— Логично, — согласился Адамат. — Следовательно, поняв, что тело носителя умерло и питаться дальше нечем, моледа подняла тревогу, так? То есть, начала звать на помощь себе подобных?

— Именно так, — подтвердила Евона. — Она подала сигнал другим моледам, и они ее услышали. Вот почему мы забеспокоились, даже не понимая, в чем дело.

— Но почему беспокойство почувствовали только ты и Сара? Я спал совершенно нормально и ничего не ощущал.

Евона задумалась.

— Возможно, для оживления требуется именно женская моледа?

— Предположим. Это идея. Но почему зов не услышали другие женщины-клозы на корабле?

Евона пожала плечами.

— Постойте, кажется, у меня есть версия, — включилась в разговор Сара. — Багажный отсек находится в конце коридора, рядом с медицинским блоком. А ближайшие к блоку каюты — моя и Евоны. То есть, мы находились ближе всех и поэтому первыми почувствовали тревогу.

— Что же, за рабочую версию это можно принять, — Адамат почесал затылок. — А дальше что получилось? Так. Кровь Евоны попала в разрез на шее Явала и тот ожил. Верно? Выходит, энергия "живой" свежей крови как-то подпитала моледу Явала. Но насколько хватит этой подпитки? Ведь кровь в его теле по-прежнему не циркулирует.

— Если рассуждать логически, возможно, требуется пересадить моледу в новое "тело"? — Евона внимательно посмотрела на Явала. — Как ты себя чувствуешь?

— Вообще-то паршивенько. — Явал сидел на полу, прислонившись спиной к стене. — Почти никаких ощущений, вроде как со стороны за всем наблюдаю. И еще — душно как-то. Воздуха не хватает.

— А давайте попробуем выйти на улицу, на свежий воздух, — предложил Адамат. — Заодно проведаем Лили и Азаза в их хижине.

Они вчетвером вышли из корабля и медленно направились вдоль берега в сторону небольшой рощи. На ее опушке, метрах в трехстах от корабля, размещалась недостроенная хижина. Около нее горел костер, у которого сидела Лили. Азаз спал поблизости под низким навесом из веток акации. Где-то неподалеку выли шакалы.

Увидев ночных гостей, Лили вскочила с вытаращенными глазами. Адамат поднял руку:

— Тихо, без паники и лишних вопросов. Я чую — вы уху варили? Налей и нам немножко. Сейчас все расскажу, успокойся.

…Каник не спал. Лежа на кровати в карантинной палате при включенном ночнике, он перебирал в памяти события минувшего дня.

А с утра все так хорошо начиналось. Погода отличная, солнышко, птички поют… И тут Лили с ее тугой попкой… Каник вспомнил растопыренные ягодицы ядреной дикарки и непроизвольно сглотнул слюну. Нет, Лили тут ни в чем не виновата. Он бы ее уболтал. Если бы не этот двухметровый идиот Явал. Переселился в дикаря и распустил рук. Сила есть — ума не надо.

И что же в итоге получается? Его, Каника, уважаемого астронавта, теперь держат под арестом, как опасного преступника. А дальше что?

Внезапно Канику показалось, что он слышит негромкий звук открываемой двери. Звук доносился из соседнего помещения, где находился кабинет врача. Затем послышались осторожные шаги. Кто бы это мог быть? Неужели Евона или Сара пришли его навестить среди ночи? Но тут шаги приблизились, и в проеме открытой двери, ведущей из кабинета в палату, появилась лысая голова Сифара.

— Не спишь?

Каник сел на кровати, спустив ноги на пол.

— Уснешь тут. А ты чего приперся?

— Поговорить надо.

Сифар сел на соседнюю койку.

— О чем?

— О том, что нам делать.

— ?..

— Я знаю, что нас обоих хотят убить.

Каник ответил не сразу. Какое-то время подозрительно смотрел на Сифара. Он был предупрежден Адаматом о том, что к Сифару вернулась прежняя память. Сифар теперь не клоз, а снова человек. Это значит — чужой для остальных членов экспедиции. Но что ему надо?

— Ничего не знаю. Может, тебя и хотят убить. Но я ничего не знаю об этом. А за что меня убивать?

— За то, что ты убил Явала. Адамат не потерпит убийства в общине. Сегодня днем тебя казнят, чтобы другим неповадно было. Я подслушал, как в коридоре Адамат разговаривал с Евоной.

Каник возмущенно вскочил с кровати:

— Я никого не убивал! И меня — не за что казнить.

