Человек в бараньей шапке зашагал по направлению к деревне и вскоре скрылся за первыми домами. А мальчик быстро разыскал лавку с красной вывеской: «Иозеф Гарня».

Едва он приоткрыл дверь, как оглушительно зазвенел колокольчик и в нос ему ударил аппетитный запах колбасы и свежего хлеба. Ондра сразу почувствовал, как сильно проголодался, и попросил лавочника отвесить ему сала.

— А деньги у тебя есть?

— Есть.

— Сколько тебе?

Ондра пальцем показал, какой кусочек отрезать.

— Хлеб нужен?

— Дайте, пожалуйста. — У мальчика от голода уже текли слюнки.

— Можешь здесь закусить, — милостиво разрешил лавочник, протягивая Ондре сдачу.

Ондра сел за столик и озабоченно пошарил в карманах. Как подобает настоящему мужчине, он всегда носил с собой складной ножик. Ножик был на месте. Ондра нарезал сало тоненькими ломтиками и принялся уписывать его вместе с хлебом. Снова задребезжал колокольчик. На пороге показался человек в бараньей шапке, но тут же попятился назад, резко захлопнув дверь, словно не туда попал. Ондра встал, запихнул остатки сала в карман, вышел из лавки и нагнал своего нового знакомого. Они вместе пошли на станцию.

У табачного киоска человек опасливо огляделся. Кругом не видно было ни души. Тогда он вручил Ондре туго набитый портфель.

— Ты смелый мальчик. Это очень хорошо. Возьми портфель, отнеси его домой, за ним придут.

— Постойте, — немножко растерялся Ондра. — Они ведь не знают, где я живу.

— Не знают? — с беспокойством переспросил его спутник. — Как же они доверили тебе пакет?

Ондра коротко рассказал, что произошло на станции.

— Ты сын Стременя? — Человек в бараньей шапке наклонился и расцеловал Ондру в обе щеки. — Стало быть, ты сын Ондрея? Вот оно что!

Мальчик просиял: человек этот знает отца, называет его запросто Ондреем! Теперь он казался Ондре таким родным и близким, что жаль было с ним расставаться.

— Как тебя зовут? — услышал Ондра.

— Ондрой, по отцу, — с гордостью ответил он.

— Это хорошо, что по отцу. Где вы живете?

— За церковью. Нижний вал, если знаете.

— Там же, где и раньше? Найду!

— Да, в том же доме, только в подвале.

— Ладно, паренек. Спрячь портфель как следует, только подальше от огня. Запомнишь? Подальше от печки. А теперь прощай, Ондришка… Передай привет маме, скажи ей, пусть не тревожится, отец скоро вернется. Всей этой петрушке конец придет. Ну, я пойду взгляну еще, как там шпик поживает.

Он пожал мальчику руку и быстро ушел.

Ондра купил билет, и, на его счастье, как раз в этот момент поезд подошел к станции. Теперь мальчик чувствовал себя увереннее. Он смело вошел в вагон и сел на первую свободную скамейку, положив рядом портфель, который совсем оттянул ему руки.

Встретится ли Ондра еще когда-нибудь с человеком в бараньей шапке? Может быть, он сам придет за портфелем и расскажет, что был у отца на свидании. Наверно, он захочет навестить отца, раз они давно знакомы.

Ондра и не заметил, как подъехал к городу. Смеркалось. На улицах уже горели синие фонари, окна домов были завешены темными шторами. Мальчик продрог и устал. Но, придя домой, он первым делом стал соображать, куда бы получше спрятать портфель. Осмотрев чуланчик, в котором мать хранила картофель и уголь, Ондра засунул портфель в самый дальний угол и прикрыл мешками; потом вернулся в комнату и растопил печку. От нее уже потянуло приятным теплом, когда на лестнице послышался знакомый кашель. Мать возвращалась с работы.

Ондра вспомнил, что в кармане лежат хлеб и сало, и улыбнулся.

Мама уже давно не ела сала…

Лацо вскоре перезнакомился со всеми ребятами в классе. Сперва он удивлялся, что ребята называют его «Главка», а не Лацо, как в вербовской школе, но потом привык и тоже стал звать их по фамилии.

Дружил Лацо только с Иваном и от него узнал, что Ланцух фискал и ябедник, обо всем доносит директору, и его надо остерегаться. Ланцух списывает уроки у Брока и в награду за это дает ему булку с ветчиной, да и то почти всю ветчину съедает сам, а Броку оставляет маленький кусочек.

