– О каком отступлении вы говорите? И почему... – Я вспомнила еще одну девочку в белом платье, около церкви рядом с морем. – Почему кто-то из нас должен это делать?

– Потому что, отвечая на ранее заданный вопрос: да, я думаю, что всему этому должно быть рациональное объяснение. Но мое принятие желаемого за действительное не означает, что это всегда срабатывает. Видите ли, прежде чем я покинул ту комнату, как только мой экспансивный гид, наконец, оставил меня наедине, я приблизился к гробу, чтобы воздать мое последнее уважение студенту, чьим редким интеллектом и необычным видением мира я восхищался. В том гробу было так много белого. Подкладка гроба, подушка, наряд вашей сестры. Но там также было одно единственное красное пятно на ее платье, с размером в пенни, под ее левым указательным пальцем. Тот, кто складывал ее руки над букетом роз, должно быть проколол его о шипы роз.

– Это невозможно. У мертвецов не идет кровь.

– Я знаю, что не идет. Но уверяю вас, пятно крови было свежим. На самом деле, крошечная капля собрались и упала прямо у меня перед глазами.

Мой мозг переваривал эту новость. Это не отступление. Лишь проба температуры воды пальцами детских ног, проверка, достаточно ли она теплая для купания: Когда Джайлс в последний раз видел ее, моя сестра была все еще жива.

Значит... никто не приходил к Гарриет после него. Никто не похищал тело Эльзы и не выносил его, закрывая двери. Она просто проснулась – одна, в похоронном бюро. Испуганная, она, должно быть, нашла выход из бюро и, вероятно, все еще жива в каком-то скрытом уголке этого мира.

Мое сердце забилось так быстро, что я почувствовала головокружение. Я слышала ранее такие рассказы. Ошибочное заключение. Людей принимали за умерших. Хоронили – в могилах, в гробах – только, чтобы позже найти их тела в другом положение, если по какой-то причине их нужно было эксгумировать. Сам Шопен боялся этого, и в последние дни своей жизни написал одно последнее желание в блокноте: "Если кашель задушит на меня, я прошу вас открыть мой гроб, чтобы я не мог быть похоронен заживо".

Но это все было в прошлых веках. Современная медицина не играла более в беспечные игры со смертью. Или нет? Было ли возможным, по сей день, признать девушку мертвой и подготовить ее к погребению, в то время как ее палец все еще кровоточил?

– Профессор Джайлс, я хочу вам верить. Но что сказали врачи?

– Прошу прощения?

– Врачи. Как они отреагировали на то, что вы увидели в гробу?

– Не было никаких врачей, Мисс Славин.

– Ну, тогда полиция или еще кто-то еще, кому вы об этом рассказали.

– Я никому не рассказывал.

– Вы просто... ушли?

Внезапно, все в этом человеке стало вызывать у меня страх. Его слова. Его голос. Непоколебимое спокойствие в его глазах. Все эти годы университет защищал его. Но если он сделал что-то с моей сестрой – в похоронном бюро или позже – кто бы начал подозревать его, учитывая, что все считали ее уже мертвой?

– С вами все в порядке? Вы кажетесь немного...

– Почему вы ушли, не сказав никому, если вы знали, что она была еще жива?

– Да, я действительно ушел. Я ушел так быстро как мог. Но, Мисс Славин, ваша сестра определенно не была жива. – На мгновение он, казалось, наслаждался испугом на моем лице. – В то самое утро было проведено вскрытие. Я видел отчет собственными глазами, когда я отнес ее работу к декану ранее тем днем.

Должно быть, я уставилась на него, не сводя глаз некоторое время. Он даже протянул мне стакан воды.

– Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я ничего не сказал полиции. Конечно, у меня были моменты сомнения. Весь вечер я думал, как предоставить миру историю о кровоточащих трупах. Я сомневался во всем даже, даже в своей вменяемости. Что, если мне привиделось все это мгновение с капанием крови? Мало того, что я потерял бы свою работу, но я также столкнулся бы с уголовными обвинениями или, в лучшем случае, психиатрическими тестами. Конечно, всегда существует возможность, хоть и небольшая, что офис коронера, возможно, сделал ошибку, сообщив о вскрытии, которого никогда не было. К утру мне удалось убедить себя, что это наиболее вероятный случай, и ваша сестра все еще была жива – пока я не услышал новости, что ее тело пропало. Тогда я пообещал себе, что ни единой души не расскажу о случившемся, обещание, которое я держал до сих пор.

