Нет, денег здесь нет. Но где они?

Придется вытряхивать их из старика нетрадиционными методами, решил мистер Томпсон, но это — после Багам Пусть сначала переживет потерю коллекции и поймет, что он, Майкл, способен на все. А если не переживет — тем лучше. Тогда деньги всплывут сами собой — после оглашения завещания, а с дочерью договориться будет проще…

У шабли был освежающий вкус.

— Что вы скажете по поводу этого подсвечника, мистер Томпсон? — спросил Чарли, смакуя каждый глоток вина. — Я бы с удовольствием купил его у вас. Обожаю подсвечники не меньше, чем оружие. Бронза шестнадцатый век, по моему разумению, Франческо Костеллани. Я бы дал вам за него…

— Как-нибудь в другой раз, дорогой Чарли. Через три часа мы с Нэнси отплываем на Багамы. У меня еще куча дел. Не хочется испортить себе отдых из-за какой-нибудь мелочи.

— Завидую вам, Майкл. Хоть океанской воды хватает здесь, но смена обстановки — это всегда праздник. Только на вашем месте я бы повременил с отплытием Вы ничего не слышали о штормовом предупреждении? Ожидается настоящий тайфун.

— Конечно слышал. Мы пройдем южнее, а потом повернем на север.

— Хочу обратить ваше внимание, Майкл, вы рискуете!

— Может быть… Вы мне не поверите, Чарли, но я — везунчик. Допьем? — Мистер Томпсон разлил остатки вина по бокалам. — Это была последняя бутылка шабли, — сказал он.

Как только Дженни Томпсон получила телеграмму о тяжелой болезни деда, она прилетела из Базеля, где проводила каникулы.

В аэропорту ее встретил Алан Напье, угловатый, неуверенный в себе человек, лет на десять старше Дженни.

— Алан! — Дженни бросилась к нему, схватила за руки. — Что с дедушкой?

Алан покраснел и робко сжал горячие ладони мисс Томпсон.

— Лучше ехать прямо в больницу. Он все спрашивал о тебе. Говорил, что это очень важно.

Они забрали багаж Дженни и направились на стоянку автомашин.

Проходя мимо зеркал, Дженни украдкой оглядела себя: соответствует ли ее дорожный костюм предстоящей встрече с умирающим дедом?

Джинсы, конечно, совсем неподходяще — решила она, — и блузка ярковата и откровенна… Впрочем, все равно. Под больничным халатом ничего видно не будет.

В машине Алан тяжело вздыхал, наконец заговорил:

— Будь мужественна, Дженни. Пропал твой отец. Он отплыл из Майами неделю назад, несмотря на штормовое предупреждение… И вот уже пятый день не выходит на связь. Я не хотел сообщать тебе сразу… Еще есть надежда, что они спаслись. — Алан перевел дух.

Дженни смахнула накатившуюся слезу.

— Дженни, — вновь заговорил Алан, — помни, что бы ни случилось, у тебя есть я.

Мистер Демилло лежал на узкой больничной койке, окруженный многочисленными приборами, которые бесстрастно показывали, что пациент скорее жив, чем мертв.

Он увидел внучку и, торопясь, как будто знал, что ему осталось жить считанные минуты, начал говорить о главном. Речь его была невнятна. Он задыхался и часто останавливался, чтобы перевести дух.

— Твой отец грабил нас со дня женитьбы на твоей матери… Ты так похожа на нее, — еле слышно проговорил мистер Демилло. — Он промотал половину нашего состояния… Еще несколько лет, и он бы оставил нас без гроша… Я хотел как лучше. Я хотел, чтобы ты после моей смерти ни в чем не нуждалась… Ни от кого не зависела.

Мистер Демилло побагровел и стал хватать ртом воздух. Дженни уже собиралась позвать врача, но дед заговорил снова, только тише, так, что его было еле слышно.

— Я, старый дурак, предусмотрел все, кроме своей внезапной смерти и… Твой отец все-таки добился своего. Он обчистил нас… Ограбил тебя, Дженни. Он продал нашу коллекцию оружия. Если бы он только знал, что творит! Без нее ты не сможешь добраться до денег, которые я приготовил для тебя… Это девять миллионов… Все наше состояние… Я хотел… Я думал… Верни коллекцию… Пусть Алан поможет тебе. Воспользуйся его деньгами. Только не посвящай его в тайну… Слушай внимательно. Там есть один клинок…

Мистер Демилло перешел на шепот. Дженни склонилась к самым его губам.

