– Профессор Джайлс, мне нужно знать что произошло.

– Ладно, тогда. Я расскажу, коль вы так настаиваете. Но прежде всего, у меня есть сильные сомнения, что вам станет лучше от услышанного. Я заверила его, что сама могла заботиться о своем благополучии.

– И во-то, вы должны пообещать мне, что услышанное никогда не покинет пределов этой комнаты. – Он поднялся с кресла: высокий и исхудалый Дон Кихот, воодушевившись перед предстоящей фехтовальной дуэли с невидимой мельницей. – Можешь пообещать это или нет?

– Могу.

– Хорошо. – Под усами виднелась осторожная улыбка. – Я думаю, соблюдение данного обещания, в конечном счете, принесет пользу нам обоим.

Он подошел к окну и стал там, глядя на кампус, где жизнь протекала как в своем обычном, непотревоженном ритме.

– Я был потрясен новостями, как и все остальные. Мы не теряли студентов много лет, и за всю историю школы никогда не было случая, включающего или хотя бы подразумевающего насилие. Так что полиция кинула все свои силы – осторожно, конечно – но так ничего и не выяснили. Или, по крайней мере, ничего, что казалось значительным, для них.

Он сделал паузу, будто я должна была сделать некоторый блестящий вывод из его последних слов.

– Естественно, школа провела свое собственное расследование. Запросили все ее документы, все ее работы – которых было не так много, она ведь провела только несколько месяцев в колледже. Единственное, что было в моем распоряжении – это ее доклад, и я предоставил его копию. Но единогласным решением было принято не разжигать скандал, поэтому мне велели не задавать и не отвечать на вопросы.

– Какие вопросы?

– Полиции, посольства, прессы. Как вы понимаете, университет не мог позволить себе слух, что классное задание, возможно, привело студентку к смерти.

– Но ваше задание не привело к гибели моей сестры. Или ... привело?

– Технически нет. Тем не менее, многое написано на этих страницах, разве вы не думаете что кому-то это покажется странным, что внезапно, автор этих страниц загадочно умирает – и исчезает еще более загадочно – вскоре после написания работы?

– Вы думаете, она писала о тех вещах, которые делала в реальной жизни?

– Делала. Или собиралась сделать. Видите ли, мисс Славин, я был убежден, что восхищение вашей сестры тайной Диониса было ключом к ее смерти и этим... странным обстоятельствам. Я сожалею, что приходится говорить это, но ваше открытие во время настольной игры – еще одно доказательство того, что я, возможно, был прав.

– Другими словами, она покончила с собой, не так ли? К тому времени, как Эльза написала эту работу, ей был нужен психиатр, чрезвычайно нужен.

– Психическое заболевание и самоубийство – это то, о чем и я подумал. Пока я не съездил в похоронное бюро.

– Что там заставило вас передумать?

– Дало новый... угол обзора, скажем так.

– Это означает, что это было не самоубийство?

– Возможно, это было самоубийство. Хотя кто-то, кто уже убил себя, не станет красться назад в город, чтобы украсть свое собственное тело из гроба, не так ли?

– Нет. Но и ни один убийца не оставит тело жертвы на пешеходной тропе, только чтобы позже забраться в похоронное бюро.

– Ох, слабая теория. Я согласен с вами, сценарий «убить–и–похитить» притянут за уши. Скорее всего, это был несвязанный акт вандализма. Не нацеленный на вашу сестру в частности, , просто на тот момент именно ей посчастливилось оказаться в комнате. Но скажите мне, мисс Славин, зачем вору запирать двери, выходя?

– Не могу найти причины для этого.

– Вот именно. Тем не менее, в статье говорилось об устаревших мерах безопасности, которые в конечном итоге стоили Гарриет бизнеса. Ради Бога, это похоронное бюро, а не банковское хранилище! Но чего явно не хватало этому месту, так это осмотрительности.

– Вы о посетителях?