Ни один из нас не проронил ни слова. А может и сказали. Я была уже почти у двери, поворачивая вниз ручку, когда с моих губ автоматически сорвался вопрос:

– Какого цвета они были?

– Они?

– Розы.

– О, белого. Все в той комнате было белым.

– Все они?

– Все до последней. А что?

– Я просто... Я подумала, может быть это были ее любимые цветы. – Затем я повернулась, чтобы открыть двери.

– Мисс Славин... Теа... – Он никогда не называл меня по имени. – Если что-то произойдет – что угодно – что покажется вам необычным или заставит вас почувствовать себя небезопасно в какой-то мере, немедленно сообщите мне, прошу вас.

Небезопасно. Как с Джейком, упрямо дарующем мне тот же самый цветок, которым его дворецкий затопил похоронное бюро тогда.

– Сообщите?

Я кивнула, обещая ему телефонный звонок, для которого уже было слишком поздно.

Ультиматум

Я ПРОГУЛЯЛА ЗАНЯТИЯ в понедельник, оставшись в постели, в тысячный раз перебирая в голове полученную информацию. О том, чтобы рассказать все родителям и речи не шло, по крайней мере пока. Для начала мне нужно разобраться не врет и не выдумывает ли все это Джайлс. И если на предположить, что он не врет, как я вообще смогу выследить и найти девушку, которая даже не человек и, строго говоря, не жива? Может мне посмотреть фильмы про вампиров? Или почитать про охоту на ведьм?

– У тебя все в порядке? Нам не хватало тебя за ужином – Бен вернулся со Дня Благодарения и остановился, чтобы узнать о Карнеги.

Была ли я в порядке? Конечно! За исключением того факта, что я только что узнала, что моя мертвая сестра не совсем мертва. Может суеверия самодив были верны, и в моей семье женщины просто не могут умереть? Нас можно убить, даже сделать вскрытие, перебрав все наши внутренности, но уже к вечеру мы встанем и будем снова бегать, а если нас поранить, то будет как ни в чем не бывало идти кровь.

– Теа, я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Это что опять тот парень, да?

– Нет, не совсем.

– Ты уверена?

– На самом деле дело в моей семье. Ты когда-то узнавал что кто-то родственный тебе не совсем… – Я пожала плечами в поисках подходящего слова: нормальный? человек? не до конца мертв? ...что он не совсем такой, как ты думал?

– Еще бы! Но в моем случае, в особенности, если учитывать мое отношение к клану, это не так уж и плохо. Прошлой весной к примеру, мой брат – которого я считал полным занудой – внезапно объявил, что он бросает свою работу на Уолл Стрит, чтобы отправиться покорять Гималаи. Безумие, правда?

Я вдруг только что поняла, что культурный разрыв между мной и моими друзьями только что вошел в совершенно новое измерение. Ведь они будут продолжать жить как ни в чем не бывало, будут шокированы, если кто-то бросит высокооплачиваемую работу ради хобби. В то время как моя собственная жизнь просто вышла за грани всего разумного. И теперь, во всем этом безумии, мне нужно было посмотреть Бену в глаза, улыбнуться и как ни в чем не бывало сказать:

– Как я тебя понимаю: несколько лет назад моя сестра заявила, что она бросать человеческую. Жизнь, чтобы разрывать мужчин на мелкие кусочки в Балканских горах.

На следующий день стало только хуже. Я пошла на занятия, но не могла сосредоточиться. Быть может, я упустила какую-то зацепку? Или не заметила подсказку? Ферри и Джайлс признались, что знали Эльзу, выдав мне (надеюсь полное) описание событий. А что насчет Сайлена? Он самый странный из них троих. И уклончивый. И загадочно отстраненный.