Вопрос: Тогда мне непонятно, что являлось базовой причиной для изменения процессов – того, что нам видится, как старение? Я лишь пытаюсь приоткрыть главную философскую проблему, задавая этот вопрос, но вполне вероятно, что я стреляю в темноте наугад – не спрашиваю существо вопроса или вообще спрашиваю не то. Я бы хотел понять причину, лежащую за тем, что был придуман новый способ изменения, когда, как мне кажется, что было бы вполне возможно и для ума/тела/духа и для совокупности ума/тела/духа в течение инкарнации выглядеть совершенно без изменений. Может ли Ра назвать причину для введения изменений в процессе?

Ра: Я есмь Ра. Когда дисциплина личностного роста приводит совокупность ума/тела/духа в пятую и в особенности – в шестую плотности изучения, то больше необходимости в выстраивании и затем разрушении физического носителя нет, потому что совокупность духа становится такой опытной, что напоминает челнок, который осознаёт требуемый уровень плотности и насыщенности изучения и наполнения уроков, которые были достигнуты предварительным изучением. В третьей же плотности не вложение в строительство физического носителя его конца будет контрпродуктивным для совокупности ума/тела/духа во время его бытия в третьей плотности, потому что, пребывая в иллюзии третьей плотности, быть в ней гораздо приятнее, нежели сорвать с неё все покровы тайн и таинств, которые и влекут совокупность ума/тела/духа вперёд и вперёд.

Вопрос: Тогда я вижу, что, как бы это сказать, когда индивидуум достигает преклонного возраста, для него становится ясно, что тело просто истощено, а поэтому, собственно бытие предстаёт не как привязанность к физическому телу, крепко-накрепко, а по-другому, не так, как если бы индивидуум подошёл бы к моменту смерти в прекрасно сохранившемся и нормально функционирующем теле. После опускания завесы безпамятства тело абсолютно определённо является атанором (алхимической печью) для ума. До опускания завесы служило ли тело как атанор для ума вообще?

Ра: Я есмь Ра. Да. Вы можете спросить ещё один развёрнутый вопрос.

Вопрос: Думаю, прежде всего надо спросить, что мы можем сделать ещё для нашего инструмента, чтобы ей было комфортно или чтобы улучшился контакт с вами? С прошлого сеанса прошло много времени, я не мог задать вам такой вопрос.

Ра: Я есмь Ра. Мы находим, что усталость группы хорошо сбалансирована гармонией отношений внутри группы. Усталость не исчезнет в будущем, ни в одном из событий вашей инкарнации. Поэтому смотрите друг на друга с любовью и прощением, благодарите друг друга и будьте друзьями и компаньонами, поправляйте каждую надломленную веточку, поправляйте с терпением, лаской, спокойно. Мы находим, что вы самым тщательным образом следите за всеми приготовлениями и расположением предметов во время сеанса, поэтому говорим вам об этом ещё раз лишь в качестве напоминания. Всё, что можно сделать для инструмента – сделано от всего сердца, и в самой полной мере, а сам инструмент работает в луче индиго с настойчивостью и волей. Ранее мы упоминали о некоторых временных мерах для инструмента. Если они принимаются, то не помешает дополнительная жидкость, которую надо пить инструменту и тому, кто задаёт вопросы, их связь так крепка между собой, что то, что является трудностью для одного – вызывает немедленный отклик и симпатию у другого. Я есмь Ра. Я покидаю вас, ликуя в любви и свете, силе и мире Одного Безконечного Творца. Адонай.

15 марта 1984 года

Джим: Мы жили в доме на озере Ланье пять месяцев – с ноября 1983 до апреля 1984 – перед тем, как решили, что эксперимент с переездом не удался. Мы оказались способны лишь на один сеанс с Ра в то время, потому что состояние Дона ухудшалось, его душевные волнения отражались и на умственных способностях. Да и всё это время состояние здоровья Карлы тоже оставляло желать лучшего, пребывая гораздо ниже того необходимого уровня для контакта с Ра. В январе 1984 года состояние Дона так ухудшилось, что ему пришлось даже вызвать скорую помощь – впервые за те 19 лет, что он работал на «Истерн Эйрлайнз». С того времени и до своей гибели в ноябре он совершил всего несколько полётов.

