Не в моих привычках мешать людям встречаться с женщинами. Я тоже поднялся с кресла, рассудив, что, по крайней мере на данный момент, больше ничего не смогу получить от Вилкинсона. Он проводил меня до дверей и, пожимая руку, холодно произнес:

— Хотел бы пожелать вам успеха, мистер Гудвин, но не зная, что в данном случае это означает, просто скажу гуд бай.

Парень мне не очень понравился, но, во всяком случае, он вел себя честно. Я тоже произнес слова прощания и вернулся в приемную Бэя, где на сей раз оказалась всего одна секретарша — Диана.

— Рада снова приветствовать вас, мистер Гудвин, — весело прощебетала она, поднимая глаза от пишущей машинки. — Вы уже поговорили с мистером Вилкинсоном, не так ли?

Я ответил, что поговорил.

— Значит, остается встретиться только с миссис Бэй? Миссис Бэй сейчас в конференц-зале разбирает документы. Сказала, чтобы вы шли прямо туда, она будет вас ждать. Конференц-зал почти в самом конце коридора слева, как раз за питьевым фонтанчиком.

Поблагодарив, я отправился по коридору в обратный путь к еще одной двери — за последние два часа мне довелось открыть уже почти все. Хотя табличка на двери и говорила о том, что передо мной конференц-зал, я действовал так, словно входил в личный кабинет, и постучал по дубу. Выждав для благопристойности несколько секунд, я открыл дверь.

Я считал, что встречал в жизни достаточно красивых женщин, чтобы не остолбенеть при виде еще одной. Однако, увидев Элиз Бэй, я почувствовал желание тут же выскочить вон, чтобы купить ей дюжину алых роз. Хоть я уже и встречал ее сорок восемь часов назад, я оказался неготовым к виду прекрасного обрамленного темными волосами улыбающегося лица, которое она подняла на меня, оторвав взгляд от разбросанных перед ней на столе бумаг. Оставалось надеяться, что она не заметила, как перехватило дыхание у изощренного, познавшего все и вся детектива из огромного города.

— Мистер Гудвин, — произнесла она спокойным, полным тепла голосом с тончайшим южным акцентом, — присаживайтесь, пожалуйста. Прошу простить за то, что встречаю вас в конференц-зале, но именно он превращается в мой кабинет, когда я три-четыре раза в неделю заглядываю в храм.

Я заявил, что нисколько не возражаю, и уселся в кресло напротив, тщетно пытаясь подобрать прилагательное, наилучшим образом передающее золотистый оттенок ее глаз. Я не мог распознать ее духи, источающие тонкий аромат, но определенно ощущал желание познакомиться с этим благоуханием поближе.

— А я и не представлял, что вы занимаете здесь какой-то пост, — произнес я, чтобы положить непринужденное начало беседе.

Она улыбнулась и развела в стороны ладошки с наманикюренными пальчиками, воспроизводя жест, который я видел у ее мужа.

— Должна признаться: у меня здесь нет никакого поста. Меня просто можно назвать добровольцем, занятым полный рабочий день. Я организую работу групп, посещающих членов общины на дому, что требует ужасающего количества писем и телефонных звонков, — она показала на стоящий рядом телефонный аппарат. — По-моему, я вас уже видела. Ах да. В одной из экскурсионных групп Неллы Рейд. Это было позавчера, не так ли?

— У вас превосходная память, миссис Бэй, — улыбнулся я.

— Вас нетрудно заметить, мистер Гудвин.

— Я воспринимаю ваши слова как комплимент, конечно, если не услышу из ваших уст, что это не так, и, пожалуйста, зовите меня Арчи.

— Это само собой комплимент, а меня зовут Элиз. Кстати, Арчи от Арчибальда или от Арчера?

— Просто Арчи. Ваш муж сказал, с какой целью я здесь?

— Да, — утвердительно кивнула она. — Постараюсь вам помочь. Правда, не знаю, как и чем.

— Прежде всего каково ваше мнение о Ройяле Миде?

Она обвела взглядом комнату, по-видимому, пытаясь сформулировать ответ.

— Вопрос гораздо сложнее, чем может показаться, мист... Арчи. У меня нет единой оценки для Роя.

— Меня интересует все.

