— Нэ э переживай, Вадим, — лениво процедил сидящий в кресле пассажира Султыбеков. — Сложный разговор, наверное, у них там, да? Такие вот дэла нэ е делаются быстро… Главное, чтобы все па алучилось, как нада…

Он посмотрел на своего крепыша водилу, у которого лицо в двух местах было заклеено пластырем.

— Ваха, не грусти, брат… — сказал он, перейдя на чеченский. — Я знаю, что ты переживаешь из за того, что не можешь сам перерезать горло тому русскому… Так вот, брат: пусть эти свиньи сами друг другу глотки режут… Какая разница, чьими руками Всемогущий вершит свое правосудие?

— Инш алла…

Голубев беспокойно заворочался за заднем сиденье джипа.

— Что, Вадим? — обернулся к нему Султыбеков, который, впрочем, еще года три назад носил совсем другую фамилию (пришлось слегка сменить личину, включая почти легальный процесс получения общегражданского и загранпаспортов, оформленных на его новую фамилию). — Да расслабься, брат, расслабься… Все под ка антролем, все у нас па алучится!

— А если Жорж не захочет расстаться со своим перстнем, который ему перепродал?

Голубев, скорее по привычке, нежели по необходимости, не стал называть вслух имя оч чень крупного деятеля из правительства, от которого, как ему было доподлинно известно, что перстень с рубином перешел к молодому, но прыткому, надо сказать, банкиру (правда, детали самой сделки Вадиму Анатольевичу в точности известны не были). Он предполагал, что Жорж, за которым стоят какие то неизвестные ему лица, ведет нынче какую то собственную игру. И ругал себя последними словами за то, что не сумел разглядеть в нем ранее молодого, но опасного, зубастого волка.

— Захочет, — убежденно сказал Султыбеков. — Не за хочэ ет, за аставим!

— Или укра адем! — сказал чуток оживившийся Ваха.

— Да, хорошо сказано, — усмехнулся в темноте Султыбеков. — Как гласит народная пословица, "кто украл яйцо, тот украдет и курицу…"

— Пойдем те, что ли, на воздух?! — сказал заметно нервничающий Голубев. — Заколебался я уже сидеть в машине.

На тихой антибской улочке, шагах всего в сорока от перекрестка, с которого, повернув, можно было въехать на паркинг перед отелем "Мэридин", в ночной тишине раздалась серия приглушенных хлопков.

Кондор, выросший перед джипом, возле которого стояли трое мужчин, словно из под земли, завалил двумя выстрелами, сделанными практически в упор, Султыбекова. Практически весь остаток обоймы пришлось потратить на его гиганта телохранителя…

— А мне говорили, Вадим Анатольевич, что вы в плену, — пробормотал Андрей, вкалывая тому в предплечье — прямо через ткань одежды — содержимое шприц ампулы. — Надо же, в Антибе всплыл?! Ну ничего, ничего, мои коллеги позаботятся, чтобы вас в конце концов доставили прямиком на Родину.

Подкатил "резерв" на своей арендованной машине; быстро сунули теряющего на глазах сознание заложника на заднее сиденье; сотрудник сел за руль и повез их новую жертву, у которой Кондор предусмотрительно снял с пальца его перстень, в указанное ему место.

Едва Андрей загрузил двух чеченов в салон джипа, на заднее сиденье, изо всех сил при этом стараясь не перепачкаться в их крови, как к перекрестку вдруг по главной дороге подкатила патрульная машина местной полиции.

У Андрея в эти критические мгновения волосы на голове буквально встали дыбом. Но "ажаны" повернули не к нему, в переулок, где он сидел в чужой машине, с двумя еще не остывшими трупами в салоне, а в другую сторону, в объезд отеля.

В салоне элегантной яхты царили необычные запахи — парной крови и прогоревших пороховых газов.

Мокрушин предусмотрительно выстелил дно катера куском брезента, в который они и завернули только что доставленные Кондором на ночной причал трупы. Затем вдвоем перевезли пару мертвых чеченов на яхту, кое как подняли их на палубу и поочередно сволокли в салон, исподволь превратившийся в некий антибский филиал морга. Причем когда Кондор и Рейндж возюкались с тяжеленным верзилой, — а ведь все нужно было делать в темпе! — то так с ним намаялись, что хекали потом оба на корме, как две борзые после гона, едва отдышались.

