– Пруссы?! – удивленно воскликнул князь.

– Да, пруссы. Сыновья Дивона. Особенно Гланда Кам… – но она не смогла договорить.

Силы покинули ее. Ее душа отлетела.

– Такой пруссак заслуживает быть литовским князем, – громко проговорил он и добавил: – Похороните старуху с честью, подобающей нашим героям.

Наверное, у любого владыки, даже у самого могущественного, есть не только друзья, но и враги, открытые и скрытые. Открытые враги часто могли попасть и в друзья.

В зависимости от ситуации. А скрытые – никогда. Были они и у Гедимина. Среди простого народа их трудно было найти. А вот среди бояр… Особенно таких, как Спудас, Драйнас. Во первых, они завидовали. Ведь о его появлении на свет говорили разное: что он незаконный сын Бутвидаса, его мать – простая русская рабыня или что он обманом, с помощью… да не будем воротить старые сплетни. Ясно одно: он велик! Кто бы он ни был. Это-то и вызывало зависть и раздражение. Все, что теплилось в них, пробудилось и забурлило, когда Гедимин открыл христианскую митрополию.

– Христианами нас хочет сделать. Не нравятся ему боги, которых почитали наши предки, – говаривали они желчно в своем кругу.

Оттуда-то и поползла ядовитой змеей по Литовской земле эта весть. Добрым примером по защите их веры были литовцы, погибшие в Пунэ. А тут еще одна весть: пруссака хотят сделать князем. Как будто своих таких героев у них нет. Не мог Гедимин проникнуть в их мысли, а поэтому с пепелищ поехал к Дивону.

Удивлен был прусс таким посещением. На вопрос князя, где его сыновья, Дивон, помявшись, ответил:

– Старший, раненый, попал в плен к тевтонцам, а младший, Гланда, один поехал выследить, где его прячут.

Когда Гедимин узнал об этом, в его сердце вспыхнула настоящая любовь к этому человеку, который, рискуя жизнью, отправился в логово врага. Мало таких, кто способен на такой подвиг. И объявил его отцу, что, когда Гланда вернется, он сделает его князем.

– Если… вернется, – как-то тяжело проговорил отец.

На прощание они обнялись. Уже сидя на коне, Гедимин бросил:

– Мы отомстим!

Долго Дивон смотрел в широкую спину великого князя, пока тот не скрылся за кромкой леса. Придя к себе, он задумался. Стало тревожно в груди: «А если заметили? Тевтонцев-то было пятеро. Вдруг кто-то из них видел Камбила?» До этого он почему-то о нем не думал. Наверное, не выветрилась из его сознания отцовская обида, что Камбила не все сделал для спасения брата. Но неожиданный приезд… и кого! Самого великого Литовского князя, дал ему понять, каким непростым человеком был его сын. «Что же делать? Пускаться на его розыск? Глупо. Дорог там не считано. Да и рыцарских замков немало. Куда ехать, где искать? А пока попрошу Божунос, Божью Матерь «Умиление», пусть-ка она проявит жалость и поможет моим сыновьям». В укромном уголке непроходимого леса, принеся в жертву белую курицу, он на коленях умолял богиню помочь его детям.

А тем временем Камбила, следуя по тевтонскому следу, ломал голову над тем, что ему делать. Тот первый порыв, который толкнул его на этот шаг, дорогой развеялся, как дым. У него было время все обдумать, сопоставить. Крепость Пунэ показала ему, как трудно ее брать. «Не зажги рыцари деревянные строения, еще не известно, чья бы взяла. А говорят, у тех – все из камня. Так как быть? Ну, узнает, где он. Сколько мы наберем своих людей: двести, триста? Столько же придут на помощь? Но разве такими силами их одолеть?». Не находя ответа, он упрямо продолжал слежку. Похоже, рыцарь и его охрана не очень торопились к себе. Дивон в достатке снабдил их питьем и припасами, и они старательно уничтожали эти запасы, подолгу проводя время у костра.

Вот и теперь они выбрали полянку и расположились под развесистым дубом. А эта полянка, если смотреть на нее с птичьего полета, кажется цветущим ковром, разметавшим в обе стороны, как птица крылья, свои узоры. А посредине – огромный зеленый круг. Этим видом они могли наслаждаться. Он поднял руки вверх и несколько раз махнул ими. Затем, отвязав мешок с припасами, несколько раз как бы взвесил его в воздухе. Он значительно полегчал. Выложив запасы, он с ножом в руках стал прикидывать, на сколько частей их разделить. Сначала хотел на пять, но части получались очень маленькие, и разделил на три. То же проделал и с овсом.

