Тоннелями и огромными залами он проводил её до границы временных искажений. Сначала она отнесёт записи, а потом отправится просить за своего ученика.

«… со своей стороны гарантирую безопасность и попытку понимания. А.Т.» — Гозрений ещё раз взглянул на затейливую роспись — отголоски древних рун, которыми когда-то писал народ Аремиилиннь. Не обманула — даже зная о планах владыки и Ковена.

Всю осень и зиму Дерек пытался встретиться с Гозрением — через магов, общих потомков, лекарей. Им удалось обменяться несколькими письмами — Гозрений был вежлив, делился выкладками и расчётами, из которых следовало, что мир неизбежно скатится на нижние уровни, если немедленно не предпринять никаких мер. Волноваться не стоит, убеждал маг, темпоральная защита — лучшая из всех возможных, в случае неудачи все искажения магических потоков пройдут мимо — потому что окажутся в прошлом, никак не влияющем на нынешнюю реальность. Скачки же магической составляющей предсказуемы и не несут особой опасности, наоборот, при грамотном использовании позволят повысить урожаи и снизить заболеваемость. Расчеты повышения урожайности прилагались. И издёвкой, похоже, не были.

Ковен бросил на изучение проблем времени всех магов-теоретиков. Цель была не столько опровергнуть или подтвердить полученные из под гор гипотезы, сколько выиграть время на создание мер защиты. Гозрению с той же целью в огромных количествах слали специально разработанные вопросы: если мы установим в Долине Грёз дополнительные защитные артефакты — не станет ли хуже? Не посмотрите ли вы схемы защиты? Что будет, если искажения не уйдут в прошлое? А если уйдут, но это прошлое рано или поздно пересечётся с настоящим? А вы уверены, что оно уже не пересеклось? Зачем тогда ваш эксперимент, если в прошлом он уже удался? Чего следует ожидать, если…

Пока шли письменные баталии, гномы обрабатывали информацию, полученную от шпионов, которых всегда засылали в окружение любого подгорного мага, вынужденного так или иначе работать с помощниками. «Обычная предусмотрительность», — пожимали плечами старейшины и секретари совета, — «мы не привыкли доверять магам».

Агентов в Ковене было предостаточно и у самого Дерека, но Подгорный мир он упустил из виду — всегда считалось, что живущих под небом проблемы гномов не касаются.

После дня весеннего равноденствия маги построили наконец модель лаборатории Гозрения, не противоречащую эльфийской, и занялись выискиванием способов уничтожения артефакта.

Как попасть в лабораторию, Ковен так и не выяснил, зато нашёл, как заставить артефакт сработать на стандартный магический выброс вместо темпорального: требовалось нанести на поверхность замысловатый узор, напоминающий эльфийские гравировки на кубках — те, где сюжет зависит от угла зрения.

Эльфы пришли к такому же узору — и Дереку с Ильмом пришлось учиться наносить гравировку. На взгляд владыки рисунки ничем друг от друга не отличались, меч же сразу уловил разницу — и однозначно встал на сторону эльфов. В результате владыке пришлось осваивать два начертания — один для предъявления Ковену, другой — для работы. Отличались они несколькими штрихами и завитками, и именно в этом и состояла сложность — слишком похожи. Вопрос, кому доверять, перед владыкой не стоял.

Гравировщик из владыки получался не очень — в отличие от меча, привыкшего украшать клинки. Сначала Дерек тренировался на свинцовых шарах — по донесениям артефакт был именно шаром или сферой, потом — на стальных. Каждый раз, когда господин Хант принимал облик меча, узор у владыки выходил идеально, но стоило Ильму отойти — рука принималась выводить совсем иные загогулины: жёсткие, угловатые.

— Зачем, — не выдержал однажды Дерек, — я всё это заучиваю? Ты же будешь внутри — твоих умений вполне достаточно?

Ответ Ильма был прост:

— На случай, если я уже не смогу помочь тебе, владыка.