– Не только. Администратор – из–за которой я попал на первую страницу Вестника – была чрезвычайно болтливой леди. Что еще хуже, она приняла все близко к сердцу: "девушки не должны подвергаться такой страшной судьбе". – Он закатил глаза, все еще возмущенный, что женщина скомпрометировала его. – Единственное полезное качество болтливого человека – это то, что изредка, могло проскользнуть что-то полезное. Мне провели экскурсию по помещению, а также лекцию о благоразумии предпринятых заблаговременно похоронных мерах, была затронута даже статистика смертности в Нью–Джерси. К тому времени, когда она привела меня к вашей сестре, я уже не слушал ее треп. Боже мой, какая у нее была склонность к многословию! Но в итоге это того стоило. Видите ли, в том гробу было что-то такое, что я не принял бы за что-то обычное. – Что-то связано с ритуалами? – Я уже представляла древнюю жертвенную атрибутику. Амулеты. Талисманы. Ядовитые кольца и кинжалы.

– Ваша сестра лежала в белом платье, как ребенок после первого причастия.

– Разве это не типично для Америки?

– Не знаю типично или нет, но оно определенно вписывалось в ситуацию. Было что-то настолько трагическое в этой комнате, что-то... театральное (за неимением лучшего слова), что ее наряд совершенно гармонировал с этим ощущением. И все же, очевидно, ее тело нашли в идентичном наряде. По словам хорошо проинформированного администратора, у вашей сестры были похожие вещи в шкафу. Летние белые платья были аккуратно сложены поверх других ее вещей. В середине декабря.

– Женщина просто выболтала это? Ей не показалось это странным?

– Чтобы заметить в этом что-то странное, ей бы потребовалось дать рту передохнуть и задействовать свой мозг. Полагаю, она подумала, что именно подобный наряд мог ежедневно носить тот, кому "предназначалась ужасающая судьба". И если это так, то почему не иметь таких нарядов несколько штук? Но, к моей жалости, полицейские также не увидели в этом ничего существенного.

– Они знали, что было в шкафу у Эльзы?

– Конечно. Откуда, вы думаете, администратор получила всю информацию? Но твоя сестра ничего не писала в своей работе об одежде для ритуала, поэтому о ритуале никто не подумал. Когда не нашлось никаких убедительных объяснений, странный выбор одежды был приписан к культурному наследию – ведь Болгария полна молодых женщин, которые часто носят длинные белые платья, ну я думаю, вы знаете это.

Я проигнорировала сарказм.

– Есть смысл в том, чтобы похоронить ее в таком наряде.

– Эта часть истории действительно имеет смысл. Что не скажешь об анонимной доставке цветов. Вы знаете об этом, я полагаю?

Я кивнула, не считая нужным сообщить ему о том, что я также знала, кто был этим анонимом.

– Странно это, не так ли? У твоей сестры не было родственников в Штатах, никаких особенно близких друзей, о парне тоже известно не было – все же кто-то явно заботился о ней достаточно, чтобы заполнить, комнату розами, их там были десятки. И я говорю: «заботился» только потому, что не хочу подразумевать о вещах, которые должны остаться несказанными.

– То есть? – Я задумалась, был ли дворецкий абсолютно честен со мной накануне ночью. Будучи репетитором Джейка по фортепиано она, конечно, могла рассчитывать некий знак соболезнования. Но утопить похоронное бюро в цветах? – Вы предполагаете, что этот анонимный отправитель мог бы ... что он, возможно, был тем кто...

– Украл тело вашей сестры?

– Да.

– Мисс Славин, это-то, во что бы я предпочел поверить.

– Вместо чего? – Его провокационные паузы начали выводить меня. – Вы думаете, он убил ее?

– Я никогда не говорил, что она была убита.

– Но ничто не говорило о несчастном случае, согласно статье.

– Я никогда не говорил, что это был несчастный случай.

– Извините, я запуталась. Если ее смерть не была несчастным случаем, не самоубийством или убийство, тогда я действительно ничего не понимаю.

– Это потому что вы боитесь отступить от рациональности. – Он улыбнулся, давая мне мгновение обдумать смысл его слов. – Это понятно. Мне тоже понадобилось много времени, чтобы суметь сделать это. Даже сейчас, спустя пятнадцать лет, я не могу сказать, положа руку на сердце, что я окончательно в это верю.