В подвале учебки была оборудована специальная комната, где стажеров и сотрудников "четверки" обучали технике допроса с использованием самых различных методов получения информации, включая применение спецсредств. И где заодно каждый мог получить представление о тех методах физического, психологического, медикаментозного или иного вида воздействия, каковым в случае неблагоприятного стечения обстоятельств может быть подвергнут и он сам.

Двое дюжих особистов, которых подстраховывал их третий коллега, вооруженный мощным электрошокером, ввели Бушмина — вернее сказать, почти что втащили — в помещение, где его уже дожидался человек, наделенный по воле высшего руководства властью решать судьбы таких персон, как спецагент по прозвищу Кондор.

Спецпрокурор сидел в кресле за основательным, несколько старомодного дизайна двухтумбовым письменным столом, в аккурат под увеличенным и помещенным в рамку фотопортретом Верховного. Человек неопределенного возраста — где то между сорока и пятьюдесятью — неяркой, незапоминающейся внешности. Волосы пепельного окраса, аккуратная стрижка, волосок лежит к волоску. Худощав, подтянут, роста невысокого — максимум сто семьдесят пять. Тонкие губы, аскетичное лицо иезуита, бедное на проявление глубинных чувств и эмоций. На нем камуфляж без знаков отличия; впрочем, звание и фамилия этого тайного слуги Немезиды Бушмину и еще нескольким ведущим сотрудникам "четверки" были известны доподлинно — генерал майор юстиции Нечаев.

— Присаживайтесь, подполковник, — долетел из за стола его сухой бесцветный голос. — Кстати, я считал вас более выдержанным человеком.

Поскольку Бушмин еще только только начал отходить от последствий полученного им мощного заряда электрического тока, и его конечности еще не полностью подчинялись своему хозяину, двое помощников "инквизитора" сами помогли ему присесть в кресло, вмурованное в бетонный пол в аккурат посередке комнаты, чье внутреннее убранство вполне убедительно имитирует какой нибудь средней руки застенок.

Навалившись вдвоем, особисты прихватили "манжетом" к подлокотнику левую руку Бушмина, затем наступил черед правой, которая только сейчас стала слегка оживать и чуточку реагировать на приказы мозга.

— Просто беда с этими "крутыми", — пыхтя от усердия, процедил один из особистов. — Каждый числит себя за Джеймса Бонда.

Помимо закованных в "манжеты" рук, Андрея еще довольно туго перепоясали ремнем поверх живота, хрен куда денешься!

Андрей понятия не имел, что именно ему вкололи.

"Пентонал натрия", известный также как "сыворотка правды", уже давно устарел. Хотя и применяется порой в тех случаях, когда нужно срочно развязать кому то язык, а под рукой более ничего другого нет. Вообще то фармацевтика и биотехнологии шагнули далеко вперед: такого спецы понавыдумывали, что у любого, даже самого подготовленного индивидуума может мигом башню снести…

Спецпрокурор Нечаев куда то на время выходил. Наверное, выжидал, когда на "клиента" надежно подействует наркота.

Андрей и вправду вскоре стал "глючить". Сначала он видел перед собой красноватую зубчатую стену, здорово смахивающую на Кремлевскую (кстати, отдельный зубец крепостной стены, по форме напоминающий букву "М" или же перевернутый "ласточкин хвост", называется так же — "мерлон"). Спустя еще какое то время, вроде как из любопытства, он каким то образом прошел сквозь эту стену — типа он "волшебник" Дэвид Копперфилд — и тут же оказался в большом кабинете, чей внушительный интерьер был ему до странности знаком.

В ушах у Бушмина раздались какие то негромкие щелчки, так, словно кто то невидимый дал ему опробовать микрофон.

Вслед за этим прозвучал суховатый, со строгими интонациями голос:

— Смотреть сюда и слушать!

Андрей сфокусировал взгляд и увидел перед собой… знакомое на всю страну лицо. Вернее, сразу два лица: одно принадлежало человеку, одетому в камуфляж без знаков отличия, другое, в штатском, строго смотрело на него с портрета.

