Хельм два последних дня чувствовал себя муторно, но жаловаться было стыдно — до сих пор крепче многих своих сверстников. Но старость тяготила, а мысли упорно склонялись в одну сторону. Он попытался удержать зевок, скулы свело.
— Плохо спишь? — спросила Роксана. — Бессонница?
Что выдал бы Мих, будь это пару дюжин лет назад? Лучшее средство от бессонницы, как известно… Мих хмыкнул и сосредоточился на пирожке.
— Нет, — ответил Хельм. — Я сознательно. Говорят, смерть очень красивая женщина, не хотелось бы проспать встречу с ней. Лучше уйти в здравом уме, осознавая, что покидаешь этот мир. Кто ж знал, что мне не суждено погибнуть в бою или от агентов тёмного. Зато за всю свою жизнь я видел лишь одно тёмное правление и дожил до правнуков — тебе повезло с Дереком…
— Нам всем с ним повезло, — согласился Мих, разливая настойку. — Давай тяпнем ещё. Хороша, правда?
Вечер был тёплый и ясный, и они вышли в сад. Мих приволок два обогревательных шара и шерстяной плащ — чтобы он не замёрз с наступлением ночи, а Роксана — свечи, они все предпочитали настоящий огонь магическому.
Они сидели в саду за столом, пили и разговаривали. Затем Мих ударился в воспоминания и начал демонстрировать различные типы клинков — трёх- и четырёхгранные, прямые, извилистые, с серейтором и без, с приличными и неприличными картинками на лезвиях, обычного и кастетного хвата, такие, которые и клинками-то назвать язык не всегда поворачивался. С появлением звёзд застрекотали кузнечики, цветы окутали их нежным благоуханием, а ветерок принёс лёгкую свежесть. Мих смотался еще за двумя графинами настойки и закуской, и после очередного глотка в его руке возник предмет, который меч назвал кухонным ножом, и вслед за ним под хихиканье Роксаны выложил на стол целую коллекцию странных железяк разных миров — все они с некоторыми оговорками могли быть названы кухонными ножами.
— Я подумал, — почти смущённо оправдывался меч, — что раз ей так нравится называть меня кухонным ножиком — пусть будут ещё и ножики, жалко, что ли? Не, я понимаю — тебе б так лучше отмычки, ну тут я не спец, ты уж извини…
Время текло незаметно, он смеялся вместе с ними, пил, рассматривал ножи, в который раз удивляясь, что все они вполне материальны и осязаемы, и забыл про усталость и бессонницу.
Небо посветлело неожиданно, солнечные лучи тронули листья, заискрились на росе, Мих поднял голову и вздохнул:
— Рассвет.
— Рассвет, — подтвердил Хельм, глядя в ясное и чистое небо, — смотри-ка, незаметно всю ночь просидели.
Они выпили ещё, помолчали, потом Роксана накрыла его руку своей, улыбнулась и сказала:
— Пора. Пойдём, я провожу тебя.
Рука у неё была тёплая и мягкая. Он взглянул ей в глаза и улыбнулся в ответ. Легенды не врали — более красивой женщины он за свою жизнь не встречал. А проспать они бы ему и не дали. Он встал, ощущая неожиданный прилив сил, шагнул вслед за ней и услышал позади голос Миха:
— Погодите, я, пожалуй, тоже прогуляюсь с вами. Хельм, не оборачивайся. Не стоит.
Он всё-таки оглянулся, но увидел за собой лишь знакомую эльфийскую рубаху — меч надёжно перекрыл ему обзор.
— Не стоит, — повторил Мих, — всё уже в прошлом. Пошли. Старайся не смотреть по сторонам.
Тропа оказалась пыльной и серой. Отвести взгляд от бёдер красавицы было сложно, но вскоре любопытство победило — он посмотрел на обочину…
…Спрыгнул с тропы и рванулся вперёд — нельзя дать Роксане глядеть на такую мерзость. Ноги увязли в вонючей жиже, гнилые зубы впились в сапог, он стряхнул тварь в болото, едва не потерял равновесие, но всё-таки умудрился выскочить на тропу впереди красавицы, закрыл её собой и врезал ногой в чьё-то сизое оскаленное рыло.
— Ты что? — встревожилась Роксана. — Испугался что ли?
— Я… — порыв, похоже, был идиотский, она ничуть не была смущена или шокирована происходящим на обочинах, — я… просто подумал, что не надо тебе на это смотреть… ну и… ты же женщина…
Сзади послышался смех меча, Роксана же подняла голову и заглянула Хельму в глаза:
— Ты меня закрывал, что ли?