Она послала мне улыбку — видимо, одну из тех, которая несколько лет назад превратила в студень колени Берта Парка в Атлантик-Сити.[4]

— Рой был очень сложной личностью. Думаю, никто из нас, включая Барни, не понимал, насколько он непростая натура. Первое и самое главное — он был неутомимым работником. Боже, какой труженик! — воскликнула она, всплеснув руками и закатив глазки. — Мы просто надрывались, чтобы угнаться за ним. Мне никогда не приходилось встречать столь энергичного человека, хотя, поверьте, Барни по части энергии сам может дать сто очков вперед кому угодно.

— Иногда даже самое лучшее качество может оказаться в переизбытке, — заметил я.

— Да, и боюсь, что это самое «иногда» как раз имело место у Роя. Он был ужасно, ужасно взвинчен. Думаю, из-за этого он плохо уживался с людьми и часто ссорился с ними.

— И с вами в том числе?

Ее щечки слегка порозовели.

— Случалось. Рой обожал точность в деталях, а я в этом отношении не так хороша, как следовало бы. Это время от времени его раздражало, хотя дело выеденного яйца не стоило. Правда, надо сказать, что до открытого конфликта наши отношения никогда не доходили.

— И каким же образом он демонстрировал свое недовольство вами?

Элиз, нахмурившись, прикусила нижнюю губу сияющими зубками телевизионной звезды. Даже ее мрачный вид был неотразим.

— Знаете, возможно, я просто все раздуваю. Мне не хотелось бы представлять Роя каким-то злодеем или людоедом.

— Поверьте, вы его вовсе таким не рисуете.

— О’кей, — произнесла она, попытавшись улыбнуться. — Наверное, я немного нервничаю. Мне никогда не приходилось беседовать с частным детективом, и я не знаю, как говорить.

— Не стоит волноваться, тем более что по поводу убийства Мида вас уже допрашивала полиция. Разве не так?

— Да. Но они, похоже, были уверены, что Роя застрелил Даркин, вы же считаете, что это сделал кто-то другой. Значит, убийца, по-вашему, один из нас?

— Возможно, — ответил я, пожимая плечами. — Вы начали мне рассказывать, как Мид проявлял свое недовольство вами.

— Пока не начала, Арчи, но расскажу. Рой действовал очень хитро или считал, что действует хитро. Обычно он в присутствии других людей говорил весьма снисходительным тоном что-нибудь вроде: «Учитывая вашу загруженность, можно понять, почему вы упустили из вида вот это и это». Это произносилось с таким видом, чтобы все видели, как я разбрасываюсь.

— А это действительно так?

— У нас четверо детей, хотя они уже вышли из младенческого возраста — двое ходят в колледж, а еще двое заканчивают школу. Но когда они были поменьше, мне приходилось большую часть времени проводить дома. Сюда я могла приходить не чаще раза в неделю. Теперь, когда этой заботы нет, я стала намного свободнее. Я состою в попечительском совете одного из приютов для женщин и три или четыре раза в неделю прихожу сюда. Я не чувствую себя перегруженной.

— Но почему Морган говорил, что вы буквально разрываетесь на части?

Она взглянула на кольцо с бриллиантом в два карата, украшающее ее безымянный палец, и произнесла, не поднимая глаз:

— Рой вообще не хотел, чтобы я работала в храме, даже в роли добровольной помощницы. Ему также не нравилось, что я вхожу в «кружок веры». При этом он старался не говорить ничего такого, что могло бы спровоцировать прямое столкновение с моим мужем. Но тем не менее Барни совсем недавно пришлось потолковать с Роем об отношении того к членам «кружка» и остальным сотрудникам.

— Сдается, что Мид приносил больше вреда, чем пользы, — заметил я.

— Но каким он был проповедником! — прошептала Элиз, подняв наконец глаза. — Он выполнял работу целой армии.

— Думаю, вы не удивитесь, узнав, что все мои познания о церкви можно уместить на небольшом листке бумаги, — сказал я, — ноя все же не могу понять, почему ваш муж не подыскал себе помощника, который лучше уживался бы с остальными членами экипажа. Каким бы замечательным проповедником Мид ни был, вы не сможете убедить меня в том, что он был незаменим.