Однажды Брок неправильно решил задачу, и Ланцух потребовал булку обратно. Тогда Брок назвал его дубиной. Ребята смеялись. Разгневанный Ланцух отозвал Лацо в сторону и попросил помогать ему, посулив за это булку с ветчиной. Лацо даже не ответил ему. Другие ребята тоже отказались давать Ланцуху свои тетради. Пришлось ему снова идти на поклон к Броку, а тот потребовал двойную порцию ветчины, иначе и слышать ничего не хотел.

Ребята издевались: так и надо Ланцуху!

Лацо очень привязался к Ивану. Они сидели на одной парте и вместе возвращались из школы. У ворот их обычно поджидала Зузка. Она шла между ними, посредине, и всю дорогу весело щебетала.

Зузка была на год старше Лацо, но меньше его ростом, и мальчик считал себя ее защитником. В Вербовом он не годился с девочками. Они без причины визжали, портили любую игру, трещали без умолку да к тому же еще и любили приврать.

Другое дело Зузка. Она многое понимала лучше, чем Лацо, и, главное, не задирала нос. Она, конечно, немножко рисовалась тем, что родилась в Советском Союзе, но Лацо ее не осуждал, он тоже гордился бы этим.

Вот и сегодня дети вместе вышли из школы. Морозы кончились, город был залит солнцем. Ледяные корки на стеклах витрин оттаяли. Только по краям тротуаров еще лежал грязный снег.

Ребята остановились перед большим окном игрушечного магазина и с увлечением отдались своей любимой игре.

Начала Зузка.

— Вот эту девочку, — она указала на нарядную куклу в витрине, — зовут Вера, и живет она в той комнатке. Там ее тетя, а здесь — злая ведьма, которая хочет погубить Верочку.

— А в углу стоит ее брат, — подхватил игру Иван. — Его зовут Янко. Большая пушка, и самолеты, и поезд, и сабля — все принадлежит ему. — Иван высматривал, не найдется ли на витрине еще оружие, но больше ничего не нашел. — Янко будет защищать Верочку.

— И тетю тоже, — поправила его Зузка.

— Ну да, всех.

— А там стоит гардист, — сказал Лацо, глядя на куклу, опиравшуюся на туннель электрического поезда. — Он собирается на них напасть и спрятался, чтобы они его раньше времени не узнали. А я его хорошо вижу. Эй, Янко, обернись, враг у тебя за спиной!

Из магазина вышел хозяин волшебной витрины.

— Не балуйтесь! — сердито крикнул он. — Убирайтесь отсюда, а то стекло разобьете, чего доброго. Матери вас давно дома ждут.

Дети убежали.

На площади они остановились, чтобы перевести дух. Здесь были большие магазины готового платья. В витринах красовались образцы одежды самых разнообразных цветов и фасонов. Лацо залюбовался манекеном в зимнем дамском пальто. Как раз для мамы. Рядом висела курточка — в самую пору для Ферко. Лацо подобрал для себя коричневый костюм, а для отца — в полоску; Якубу, пожалуй, подойдет тот серый, только не мал ли ему будет? Эх, если бы у Лацо были деньги, сколько чудесных вещей он купил бы!

Зузке надоело глазеть на витрины, и она потащила своих друзей дальше. Ребята свернули за угол. На этой улице совсем не было магазинов, зато дома тут были гораздо красивее, с террасами и балконами и у каждого дома сад.

— Летом тут так чудесно пахнут цветы, а дома едва видны за деревьями, — сказала Зузка. — Папу иногда зовут сюда чинить водопровод, а я тогда играю в саду. Когда мы в следующий раз пойдем сюда с папой, я и вас возьму. Ладно?

Мальчики молча кивнули. Улица полого спускалась вниз по склону холма. Кое-где на мостовой сохранились маленькие островки льда. Дети придумали новую игру. Весело смеясь, они разбегались и скользили по льду. У Зузки подвернулась нога, и, громко вскрикнув, девочка упала. Какой-то мальчик помог ей встать и собрать рассыпавшиеся тетради.

— Стремень! — удивленно воскликнула Зузка.

Дети окружили Ондру, немножко растерявшегося от такой неожиданной встречи.

— Зачем катаешься по льду, если не умеешь? — укоризненно сказал он Зузке.