А потом Ирод понял и растерялся.

Коллектор развернулся, метнулся ко мне и пригнул к полу. Я увидел, как выгнулась луком черная спина и лопнула кожа, разорванная острыми костями. Я увидел голову, слишком большую для туловища, на котором она держалась, шею, потерявшуюся в складках плоти, верхушку черепа с вывернутыми желтыми костями, напоминающими корни древнего дерева с ободранной корой. Блеснули желтые глаза, мелькнули темные когти, осклабились острые зубы. Рядом с головой выросла другая, затем третья. Две набросились на Ирода, одна повернулась ко мне…

– Не смотри. – Ладонь Коллектора легла мне на затылок, прижала лицом к полу. – Закрой глаза. Зажмурься и молись.

Ирод не издал ни звука. Именно это поразило меня сильнее всего. Он молчал все то время, что они обрабатывали его, и я, как ни хотелось взглянуть, не повернул головы. Даже когда Коллектор убрал руку и выпрямился. Какие-то механические щелчки и…

– Готово, – сказал Коллектор.

Только тогда я открыл глаза.

Ирод сидел в кресле, обмякший, запрокинув голову назад, с открытыми глазами и ртом. Он был мертв, но никаких явных повреждений я не заметил, лишь тонкая струйка крови вытекала из левого уха, и было видно, что все капилляры в глазах полопались, отчего роговица сделалась красной. Ларец был закрыт, и я снова слышал шепот, взбудораженный и гневный, как звук из растревоженного пчелиного улья.

Коллектор взял с подлокотника сигарету. Столбик пепла на ней напоминал падающее здание. Он стряхнул его в открытый рот Ирода и глубоко затянулся.

– Если собираешься дразнить псов, всегда проверяй длину цепи. – Коллектор взял ларец и сунул под мышку.

– Забираете? – спросил я.

– На время. Хранить ее положено не мне.

Он подошел к книжной полке и взял крохотную статуэтку демоницы. Стиль вроде бы восточный, но я не знаток.

– Сувенир. Дополнение к коллекции. А теперь мне нужно выполнить еще одно задание. Позвольте представить вас кое-кому…

Мы стояли перед зеркалом в резной раме у кабинета Ирода. Сначала в нем были только два отражения, мое и Коллектора, но потом возникло третье. Обычное пятно с темно-серыми пятнами на месте глаз и рта менялось, постепенно обретая узнаваемые черты.

Это было лицо Сьюзен, моей покойной жены, только на месте глаз были выжженные дыры. Потом, словно в калейдоскопе, черты сложились иначе, и возникло лицо Дженнифер, моей убитой дочери, – безглазое, с набитым жалящими насекомыми ртом. Лица менялись одно за другим, быстрее и быстрее, и это были мои враги из прошлого: Странник, растерзавший Сьюзен и Дженнифер, убийца женщин Калеб Кайл, Падд, с древней паутиной на лице, и демон Брайтуэлл с зобом, похожим на огромную кровяную утробу на распухшей шее.

Он был в них всех, и они все были им.

Последним возник мужчина лет сорока с небольшим, чуть выше среднего роста. В темных волосах проступила седина, глаза беспокойные и печальные. Рядом стояли его двойник и Коллектор. Потом Коллектор отступил, два отражения соединились в одно, и я увидел только собственное отражение.

– Что вы чувствовали? – В его голосе прозвучала неуверенность, которой я не слышал раньше. – Что вы чувствовали, когда смотрели на это?

– Ярость. И страх. Оно боялось. – Ответ вырвался сам собой, прежде чем я успел оформить мысль. – Боялось вас.

– Нет. – Коллектор покачал головой. – Не меня…

Лицо его приняло задумчивое выражение, но было в нем и что-то еще.

Я впервые почувствовал, что Коллектор меня боится.

Склад в Квинсе, известный как Крепость, считался хранилищем художественных объектов и охранялся правительством Соединенных Штатов. Через его двери прошло немало предметов из Иракского музея. Сюда после обнаружения привезли безголовую каменную статую шумерского царя Энтемены из Лагаша, сюда для идентификации доставили 669 музейных предметов, задержанных Таможенной службой США в Ньюаркском международном аэропорту в 2003 году. И вот теперь в мрачных стенах Крепости аль-Дайни приступил к работе по каталогизации возвращенного в результате поисков в Мэне и Квебеке. К сожалению, то, что он больше всего искал, опять ускользнуло от него.