Губы у этих двух персон, и у того, что одет в камуфляж, и у другого, чье изображение висело на стене, зашевелились в унисон, так, словно они говорили одновременно или же являлись одним лицом, но в двух чуточку отличающихся ипостасях.

— Здравия желаю, товарищ Верховный! — четко, как ему самому показалось, произнес Андрей. — Извините, но я не расслышал, что вы сказали?

— Назовите ваши имя, фамилию, воинское звание, место службы и оперативный псевдоним, — потребовал до боли знакомый голос. — Отвечайте!

— Андрей Бушмин, подполковник, Главное разведуправление, оперативный псевдоним — Кондор.

— Хорошо, Бушмин. Отвечайте на мои вопросы ясно, четко, правдиво и, по возможности, коротко. Не слышу?

— Так точно, товарищ Верховный.

— Добро, — сказал "портрет" в унисон с сидящим под ним "лицом". — На мои вопросы, — повторил он.

— Слушаюсь, товарищ Верховный!

— Сконцентрируйтесь, Бушмин! Смотреть сюда и слушать! Вы причастны к похищению Вадима Голубева? Да или нет?

— Нет.

— Вы имели прежде контакты с представителями компании "Ространснефть"?

— Нет.

— Назовите ваше легальное прикрытие в сфере бизнеса?

— Гм… Фирма… какое то сложное название… в экспортной индустрии…

— Компания "Рособоронэкспорт", где вы числитесь консультантом с окладом в восемь тысяч долларов США?

— Да.

— В штате еще какой коммерческой структуры вы числитесь?

— Более нигде не числюсь.

— Вы ранее были знакомы с господами Голубевым и Литвиновым?

— Нет.

— Господина Серебрянского Аркадия Львовича знаете?

— Нет… но фамилию где то уже слышал.

— Вы причастны к похищению Голубева?

— Нет.

— Кто ваш непосредственный начальник в "четверке"?

— Полковник Шувалов.

— Это он вам велел поучаствовать в похищении вице президента "Ространснефти"?

— Не понял вопрос…

— Отвечайте! — строго сказал знакомый до боли голос, от которого у Бушмина — он сейчас испытывал нечто вроде пьянящей эйфории — порой даже в горле перехватывало.

— Такого приказа мне не отдавали.

— Бушмин, с какого времени вы взялись "крышевать" нефтянку? Вы и ваши коллеги из "четверки"?

— Не понял…

— Почему вас направили в Грозный вместе с нефтяниками?

— Не знаю… Приказ.

— Кто еще из руководства с вами? Кто, кроме вас и Шувалова, "разруливает" ситуацию вокруг "Ространснефти"? Может, сам Мерлон?

— Не понял…

— Вы должны говорить правду! Вы знаете, кто такой Мерлон! Это он вам с Шуваловым приказал вмешаться в конфликт вокруг "нефтянки"?

— Не понимаю…

В наступившей тишине, как показалось Бушмину, где то неподалеку прозвучал мелодичный перезвон кремлевских курантов.

— Плохо, Бушмин, очень плохо, — сказало лицо, сидящее под портретом. — Высшее руководство вами в высшей степени недовольно! Вы пытаетесь сокрыть правду, а так у нас не принято делать!

— Очень плохо, — строго сказал "портрет". — Придется вас наказать, Кондор…

— Будем выносить ваше дело на суд "тройки", — сказало лицо в камуфляже. — Надеюсь, вы понимаете, чем это вам грозит?

— Вы понимаете, чем это вам грозит? — спросил "портрет", тут же "растроившись" на глазах у проштрафившегося агента.

— Да… Но сейчас ведь не тридцать седьмой?

— Верно. Поэтому мы не будем вас публично расстреливать. У нас демократия. Поэтому ликвидируем мы вас тихо, аккуратно, сработав под "несчастный случай"…

Мужчине, прикованному наручниками к батарее, очень хотелось пить. Никогда прежде, за все сорок лет жизни, он еще не испытывал такого мучительного чувства жажды. Но сильнее всего его мучила не жажда — в конце концов, он всего примерно сутки назад заглотнул полуторалитровый баллон минералки, а смешанное чувство бессилия и страха за свою драгоценную жизнь.