Однако, как только мы собрались обратно в Луисвилль, Дон внезапно воспрял и оказался способен провести сеанс с Ра в приличном состоянии, поэтому мы смогли спросить Ра о метафизической очистке для нашего нового дома, а также расспросить о трудностях Дона и Карлы. Замечание Ра относительно «несоответствующего использования сопереживания» Карлы касалось её заботы о Доне, который никак не мог примириться с грядущей потерей работы, о его здоровье и вообще продолжения нашей общей работы. Однажды днём, когда Дон высказывался относительно текущих дел, как всегда волнуясь, Карла просто ему сказала, что возьмёт на себя все его заботы и треволнения, а он может, наконец, сделать то, что делает обычно она: расслабиться, ещё раз расслабиться и забыть обо всём. Дон невинно согласился. Но связь между Доном и Карлой была очевидно такой природы, что это простая устная полушутливая договорённость вылилась в опасный перелив энергий между ними. Произошло это в то время, которое они оба вероятно проходили внутренний процесс трансформации, то, что называют инициацией.

Мы можем лишь предполагать, что наш друг из негативной пятой плотности нашёл для себя немало целей, ведь они проходили опасный и беззащитный период, в общем, как-то так. Окутанная таинством природа этой двойственной ситуации стала ещё более необъяснимой, но очевидной, поскольку мы до сих пор не понимаем, почему Карла выжила, а Дон нет. Мы можем лишь вспоминать прощальные слова Ра в нашем последнем сеансе, когда Ра предложил: «… природа всех проявлений становится иллюзорной и функциональной только тогда, когда сущность поворачивается от формы и тени к Одному.»

Карла: Во время сеанса я прошла через все стадии тревоги, которые только можно представить. До сеанса Дон прекратил питаться, ну, почти прекратил. Он вёл себя совершенно по-другому, перестав быть тем, к кому мы привыкли, и я, поскольку ещё не осознала тогда, что с ним происходят психические изменения, да и происходят они не в нашем материальном мире, дико страдала и переживала, смотря на происходящее. Поведение «старого» Дона было достаточно шаблонно, по этому шаблону и я выработала в себе ответные реакции: я старалась выполнять его желания. Дон выбирал, когда мы едим, когда мы идём в кино, он определял всё в моей жизни, и мне это нравилось. Назовите меня полностью зависимой от него – и вы будете правы. Однако это было единственный способ, при котором Дон мог вообще выносить интимность человека, который его любит. Да, иногда я что-то там возражала по пустякам, но бывала слышима, иногда я что-то предлагала и были удачные дни, когда к моим советам Дон даже прислушивался, но в общем и целом, Дон был консервативным джентльменом, а я – жена, не жена, подруга, не подруга – должна всегда быть дома. Точка. Я всегда ждала, когда в нём проснётся вдохновение. А между тем я читала, или работала в своей обычной библиотечной манере.

И вот неожиданно он стал спрашивать меня, что я собираюсь делать, а когда я отвечала, что собираюсь делать то-то и то-то, то он отвозил меня для этой цели. Правда, спустя какое-то время он передоверил это дело Джиму, потому что рутина, обыденность его раздражали (ну а моё здоровье было таким, что я даже рулить машиной могла с большим трудом, всё тело болело). Джим обычно сидел и ждал меня у церкви, когда я туда уходила, либо у хора, либо ещё где. И хотя Джим разрывался между разными видами работ: для нашего исследовательского центра «Л/Л Ризёрч», для хозяина дома, которому вздумалось вырыть подвал (сплошная рыжая глина!), и он попросил это сделать Джима, разные работы по дому, Дон не прекращал отчаянных попыток как-то «зацепиться» за дом, старался ежедневно приезжать на ужин или обед (ещё одна его крайне нехарактерная привычка!) Джим тоже растерялся от такого наплыва – и, если бы не его чувство юмора, то, кто знает, что бы вышло. В общем, Джим выглядел растерянным. Я же вообще очень близко подошла к точке, за которой начинается нервный срыв.