Чуть меньше года прошло с окончания Второй мировой войны. Одним махом была забыта встреча на Эльбе союзных войск, северные конвои с грузом помощи, подписание капитуляции Германии…
Гитлер объединял своих по расовому признаку, Черчилль пошел дальше, взяв за основу язык. Принцип объединения назван, враг обозначен, так и хочется сказать: «За работу, товарищи!»
Мир мог понимать призыв к очередному крестовому походу против коммунизма как бред отставника, которого английские избиратели прокатили на выборах. Что с него взять? Тем не менее именно Черчилль стал рупором «холодной войны».
Знал ли он, озвучивая свои идеи, что американцы давно смекнули о своем превосходстве, а военные теоретики уже предрекли победу в будущей войне бомбардировочной авиации. По плану «Тоталити», разработанному за год до визита Черчилля, они рассматривали удар 20–30 атомными бомбами по основным промышленным центрам СССР. В этом плане нападения цель — город Горький — значилась под № 3.
За ним появился план «Пинчер» («Клещи»). Разжившись бомбами, США уже задействовало 50 ядерных бомб.
Блокирование Сталиным Западного Берлина породило появление планов «Бройлер» («Жареный день») и «Фролик» («Шалость»). В них предусматривались все те же массированные налеты на города и промышленные районы Советского Союза.
Дальше следовал стратегический план «Сиззл» («Испепеляющий жар»). Москва и Ленинград получали по восемь ядерных ударов, остальные 133 бомбы были расписаны на 70 городов СССР. Эта атомная атака должна была «обеспечить капитуляцию и уничтожение корней коммунизма или резко ослабить власть советского руководства».
Намечались и конкретные даты начала войны. По плану «Троян» мы могли не проснуться 1 января 1950 года.
По плану «Дропшот» («Моментальный удар») последним прожитым для нас годом мог быть 1956-й. 300 атомных бомб после новогодней ночи обрушивались на 100 наших городов. Горький по-прежнему входил в число главных целей.
Теоретические исследования последствий этой атаки показали, что в СССР погибнет 2,7 миллиона человек и четыре миллиона получат ранения. Этого следовало ожидать, а вот дальше шел совершенно неожиданный вывод: «разгром промышленности, железных дорог и жилищ не вызовет резкого ухудшения жизненного уровня находящихся в крайней степени нищеты советских людей».
Конец планам виртуальных атомных атак положил американский президент Дуайт Эйзенхауэр, сказав: «Мы не пойдем на такой вид войны. У нас недостаточно бульдозеров, чтобы очистить улицы от трупов».
Он понимал, что ответного удара не избежать…
В очередной раз мир оказался на грани реальной атомной войны в 1961 году, когда советское правительство задумало оказать помощь кубинской революции и разместило на Кубе свои ракеты. Американская сторона готова была блокировать остров тремя сотнями боевых кораблей, высадить 400-тысячный десант и задействовать в операции три тысячи самолетов. Мир повис на волоске. Президента США Джона Кеннеди настойчиво подталкивали к началу боевых действий. За свое непослушание он через несколько лет поплатится жизнью. А советский лидер Никита Сергеевич Хрущев выиграет войну, которая не начиналась.
Никита Сергеевич Хрущев всю «холодную войну» грозил недругам показать «кузькину мать».