– Ты, дорогой, – похлопав жеребца по крупу, – сказал Камбила, – можешь подпитываться и травкой. Иди-ка.

Быстро проглотив свой пай, ссыпав крошки в ладонь и отправив их в рот, он все уложил в мешок, крепко перевязал и, отложив его в сторону, приподнялся. Трава, замерев от безветрия, серебристым цветом отражала солнечные лучи. Но преследуемых он не увидел. В голове тревожно забилось: там или нет? Камбила метнулся к первому попавшемуся дереву и, как кошка, вскарабкался на вершину. Они спали кто в какой позе.

Он не торопясь спустился, проверил коня и сам прилег на мягкую травку. Сорвав соломинку, стал ее покусывать и рассуждать: «А стоит ли мне таиться? Они меня не видели, не знают». И тут же задал себе вопрос: «А не боюсь ли я лихих людей?» и ответил: «А что мне их бояться? Брать у меня нечего. Пустой мешок сам отдам. Конь? А что конь! Мало их бродит?». Вдруг до него донеслось лошадиное ржание. Он приподнялся и увидел, что тевтонцы седлают коней. Его конь не очень-то обрадовался появлению хозяина. Видать, набрел на вкусную травку.

Решив, что постарается к ним пристать, Камбила стал раздумывать, как это лучше сделать. Их догнать… или лучше обогнать, чтоб они его догнали. Пока Камбила раздумывал, до его ушей донеслись крики, звон мечей. «Кто-то напал на них!» – пронеслось в голове. Но необдуманного шага решил не делать, поэтому не ринулся очертя голову на помощь. А, углубившись в лес, осторожно стал подъезжать к месту сражения.

Подъехав совсем близко, увидел ужасающую картину. Трое лежали на земле. Оставшиеся в живых двое тевтонцев отчаянно оборонялись от пятерых разбойников, неплохо вооруженных. В их руках мелькали сабли. На головах – шлемы, на телах поблескивали кольчуги. Глядя на это неравное сражение, ему пришла счастливая мысль: «Если сейчас он им не придет на помощь, вряд ли в дальнейшем выдастся такой подходящий случай». И он решился.

Издав воинственный вопль, он, как разъяренный зверь, напал на них сзади. Его неожиданное появление внесло смятение в стан нападавших. Это роковым образом отразилось на них. Гланде удалось с ходу зарубить одного, да и второй вряд ли долго протянет с разрубленной шеей. Одного завалил тевтонец, оставшиеся разбойники развернули коней и, махая плетьми, поскакали наутек.

К Гланду подъехал главный тевтонец:

– Кто ты? – спросил он по-немецки.

Но Камбила сделал вид, что не понимает. Тогда тот спросил по-литовски:

– Ты литовец?

На что Камбила обрадованно несколько раз повторил:

– Да, да, да.

– Я твой должник. Вот тебе моя рука в знак нашей дружбы.

Камбила торопливо подал свою.

Тряся его руку, рыцарь продолжил:

– Поступил ты по-рыцарски, придя нам на помощь.

Оставив своего сопровождавшего разбираться с повергнутыми, главный тевтонец предложил Камбиле продолжить путь.

– Далеко ли путь держишь, храбрец? – спросил он.

На что Камбила только пожал плечами.

– Почто так? – поинтересовался рыцарь.

Камбила поведал о своей будто бы тяжелой жизни.

– Понятно, – кивнув головой, произнес тевтонец и спросил: – как тебя кличут?

Гланда на мгновение задумался. Многие говорили, что его имя очень похоже на литовское, и назвал себя:

– Гланда.

– А я граф Конрад фон Вернер, рыцарь Тевтонского ордена. Значит, ты ищешь, где можно хорошо заработать? – поглядывая на Гланда, задал вопрос рыцарь.

Тот опять закивал.

– Знаешь что? – произнес рыцарь, – я вижу, ты ответственный человек. Несмотря на молодость выглядишь как опытный воин, поэтому я предлагаю тебе быть моим оруженосцем.

Гланда не сразу ответил. Это рыцарю понравилось: парень знает себе цену. Как бы в подтверждение, тот спросил: