясь ничего не значащими словами вроде: «Привет. Прекрасная погода, не правда ли?» Как-то, примерно месяцев восемь тому назад, я сортировала по конвертам нашу корреспонденцию в одном из свободных помещений — я занимаюсь этим раза два в неделю, когда храму требуется дополнительная пара рук. Дверь оставалась открытой, а по коридору проходил Рой. Увидев меня, он вошел, прикрыв за собой дверь.