Пример борьбы за Кубу утвердит веру советских людей в скорое пришествие всемирного коммунизма. А чуть было не перейденная грань войны — не есть ли это загадочная «мать Кузьмы» (так переводчики истолковали непереводимую «кузькину мать»), которую советский политик грозился показать всему миру? Историки определят эти дни, как пик атомного противостояния. Нераздавшийся сигнал к ядерной атаке оставил ружье заряженным, а оно, как известно, имеет свойство выстреливать…
Осеннее обострение
В октябре 1961 года проходил XXII съезд КПСС. Продолжилась борьба с развенчиванием культа личности Сталина. Выкорчевывались его корешки. Прищучили антипартийную группировку Молотова, Кагановича и Маленкова. Попробовали пристегнуть к ним и Ворошилова, но «красный конник» опередил подобное развитие событий и тут же «сдал» своих товарищей по партии. Он прилюдно раскаялся и сознался в допущенных ошибках, «когда поддерживал вредные выступления членов антипартийной группировки». Разоблаченных великодушно пощадили (все-таки не сталинские времена): тех, кто постарше, отправили на пенсию, а те, кто помоложе, отправились в дальние края на укрепление народного хозяйства.
Съезд проходил бурно. Докладчики не могли сосредоточиться на главном: надо было и обличать международный империализм, и говорить об успехах страны. Больше обличали… К тому способствовала напряженная обстановка: революция на Кубе, клокочет Африка, за одну ночь возводится берлинская стена…
31 августа 1961 года советское правительство публикует заявление, в котором отказывается от обязательств воздерживаться от испытаний ядерного оружия.
«Советское правительство не выполнило бы священного долга перед народами своей страны, перед народами социалистических стран, перед всеми народами, стремящимися к мирной жизни, если бы перед лицом угроз и военных приготовлений, охвативших США и некоторые другие страны НАТО, оно не использовало бы имеющихся у него возможностей для совершенствования наиболее эффективных видов оружия, способных охладить горячие головы в столицах некоторых держав НАТО».
Кульминация съезда: в один день было принято конечно же историческое решение о «признании нецелесообразным» дальнейшее содержание в Мавзолее саркофага с гробом Сталина и тут же на Новой Земле «жахнул» салют. Была взорвана самая крупная в мире 50-мегатонная термоядерная бомба. Ее взрыв вместил в себя мощность всей взрывчатки недавно прошедшей войны, прихватив и мощность двух атомных взрывов над Хиросимой и Нагасаки.
Даже экспозиционный муляж этой супербомбы, выставленный в музее Саровского ядерного центра, впечатляет: восемь метров в длину, два — в диаметре, 24 тонны весом… Взорвись она в центре миллионного города, и останется от него только кружок на карте. Полный вариант в 100 мегатонн мог выжечь огнем среднего размера область.
Взрыв «Кузькиной матери» на Новой Земле.
Этого взрыва ждали на съезде. Ждал весь мир. О нем заранее оповестили. День 31 октября 1961 года должен был войти в историю человечества как новый триумф Страны Советов. Соратники по коммунистической борьбе на всех континентах могли гордиться своим флагманом — компартией СССР.
Если перелистать наши газеты того времени, то именно так все и было. Но если заглянуть, скажем, в парижские, то можно встретить и вот такое сообщение.
«В Риме закончил работу очередной съезд Социалистического Интернационала, проходившего в исключительно дружественной обстановке. Эту дружественную обстановку сплоченности в значительной мере вызвал взрыв советской мощной ядерной бомбы. Все присутствующие на съезде осудили это чудовищное преступление против всего человечества».
Осуждай не осуждай, а мир вновь вспомнил о «кузькиной матери». Похоже, что на этот раз это была именно она…
Рай для теоретиков
Эту бомбу называли по-разному. В печати она поминалась как «царь-бомба» — крупнее ее не было. Политики назвали ее «бомбой влияния» — взрыв ее ускорил многие переговорные процессы.
А для разработчиков она была просто «Иваном», как была просто «Мария», испытанная на Семипалатинском полигоне, или просто «Татьяна», сброшенная на «опорный пункт пехотного батальона армии США», почему-то оказавшегося на Тоцком полигоне в оренбургских степях, дальше шла просто «Наташа»… Большинство этих бомб были миниатюрными, изящными, им шли женские имена. Для гигантской бомбы больше подходило мужское имя, поэтому и вспомнили о простом русском Иване. «Кузькиной матерью» она стала позднее…