Мих перестал смеяться, подошёл ближе и с интересом посмотрел на него. Как будто впервые увидел.
— Ну да… — действительно глупо — она наверняка прекрасно знала эти места. — Но… я же мужчина и…
Ещё глупее — теперь получается, что он упрекает Миха. Но тот только одобрительно покачал головой.
Они стояли посреди тропы, и красавица внимательно его разглядывала, не обращая никакого внимания на творящееся вокруг. Меч почесал подбородок и тронул Роксану за плечо.
— Ну, что ты не боишься, я вижу, — задумчиво произнёс он, обращаясь отнюдь не к ней, — но… тебя не тошнит?
— Нет, — его не тошнило, он не был брезглив. Хотелось только быстрее увести отсюда Роксану.
— А меня блевать тянет, — сознался Мих, сглатывая. — Каждый раз. Я потому очень редко с ней хожу. Не нравятся мне эти места.
Он действительно был немного зеленоват.
— Угу, — подтвердила Роксана, — он здесь однажды и завтрак и обед оставил…
— Ну да, — огрызнулся меч, — всего один раз, так ведь и ты тогда тоже, насколько я помню, всё обратно вернула, и два дня жрать вообще не могла.
— Зато я до дома дотянула, — парировала Роксана, — а ты прямо на обратном пути…
— Я просто рассчитал, что во дворе чище будет, — разъяснил меч своё поведение, — и терпеть не стал. Зато потом тебе воду носил. И есть я, кстати, уже к вечеру смог.
Хельм переводил взгляд с меча на красавицу — они привычно переругивались, не обращая никакого внимания на тянущиеся к ним с обочин гниющие лапы с обнажившимися костями. Один только раз Роксана небрежно отмахнулась от конечностей, словно от комаров. Он ещё раз обвёл взглядом окрестности — троп было много, но пройти по каждой и не сорваться в зловонное болото и объятия нижних было весьма непросто. Тропы петляли, горбились, извивались, скрывались под пылью и гнилью… и с первого взгляда неясно было, куда они ведут — вниз ли, вверх ли…
— Подожди… — сообразил он вдруг, — так те два круга, эмблема «Тропинки»… я всегда считал, что это символ морской торговли… а это…
— В том числе и морской, — усмехнулся Мих, — не мог же я назвать свой торговый дом «Роксана»… символ же может иметь много значений, так ведь?
Меч замолчал, и парочка снова принялась откровенно изучать Хельма — словно не знали его целую жизнь.
— А ты до них дотронуться сможешь? — внезапно очень серьёзно спросила Роксана. — Ну, например, вон тому, зелёному, руку сломать сможешь?
Ломать руку зелёному не хотелось совершенно — хотелось стащить его с грязно-синего упыря и забросить пинком куда подальше. А ещё лучше — раздавить обоих сапогом, как тараканов. Но две совокупляющиеся и поедающие друг друга твари были слишком велики для этого. Впрочем, Роксане, наверно, виднее, что с ними делать. Хельм прикинул, сколько идти до зелёного и вздохнул. Руки-то он отмоет, но как потом отстирывать штаны и рубаху?
— Если женщина просит… — любезно улыбнулся он, намереваясь спрыгнуть с тропы, — … для тебя — хоть все восемь конечностей ему переломаю. Подскажи только, где одежду новую взять…
— Подожди, я пошутила, — Роксана придержала его за рукав и снова переглянулась с Михом. Хельм не понимал, к чему они клонят.
— Чудненько, — тут же обрадованно заявил меч, — раз тебя даже не тошнит, то пошёл я тогда обратно… не нужен я здесь. Не смотри так, сейчас она с тобой поговорит и всё разъяснит. Я, если честно, очень прошу тебя не отказываться, ладно? Бывай. Думаю, увидимся ещё.
Он развернулся и едва не бегом направился назад. Похоже, его действительно мутило.
Роксана проводила взглядом удаляющуюся фигуру, повернулась и пропела:
— Пошли, сейчас до места дойдём, там и поговорим…
* * *
Сегодня Гозрений как никогда понимал бабку Лидии — трясущуюся над единственной унаследовавшей способности внучкой. Никто из детей, внуков, правнуков и пра-правнуков Ренины магическими способностями не обладал. И шансов, что эти способности проявятся в дальнейших поколениях, было не больше, чем шансов на рождение мага среди обычных людей.