Почувствовав усталость, доктор направился в ближайший кафетерий, где заказал суп и развернул купленную утром арабскую газету. Позднее он скажет, что ощутил запах незнакомца еще до того, как тот сел за столик напротив него. Аль-Дайни не курил, и никотиновая вонь испортила ему вкус супа.

Ученый оторвался от газеты и еды и посмотрел на Коллектора.

– Извините, я вас знаю?

Коллектор покачал головой.

– Мы вращаемся в близких кругах, не более того. У меня есть кое-что для вас.

Он поставил на стол ящик, обернутый плотной бумагой и перевязанный бечевкой. Ученый дотронулся до него и ощутил вибрацию. Он огляделся, потом перерезал бечевку своим ножом, отодвинул в сторону газету и поднял крышку длинного светлого ларца. Осторожно осмотрел замки. Нахмурился.

– Его открывали.

– Да. Результат в высшей степени интересный.

– Но они по-прежнему там?

– Разве вы их не чувствуете?

Аль-Дайни кивнул и опустил крышку. Впервые за многие годы он почувствовал, что, может быть, выспится этой ночью.

– Кто вы?

– Я? Я – собиратель. – Коллектор положил на стол перед ученым два листка бумаги. – Но за возвращение столь уникальной вещи законным властям придется заплатить.

Аль-Дайни посмотрел на листки. На обоих были изображены небольшие цилиндрические печати.

– Считайте, что они уничтожены или безвозвратно утрачены.

Аль-Дайни был человеком, умудренным опытом и многое повидавшим.

– Согласен. Для вашей собственной коллекции?

– Нет, – сказал Коллектор, поднимаясь. – В качестве возмещения.

Воздух был спокоен. Днем прошел дождь, и трава на Мемориальном кладбище ветеранов Мэна блестела под солнцем. Я стоял рядом с Бобби Жандро, его девушка ждала на дорожке. Нас окружали мертвые. Бобби попросил встретиться именно здесь, и я с радостью согласился.

– Очень долго я сам хотел здесь лежать. Покончить со всем.

– А теперь?

– Теперь я с ней. – Он посмотрел на Мэл, и она улыбнулась в ответ, а я подумал: придет время, и она будет похоронена здесь рядом с тобой.

– Спешить не надо. Место для вас обоих приберегут.

Бобби кивнул.

– Это и есть наша награда. Упокоиться здесь, с честью. Больше ничего не надо. Ни денег, ни медалей. Этого достаточно.

Его взгляд остановился на ближайшем камне. Там лежали муж и жена, и я понял, что Бобби уже представляет свое имя рядом с именем Мэл.

– Намерения у них были благие. Поначалу.

– Большинство нехороших ситуаций, с которыми мне доводилось иметь дело, возникали из наилучших намерений, – заметил я. – Но в чем-то они и впрямь были правы: раненые и пострадавшие заслуживают больше, чем получают.

– Думаю, в конце у них было так много денег, что они просто не могли заставить себя расстаться с ними.

– Пожалуй.

Бобби повернулся ко мне, и я пожал ему руку. Когда я убрал свою ладонь, на его лежали две маленькие цилиндрические печати, каждая украшенная золотом и драгоценными камнями. К одной из них резинкой была прикреплена полоска бумаги.

– Что это?

– Сувениры. Человек по имени аль-Дайни вычеркнул их из списка украденных ценностей в обмен на золотой ларец. На бумажке фамилия человека, который даст за них хорошие деньги и не будет задавать лишних вопросов. Не сомневаюсь, ты найдешь деньгам достойное применение.

Билли Жандро стиснул печати.

– Есть люди, которым хуже, чем мне.

– Знаю. Поэтому это досталось тебе: ты сделаешь все как надо. Если потребуется совет, потолкуй с Роналдом Стрейдиром или просто спроси у своей подруги.