Необходимо сразу отметить, что священный закон, в данном случае дхарма, понимается в традиционном обществе как религиозный, т. е. как определенная схема спасения и избавления («Соблюдая дхарму, они очистятся от скверны и достигнут утехи сердца» — М.181.18), однако толкуется он расширительно, охватывая своим воздействием как здешний, так и потусторонний мир: «Счастлив народ, когда соблюдается дхарма, а счастье народа радует на небесах богов» (М.295.13). Таким, образом, общественные обязанности, имеющие вполне реальный посюсторонний смысл, фиксируются в сознании как религиозные заслуги, праведное поведение, как запредельное знание-ценность (священный закон, который необходимо знать).

В «Ману-смрити» указывается, что священным долгом брахмана является подношение и получение даров, постижение вед, обучение других; кшатрия — сражения, защита народа, совершение жертвоприношений, чтение вед; вайшье надлежит совершать жертвоприношения, изучать веды и заниматься «делом» (разводить скот, возделывать землю, ссужать деньги), шудрам же вменяется в обязанность быть слугами высших вари. В соответствии с этой традицией всякая ..деятельность на поприще, освященном социально-религиозным законом, поощряется. «Законы Ману», «Мокшадхарма» и другие авторитетные тексты (например, «Бхагавадгита») утверждают, что лучше своя, даже плохо выполненная дхарма, чем хорошо выполненная чужая. «Милостыня, полученная певцом (брахманом), воином захваченное в битве, добытое честным трудом вайшьей, заработанное в услужении шудрой, даже малое состояние стоит всяческих похвал...» (М.296.1—2).

Сословия (варны) и касты (джати) — более дробное деление общества — устанавливались фактом рождения, санкционировались выполнением священного закона и подтверждались разного рода возрастными обрядами, включая инициацию, распространявшуюся только на арийские сословия, т. е. на варны брахманов, кшатриев, вайшьев, представители которых и именовались дваждырожденными (двиджа). Позднее так назывались только брахманы. Однако члены всех высших каст, прошедшие обряд посвящения (обряд надевания «шнура сословия»), до сих пор формально могут быть названы «двиджа». Момент рождения, принадлежность по роду, по праву рождения к определенной общинно-профессиональной группе считался основным в социальной модели индуизма. До сих пор индусом нельзя стать, им можно только родиться, поэтому понятия «варна» и «джати» дополнялись понятиями готры и правары, своеобразными «уточнениями» генеалогического древа, закрепляющими мифологический, священный характер происхождения индуса, облегчающий ему общение с запредельными силами и их покровительство.

Первоначально слово «готра» означало «коровник», «стадо коров», позднее стало употребляться в значении «род». Первоначальное употребление показывает, что это слово относится еще ко времени индоевропейской племенной общности, поэтому оно распространялось только на высшие арийские касты. Обычно называют семь-восемь готр, или родов, происходящих от мифологических или ставших мифологическими прародителей-мудрецов (Кашьяпы, Васиштхи, Бхригу, Гаутамы и др.) «Правара» — также родовое понятие, обозначающее родственную близость клана (готры) к другим родам. Всякий уважающий себя брахман, например, в ежедневных молитвах просил покровительства не только у своего мифологического предка, но и у своих «правар», столь же могущественных махариши, с которыми его готра состояла в родстве.

В текстах часто встречается упоминание рода («суровый подвижник из рода Кашьяпу», «великий молчальник, потомок Гаутамы» и т. п.), и практически во всех авторитетных источниках подчеркивается его значение. Так, в «Бхагавад- гите», одна из главных установок которой заключается в противопоставлении более предпочтительной сословной по сравнению с родовой моралью, в первой главе мы читаем (1.40—43)[129]:

Эти строки Гиты, несмотря на то что они противоречат основной идее эпоса, утверждавшего бесстрастное выполнение кастового долга (в данном случае обязанности и права кшатрия убивать и быть убитым в честном бою), свидетельствуют о стремлении сохранить род и его неизменные законы и вообще сделать все возможное для упрочения существующего порядка, ибо всякое значительное его изменение, по мысли человека традиционного общества, могло привести только к ухудшению. В индийских текстах часто встречается предупреждение против беспорядков, анархии, упадка власти, при которой неизбежна «матсья-ньяя» (повадка рыб), когда сильный пожирает слабого.

Кроме понятий «варна», «джати» (иногда это слово употреблялось и для определения большой патриархальной семьи или небольшой общины), «готра» и «правара» в социальном мире индуистского космоса была еще одна «дхарана» (закреп, удержание), обеспечивающая его общественный порядок, общественную гармонию, а именно «ашрама» (стадия жизни), которая определяла строгое следование правилам поведения, целям на различных этапах жизненного пути. Понятие «ашрама» включало четыре основных состояния: брахмачарин — ученик, грихастха — домохозяин, полноправный член общества, ванапрастха — лесной отшельник, саньясин—- святой странник.

Последние две ашрамы — период отшельничества (ванапрастха) и странничества (саньяса) — можно было бы объединить, однако в текстах эти ступени жизни обычно разводят. «Лесные отшельники (ванапрастха) —это те, что следуют закону... что странствуют в отдаленных лесах... совершают подвиг (тапас), покинув деревню, одежды, изобильные наслаждения; очень скудно питаются лесными кореньями, плодами, травами, листьями... лежат на земле... песке, пепле; покрывают тело травой... отпускают волосы на голове, бороду... ногти... очистясь, они отдыхают; перенося зной, стужу, дожДь, ветер, они сплошь покрываются трещинами, различными воздержаниями, упражнениями... причастные Брахману, они возносят тела» (М. 192.1). Жизнь саньясина еще более- сурова и соответственно еще более «священна». Саньясины,. «освободясь от огня (очага), имущества, жены, обрядов, с рамен своих иго привязанности сбросив... странствуют. Они равнодушны... к тройственной дели существования, смотрят одинаково как на врага, так и на друга... всему сущему они не угрожают ни словом, ни мыслью, ни делом. Бездомные, они выбирают для ночлега горы, пески, корни деревьев, храмы... [саньясины] должны существовать тем, что положено... в чашу для милостыни». Они освободились «от вожделения,, гнева, гордости, жадности, заблуждения, ропота, обмана.... желания нанести вред другим» (М. 192.3). «Молчальник, который странствует, ни одному существу не внушает страха, сам никого не боится». Саньясин, «подобный угасающему без дров огню... достигает мира Брахмы» (М.192.3, 6).

Итак, член традиционного индийского общества был включен в определенный неизменный социальный порядок по признакам родства, профессионально-сословных обязательств, а также ритуально-нормативного поведения посредством различных обрядов и установлений: так, вначале он был учеником, потом «очистившимся» (снатака), затем после женитьбы домохозяином, главой семьи и в конце жизни отшельником, странствующим аскетом. При этом он должен был неукоснительно следовать законам своей касты, а также с помощью приблизительно четырех десятков обрядов (санскара) обязан был сохранять ритуальную чистоту и поддерживать свое единство с миром богов и предков. Полная норма ритуально-кастовых дефиниций (а сюда необходимо добавить и космогонический закон реинкарнации, действию которого «подчинялось» все живое во вселенной) включала все жизненное пространство индивида — от теряющегося в глубине времен мифологического предка к строго градуированным императивам сословно-общинной жизни и далее к: бесчисленным джанака (воплощениям в животных и людей) либо к выходу из сансары, избавлению от последующих рождений.