Дед мисс Томпсон прошептал еще несколько фраз и спросил:

— Ты поняла меня, Дженни?

— Поняла, дедушка, — сквозь следы подтвердила она, но ее слов мистер Демилло уже не слышал.

В коридоре больницы Дженни плакала навзрыд в объятиях Алана. Он гладил ее по голове и нежно повторял:

— Девочка моя… Девочка моя…

— Что ты говоришь, Алан? Умер дедушка.

— Я говорю: выходи за меня замуж. Уедем отсюда! Уедем в Нью-Йорк. У меня там дом. Ты будешь счастлива со мной, Дженни! Ты ни в чем не будешь нуждаться. Ты получишь все, чего захочешь, Дженни! Только будь моей женой!

Дженни отстранилась, подняла на мистера Напье заплаканные глаза, в которых можно было прочесть удивление и любопытство, и ответила:

— Я буду твоей женой, Алан.

Телефонный звонок был наглым и бесцеремонным, как проститутка с парижской улицы Сен-Дени. От неожиданности Кирилл вздрогнул. И проснулся.

«Никак опять Америка?» — подумал он и, не открывая глаз, потянулся за трубкой.

— Господин Успенский? Вас беспокоит Нью-Йорк! Надеюсь, я тебя разбудил, елы-палы? — раздался жизнерадостный голос Марка Шварца. — Пообщаемся?

— Тебе что, баксы девать некуда? Второй звонок за ночь! — Кирилл зевнул, открыл глаза, посмотрел на часы — половина шестого. Солнце уже заглядывало в открытое окно, освещая ковер на стене, а на нем — начищенное до блеска холодное оружие: морской кортик, саблю, охотничий нож и старинный стилет с рукояткой в виде тела змеи с головой льва.

— Представляешь, меня только что заловила парочка здоровенных негров, елы-палы. Не подумай чего плохого, — сыпал Марк. Слышимость была исключительная, Кириллу даже пришлось отвести трубку подальше от уха. — Вот, черненькие мои, стоят рядом… Привет от моего российского друга!.. Это я не тебе. Интересные экземпляры. У одного нет передних зубов — типичный наш доморощенный зек. А второй в очках и очень улыбчивый — наверное, серийный убийца… О! Они тоже тебе шлют привет.

— Ты что, выпил? — догадался Кирилл.

— Я тебя забыл спросить: она хорошенькая?

— А по мне хоть Баба-Яга. Завтра распишемся, через месяц разведемся. Что негры-то от тебя хотят?

— Говори «черные» — они это любят. Вырабатывай привычку сейчас. Приедешь — будет не до этого.

— Ну и что черные? Чего им надо?

— Предложили, ну, вежливо так предложили, позвонить в любую точку земного шара по ворованному радиотелефону. Всего за десять долларов. Не мог отказать. Так что цени! Ты для меня — пуп Земли, елы-палы. — Марк рассмеялся. — Так говоришь, она хорошенькая?

— В твоем вкусе. Только не упрашивай. С собой я ее не возьму. Фотографию привезу. Хочешь?

— Ты помнишь нашу учительницу по математике?

— Таисию? А как же. Все выводила нас в люди… Да! Знаешь, что я подумал… Бизнес-классом я не полечу. Хватит с меня первого.

— Она мне тут приснилась.

— Кто?

— Да Таисия, Господи! Помнишь, как она тебе линейкой заехала, когда ты Самохиной подножку поставил?.. О! Негр в бок толкает. Тот, что на зека похож. А еще говорил: время не ограничено. Сейчас… Еще минуту… Это я не тебе. Ну ладно, закругляюсь. Поздравляю тебя и твою Марину с фиктивным браком. Еще раз. А то, может, передумаешь? Поздненько в наши-то годы начинать новую жизнь!.. Ты представить себе не можешь, что такое тоска по родине!.. Шучу. С тобой ведь, если ты что решил, бесполезно бороться. Насчет билета — подумаю. Все! Елы-палы! Пока!

Кирилл положил трубку и включил магнитофон. Из динамиков тихо полилась музыка: песня из кинофильма «Привидение», который шел лет семь назад.

Через пять минут он резко откинул одеяло и выпрыгнул из постели.

Все равно теперь не уснуть, а лежать вот так, без дела — пытка.

Кирилл нашел в шкафу красно-бело-синие спортивные трусы, футболку «Адидас», белые носки, быстро оделся и тихо вышел из квартиры.