Дерек взялся за обучение с утроенным упорством: сутки напролёт выцарапывал руны — правой рукой, левой, обеими, с завязанными глазами, в уменьшенном и увеличенном масштабе, кинжалом, мечом, стилом и иллюзией гномьего пера, радуясь лишь тому, что сферы не рвутся, как рвалась бумага, когда он учился писать. Стоило закрыть глаза — перед ними всплывали руны. Он наносил их даже во сне — и не знал, было ли тот сон влиянием меча или его собственным.

Миг, когда ему трижды удалось правильно нанести гравировку, всё же настал. Дерек отошёл на шаг, невольно залюбовавшись работой.

— Молодец, — одобрил меч, наблюдавший со стороны. — Теперь бери клинок и попробуй снова.

И исчез. Дерек потянул меч из ножен и принялся за новую сферу.

Клинок вибрировал. Клинок вырывался из рук. Клинок норовил увести линию вбок или спрямить узор. Он выламывал кисть. И наконец — раскалился, полыхнув белым пламенем.

— Сдурел?! — не выдержал Дерек. — Что с тобой?!

Ильм возник рядом, критически осмотрел переплетение линий.

— Видишь ли, — невозмутимо разъяснил он, — если с ума сойдёшь ты — я управление удержу. Но что ты будешь делать, если свихнусь я?

Следующие дни превратились в пытку — владыка радовался лишь тому, что обожжённая кожа на ладонях восстанавливалась достаточно быстро. В итоге Дерек пожертвовал плащом — памятью о былом доме. Сшитые из него перчатки Ильм тоже умудрился пожечь, но не все, и опытным путём они установили, что в них Дерек получает небольшой выигрыш во времени. В паре с обезболивающими и противоожоговыми зельями перчатки должны были помочь. «Если заклинания не откажут и зелья не начнут работать в противоположную сторону», — мрачно добавил меч. Хотелось думать, что тот перестраховывается.

Джайлему везло — ни эльфы, ни Хант не нашли отличий в начертании рун. Если Дерек не доведёт узор хотя бы до половины, смысла в тех нескольких линиях уже не будет. Если же доведёт… конечно, владыке может повезти. Никто не знает их истинной силы и живучести. На этот случай… на этот случай надо будет убрать маяки из лечебницы — мало ли как изменится магическое поле, они могут и не сработать. Выброс в лес или пустыню — совершенно нормальный результат при такой пляске всех потоков.

Верховный в очередной раз перечитал требования, стараясь не глядеть на собеседников.

— Ну всё, Джай, — не выдержал Хант, — сколько лет спорим, доспорились уже едва не до запрета на магию. Начинайте понижать составляющую, всё готово аж со времён не упомню какого владыки…

Можно подумать, Джайлем сам этого не понимал. Но понизится составляющая — с мечом и три куля боевых магов не справятся, спокойно сможет объявить себя единоличным правителем или проводником.

Верховный пожевал губами.

— Вы правы, — согласился он. — Понижение магической составляющей позволит избежать в будущем инцидентов, способных снести более, чем пару деревень. Ковен… согласен. Но вы учли угрозы постоянного голода и эпидемий, если маги начнут слабеть?

— Значит, — вмешался Дерек, — все силы бросите именно на эти вопросы. Возьмите пример с гномов — лекарства, добытые из растений и минералов, у них распространены куда более заклинаний. Ищите вакцины. Ищите лекарства. Ищите удобрения. Выводите новые сорта растений. Поощряйте лекарей без магических способностей. Всё решаемо. Гномы одними водорослями и улитками питаются — и детей у них в разы больше, чем у живущих под небом.

Всё решаемо, согласился Джайлем. Всего лишь отдайте свою власть и деньги в руки обычных деревенских знахарей. Хорошо, «прекрасную огненноволосую Алеренину» в пример не привёл…

— Ещё вопрос, — перевёл он разговор, — как разрушить управляющий артефакт, вы выучили. «И выучили в том варианте, который предложил Ковен?» Но до сих пор никто не может попасть внутрь лаборатории. Как вы намерены туда проникнуть?

Господин Хант безмятежно уставился прямо в глаза Верховному магу. Джайлем усилием воли отогнал подозрение, что это существо способно читать мысли. Вряд ли. Это всего лишь опыт — очень долгий опыт общения с людьми. С врагами. Разве любой маг не может в большинстве случаев спрогнозировать реакцию и слова собеседника?