Но Семен выдержал отцовский взгляд. Это успокоило отца. Он понял, что его сын не способен к такой подлости. Потом продолжил:

– Ты Бердибека знаешь, но учти, тогда он был царевич, теперь хан. Это большая разница. Отдай ему соответствующие почести.

Сын понимающе кивнул.

– А теперь прощевай. Бог даст, свидимся. А если уж нет… то прости, что не так.

Они обнялись.

Под вечер, когда Пожарские садились вечерить, в ворота кто-то постучал.

– Поди узнай! – приказал князь служке.

Тот вернулся запыхавшийся и с порога почти крикнул:

– Княжич Семен.

– Княжич Семен? – переспросил глава семейства, переглядываясь с Дарьей.

Той стало даже не по себе.

– Так проси его, чего стоишь! – внезапно рявкнул князь.

Княжич вошел легкой, гибкой походкой. Был худощав, строен. Князь поднялся навстречу.

– Прошу к столу, княжич. Мы тут как раз вечерим, – добавил он.

– С радостью принимаю, – приложив руку к груди и склонив голову, произнес он.

– Эй! – повернувшись к двери, крикнул Андрей.

Тотчас на пороге показался служка:

– Кравчиго ко мне. Да бегом!

Кравчий, с лысым черепом и глазами навыкат, появился так быстро, словно ожидал за дверью.

– Слушаю, князь!

– Угости гостя на славу!

Гость с налитым кубком заморского вина поднялся:

– Дозволь, князь, – проговорив, он посмотрел на Андрея.

Князь кивнул.

– Я пришел повиниться за свой недостойный поступок. Тебе, княжна, – он впервые посмотрел на нее, – приношу свое извинение. Не гневайся на меня, не карай. Тебе, князь, – он повернулся к нему, – скажу, бес попутал. Простите. Но… от чистого сердца скажу, завидую я тебе, князь, уж больно хороша у тебя жинка. Береги ее! И дай бог вам долгой и счастливой жизни. С праздником! Христос воскресе! – и он залпом осушил кубок.

Обнявшись с князем, они расцеловались.

Допоздна засиделись они. Наконец гость встревожился и стал собираться до дому.

Хозяин пошел провожать гостя. На всякий случай. Лихие люди были везде. За разговорами незаметно дошли и до Семеновых хором. Тут не обошлось и без того: Семен затащил к себе Андрея. Расстались под утро. Теперь Семен решил проводить князя. Тот с трудом согласился на одном условии: до середины пути. Семен, вздохнув, кивнул, мол, пусть так будет.

А на следующий день Семен не стал дожидаться, когда пройдет ледоход, двинул с небольшим отрядом на юг. И только Андрей проводил его до Московской заставы. Потому что ему одному он шепнул об этом на ухо.

Иногда история диктует и свои условия. Чтобы в чем-то разобраться, постичь происшедшее, надо перелистать ее назад. Сделав это, вы узнаете… Будущий великий князь Литвы, Жмури и Руси Гедимин пока что довольствовался древней столицей Кернова, спрятавшейся за густые леса. Но его деятельная натура не могла найти выхода в этом городишке. И случай помог ему.

Однажды на охоте, переправившись на левый берег Вилиси, среди густых пущ, ему понравилось одно место. Высокий лесистый холм возвышался над окружающим. Взобравшись на его вершину, Гедимин представил себе крепость на возвышенности, огражденную с востока рекой, что делало построенный замок труднодоступным для врага.

Он топнул ногой: «Здесь будет град!» Так возникла, ставшей Троками, новая столица Литвы. Для многих это было бы гордостью до конца жизни. Но только не для Гедимина. Он начал борьбу за Большую Литву. По-старому литовскому обычаю, перед походом ему надо было задобрить богов. И его путь пролег к устью реки Дубисен, где было устроено главное языческое святилище. Когда наступило время выбирать места ночевки, он это поручил своей свите, а сам с копьем в руках решил побродить по округе.