"Надо было мне этого Горца — он же Султыбеков — приговорить еще при нашем первом с ним свидании, года четыре тому назад, — подумал про себя Андрей. — Глядишь, и не было бы всей этой чертовой кутерьмы…"

Еще он думал о том, что лучше всех, наверное, сейчас подруге банкира, Саше. Дрыхнет себе в "сьюте", под присмотром Ники. Хотя… Как бы она вовсе концы не отдала от той дозы снотворного, которой ее попотчевали в этот вечер.

Впрочем, пусть Захаржевский и "родня" разбираются и со шпионкой и с двумя нефтяниками, которых удалось взять на "цугундер", потому что они на пару с Рейнджем свою задачу выполнили.

Осталось сделать малость. Надо куда то утилизировать образовавшиеся в ходе спецмероприятия трупы. А не то весь Лазурный берег нынешним утром будет стоять на ушах…

Через несколько минут Бушмин покинул яхту, присоединившись к Захаржевскому, — тот ждал подробностей касательно Голубева, а главное, банкира интересовал этот уже четвертый, добытый ими за сегодняшний вечер перстень — ну а Рейндж остался там еще на какое то время, поскольку, кроме него, как выяснилось, заниматься мертвецами и яхтой было решительно некому.

В принципе, задача оказалась не такой уж и сложной.

Управление этой навороченной яхтой было компьютеризовано по максимуму: осталось лишь вызвать на экран компьютерный планшет и забить новые координаты для системы "автопилота". Проставив временные параметры, Рейндж перезагрузил систему, протестировал, потом, убедившись, что все "тип топ", стал устанавливать под съемный "рыбинс", рядом с топливным бачком, взрывное устройство — эти ребятки приволокли примерно три кило "пластита", этого количества хватит сверх головы. Таймер — на двенадцать часов, то есть на полдень следующих суток (которые, впрочем, давно уже наступили). Следуя под движком, "средним ходом", чуть в стороне от маршрута на Балеарские острова, минуя "зоны разделения", где ходят грузовые суда, эта красавица яхта, превращенная волею случая в некое подобие "летучего голландца", успеет порядком отойти от побережья. Ну а там уже в установленное время сработает таймер мощного взрывного устройства… И все концы, как говорится, в воду!

На рассвете мужской голос вышел в эфир на волнах УКВ и по английски сообщил оператору местного "Порт контроля", что борт такой то, с такими то позывными, поднял якорь и просит добро на выход из бухты.

Оператор, у которого за день случались сотни подобных вызовов, тут же отозвался и дал добро на выход.

Красавица яхта, практически бесшумно вспенивая за собой воду, совершила несложный маневр и пошла носом к выходу, управляясь согласно заложенной Рейнджем программы. Ну а сам Мокрушин отвалил от борта и направил катер к причалу, но не к причалу "Браво", а к другому — "Чарли".

Над Лазурным берегом, над великолепным курортным побережьем, занимался новый день.

Решающий день.

Представительское авто "Ауди Е8" подкатило к парадному отеля "Мэридин" в указанный водителю срок — ровно в десять утра по местному времени.

Десятью минутами позже из дверей четырехзвездочного отеля показались двое мужчин, одетых в деловом стиле, оба с портфелями, подстриженные, гладко выбритые и пахнущие дорогим мужским парфюмом — это были банкир Захаржевский и его деловой партнер Андрей Бушмин. Водитель открыл перед ними дверцу салона, а старший детектив "Мэридина", сопроводивший их до лимузина, проводил двух русских, отправляющихся на какое то деловое мероприятие, почтительным полупоклоном.

Еще через несколько минут водитель наемного лимузина доставил двух своих пассажиров к парадному одного из расположенных в центре Антиба банков, чье здание, заложенное около полутора веков тому назад, было построено в старом, добротном, "колониальном" стиле.