— Тише, не кричи. Разбудишь кого-нибудь. Я ведь не судья — передо мной оправдываться не надо. Дело не в словах, а в фактах. Ты ведь был тогда на берегу? Чего молчишь?

— Ну, предположим, был.

— Так предположим или был?

— Ну был.

— И камень в руки брал?

Каник помолчал.

— Ну брал, да. Хотел я им Явала огреть. А потом Явал обернулся…

— И чего?

— Да ничего. Сказал я ему пару ласковых, что прибью когда-нибудь. И ушел.

— Так и ушел? Ну-ну… Ушел или убежал?

— Какая разница? Нужен он мне…

— Правильно, теперь уже без разницы. Потому что тебе конец. На камне твои отпечатки остались.

— А откуда они знают, что мои? У меня отпечатков никто не снимал.

— На корабле вся аппаратура есть. И отпечатки всех членов экспедиции есть. Их еще до полета у всех сняли. Впрочем, ты можешь и не помнить об этом.

— Почему?

— Потому что, как я успел заметить, тут у многих с памятью проблемы. Однако, это сейчас не важно. Важно, что тебя уже сегодня казнят. Потому что все уверены — Явала убил ты.

Каник какое-то время сидел неподвижно. Потом подошел к двери и закрыл ее. Вернулся к своей кровати.

— Что ты предлагаешь, умник?

— У меня есть план. Но прежде ты должен мне рассказать обо всем, что здесь происходит. От меня многое скрывают. Расскажи. Я все равно скоро умру, я чувствую. Но я хочу знать правду. Ну? Договорились?

…Они сидели у костра почти до самого утра. Адамату не хотелось возвращаться на корабль. Там было тесно и затхло. Кроме того, корабль напоминал о том, что они — путешественники. А это было не так — путешествие закончилось. Радуя — теперь их дом на многие тысячелетия. И надо привыкать к новым реалиям. Чем скорее, тем лучше. Хотя бы для того, чтобы выжить в беспощадном первобытном мире.

Обо всем этом Адамат сказал товарищам ночью у костра. А потом начало светать.

— Сегодня утром решим вопрос с Каником. Чего тянуть? Надо наводить в колонии порядок, пока все не передрались. Ты, точно, не помнишь, кто тебя ударил? — Адамат посмотрел на Явала.

— Нет. Лишь какая-то тень мелькнула. И все…

Явал выглядел очень плохо. Живой мертвец — точнее не определишь. Всего за сутки он резко похудел, казалось, что кожа висит прямо на костях. А с рассветом, как только выглянули первые лучи солнца, по телу Явала пошли красные пятна, похожие на гангрену. По совету Евоны Явал перебрался под навес — там он чувствовал себя лучше.

— Да, плохи твои дела, — Адамат покачал головой. — Надо срочно искать новое "тело".

— Мы с Азазом пойдем на поиски, — решительно заявила Лили. — Прямо сейчас.

— Может, отдохнете сначала? Почти всю ночь не спали.

— Нет. Надо сейчас идти. Ближайшее племя дикарей — километрах в двадцати. Если поторопиться — к ночи приведем "тело". Вдруг ему хуже станет? — Лили кивнула головой в сторону Явала.

— Может, "челнок" возьмете? Чтобы пешком не идти?

— Нет. От "челнока" дикари разбегаются круче, чем от тигра. Потом ищи их по лесу…

— Ладно, — согласился Адамат. — Наверное, ты права. Идите. А мы с Евоной тогда вернемся на корабль. Ты, Сара, посиди пока здесь с Явалом. Позже тебя сменят. И веток еще наломай, чтобы тень гуще была. Плохо ему на солнце.

Они разошлись в разных направлениях. Азаз и Лили, в поисках племени аборигенов, двинулись вдоль берега к дельте, а Евона с Адаматом зашагали к кораблю.

— Ты решил, что с Каником делать?

— Придется убить, — твердо сказал Адамат. — Око за око и зуб за зуб. Только так. В нашей ситуации по-иному нельзя.

Они уже находились в нескольких метрах от трапа, когда входной люк корабля неожиданно распахнулся, и оттуда показался Сифар. Несколько секунд Сифар и Адамат смотрели друг другу в глаза. Потом рука каждого, почти синхронно, рванулась к кобуре на поясе. Только Сифар действовал левой рукой — он был левша. Еще через мгновение каждый из мужчин держал в руках лучевой бластер.