Каково же было его удивление, когда, пройдя несколько сот шагов, он вдруг наткнулся на огромного тура, спокойно пасшегося у подножия горы, впоследствии названной Турской. Зверь настолько был уверен в своей силе, что не обратил внимания на человека. Да и тот сразу не решился броситься на эту громаду. Но охотничий азарт взял свое. Со словами: «А, была, не была!» он ринулся на зверя. Понимая, что от точного удара будет зависеть его жизнь, он собрался, как перед грозным испытанием. Да, его удар оказался удачным, метким. Бык только издал такой рев, что он потряс землю. Зверь рухнул перед князем. Услышав этот рев, примчалась перепуганная свита. Увидев поверженного тура, она оцепенела: такого огромного зверя никому из них видеть не приходилось.

А ночью князь увидел странный сон. Ему приснился железный волк, который издавал не менее могучий рев. Жрец и гадатель Лиздейко, которому князь рассказал сон, подумав, сказал:

– Волк – это будущая твоя столица, которую ты должен построить на том месте. А его рев – это слава, которую ты будешь иметь.

Гедимин выполнил предсказания жреца и заложил город Вильно (Великий). К тому же он решил перенести из Ромова и святилище, которое поляки пытались разорить. Было определено место у устья реки Дубисен. Но тут великий князь не учел еще одного своего врага. Тевтонцы стали охотиться на святилище. Гедимин вынужден был вторично обезопасить его от нового врага. И он перенес святилище ближе к новой столице, в место, которое называлось Свинторог. Здесь великий жрец Криве (Кривейто) вскоре зажег вечный огонь перед идолом Перкунаса «Зничем».

Да, предсказания жреца сбылись. Великая Литва состоялась. Но Гедимину этого было мало. Еще была Московия, а там подобный ему великий князь Иван Данилович. Ох, как ему хотелось схватиться с ним. Порой ему казалось, что он со своими воинами победно шествует по улицам далекой русской столицы. Но умен Калита, умен. Знает, с кем надо дружить. Тронь его, тотчас на помощь примчится Узбек. Их не осилить, нет! А вдруг… Нет. Надо что-то делать. И придумал: отдал дочь за его сына, Симеона. Ее крестили, дали имя Анастасия. И принесла Анастасия Гедимину внука. Рад был старый воин. – Пусть внук будет русским. Но в нем есть Гедиминова кровушка! Есть! Ну, что, дед, помогать внуку будешь стать самым великим. А для этого начать надо с веры. Будут литовцы – единоверцы, легче будет соединиться. А уж тогда ни тевтонцы, ни Римская империя, даже татары… – громко рассмеялся князь, потирая руки, – да я правильно сделал, что создал свою православную митрополичью церковь в Новогрудках. Оттуда она шагнет по всей Литве. Только бы у меня сил хватило.

Но эта его радость была омрачена страшной новостью: гибелью крепости Пунэ. Долго не было оттуда вестей. А кто мог сообщить? Живых-то никого не осталось. Случайность помогла открыть эту тайну. Один охотник забрел в эти места. Когда он увидел, что осталось от Пунэ, то пришел в ужас. Забыв об охоте, он поспешил в Вильно. Так Гедимин узнал о случившемся. Великий князь был взбешен и приказал готовиться к срочному отъезду. Когда дворский осторожно спросил: «Куда?», Гедимин сквозь сжатые зубы выдавил: «Пунэ». Как показалось служке, князь сильно изменился. Его и без того удлиненное лицо еще больше удлинилось, а острый нос сильнее заострился, твердый взгляд стал еще более твердым.

И вот перед князем и его сопровождающими предстало черное пепелище. На него не прилетели даже вороны. С тоской смотрел великий князь на эту картину. Желваки на щеках так и ходили.

– Кто мне расскажет, что здесь произошло? – ни на кого не глядя, спросил князь.

В ответ – молчание. И вдруг послышался чей-то скрипучий голос:

– Я, князь!

Из-под ветвей выползает какое-то странное существо. Сразу и не разобрать. Когда оно оказалось ближе, стало ясно: человек. А когда совсем приблизилось…. О, господи! Да это старуха!

– Ты кто, матушка? – наклонившись, спросил князь.

Да, трудно было узнать в ней ту жрицу, которая умертвила свою правнучку. Сама же она оказалась живучей. Даже тевтонские копья не смогли лишить ее жизни.

Она-то и поведала о битве, которая произошла здесь. И о том, как повел себя их князь, его люди. Как бок об бок сражались пруссы.