Борьба учёных и писателей страны против поворота северных и сибирских рек на юг, в безводные районы, против варварского загрязнения главной русской реки — Волги, наконец, мощные выступления за сохранение в природной чистоте «священного моря» как единственного «колодца планеты» сформировало новое общественное движение — Байкальское. Его целью стала защита пресных вод мира. А название оно получило не только потому, что Байкал в списке хранилищ питьевой воды занимает первое место, но и потому, что участники движения провели свой первый сбор именно на берегах «священного моря». Главную роль в сплочении единомышленников вновь сыграл Валентин Распутин.

На предварительных обсуждениях было решено провести встречи в самых проблемных уголках земли — там, где знаменитые водоёмы загрязняются особенно беззастенчиво.

Летом 1987 года Валентин Григорьевич пригласил в Иркутск Виктора Астафьева, Василия Белова, Владимира Крупина. Из Японии в сибирский город приехали писатели Хироси Нома, известный в СССР по переводам его стихов, рассказов и романа «Зона пустоты», лауреат престижной японской премии «Лотос», Нобуюки Накамото, создавший, кроме национальной прозы, роман из русской истории «Екатерина II» и книги о творчестве А. Чехова и Л. Толстого, Татэмацу Вахэй, автор многих романов и повестей, лауреат премии «Лотос».

Японцы решили вести кинолетопись «Байкальского движения». На первую встречу приехал со своими помощниками сценарист и режиссёр документальных фильмов Нориаки Цукимото. Он не первый раз оказался в Иркутске. Несколько лет назад мастер снимал здесь, а также в Бурятии, Якутии и Хабаровске полнометражную ленту «Люди Сибири».

В «Литературной газете» программу «Байкальского движения» с оптимизмом принял Зорий Балаян, энергичный журналист этого издания и известный в родной Армении писатель. Он с первых дней работы «Байкальского движения» сумел сплотить вокруг «экологического штаба» своих коллег из многих центральных и местных газет, студий радиовещания и телевидения.

В обсуждении проблем охраны природы участвовали руководители Иркутского обкома партии, исполкома областного Совета, сотрудники экологических ведомств, активисты общественных организаций. Участники дискуссий побывали на Байкальском целлюлозно-бумажном комбинате, на других проблемных предприятиях региона. И наконец — острый разговор в одном из больших залов Иркутска.

Тон задали Распутин и выступивший вслед за ним Астафьев. Валентин Григорьевич, как всегда, связал обязанность человека заботиться о родной земле с нравственными нормами его жизни:

«…человек разумный сегодня впал в бешенство, нельзя подыскать другого слова для определения того, что он творит на своей земле. Вода, воздух и земля перестали быть водой, воздухом и землёй, а стали источником болезней. Понятие „мирный атом“ после аварии на Чернобыльской АЭС исчезло окончательно… Человек сегодня всё больше и больше теряет свой нравственный и духовный облик. Кроме того, человек заражён недоверием и неприязнью друг к другу, нужно ведь искать виноватых в том, что происходит, и он ищет их вокруг себя. Он знает, что нужно делать, чтобы отвернуть от экологической катастрофы, но не хочет отказаться от принятого способа жизни и от удобств, без которых вполне можно обойтись».

Короткое выступление Виктора Петровича Астафьева газеты потом озаглавили так: «Учиться разуму у природы», что вполне передавало его смысл:

«Мы присвоили себе право думать, что мы самые разумные на земле. Это не так. Пятнадцать тысяч войн, которые произошли на планете, миллионы погибших — самое яркое свидетельство тому».

Большое впечатление произвело выступление Зория Балаяна. С южной эмоциональностью он рассказал о бедах своей республики:

«Представьте себе: в крае, лишённом лесов и водных ресурсов, решили развивать химическую промышленность. Газеты печатали аншлагами нелепые заголовки типа: „Большая химия маленькой республики“. А для новых предприятий нужно было много электроэнергии. Люди нечестной науки, а точнее, нечестные люди науки, решили использовать для получения электроэнергии водные запасы высокогорного озера Севан. Предложили спустить озеро. А в Армении все родники находятся в прямой зависимости от Севана. Другого источника питьевой воды у нас нет. Против безумного проекта выступили писатели и здравомыслящие специалисты, но поединок ещё не закончен.

Другая напасть тоже из нынешнего окаянного времени. На окраине Еревана решили строить каучуковый завод. Противостояние было жёсткое. Хозяева партийных и научных кабинетов говорили лирикам: „Пишите ваши стихи о поцелуях влюблённых при луне. А науку и производство отдайте людям сведущим. Стране нужен каучук“. И построили завод. Считалось — на окраине, а вскоре он оказался в центральной части столицы республики. И гадит опаснейшим хлоропреном. Десять процентов детей рождаются умственно или физически отсталыми.

И вот что может сделать наш дружный совместный протест. На основе мнений горожан я написал и опубликовал в „Литературной газете“ статью „Ереван в беде: город ждёт консилиума“. Совет министров СССР предложил правительству республики в двухнедельный срок определить свои предложения. 8 июля комиссия правительства Армении вынесла решение перепрофилировать завод. Это надежда. Наши дети должны воспринимать экологию как науку согласия с природой».

Эхо от встречи в Иркутске разнеслось не только по стране, но и за её рубежами. В охранительной деятельности «Байкальского движения» решили принять участие писатели Средней Азии, на земле которой погибали озёра Иссык-Куль и Балхаш, реки Сырдарья и Амударья, Монголии, где угроза загрязнения нависла над «младшим братом» Байкала — озером Хубсугул, Европы, Северной Америки и Канады. Японские участники сняли на Байкале, на улицах сибирских городов и сёл, в зале конференции впечатляющие кадры для документального фильма.

Валентин Григорьевич сказал в заключение работы:

«Мне кажется, после этой встречи мы стали другими. Убедившись, что положение окружающей среды везде становится не лучше, а хуже, мы почувствовали и новые силы, и новую жажду помочь ей. Наш разговор не останется безвестным. Писательское слово — это терапевтическое воздействие на сознание человека. Воспользуемся же нашим словом в полной мере!»

Середина восьмидесятых годов стала для Распутина временем признания не только его литературного, но и общественного авторитета в мире. Его поддержкой стремятся заручиться активисты охраны памятников старины. Его мнение о нравственном воспитании школьников спешат донести до читателей (а это сотни тысяч учителей) педагогические издания страны. Его приглашают в Канзас-Сити руководители местного университета прочитать цикл лекций о современной русской прозе. Он едет в Японию, Швецию, ФРГ, чтобы по просьбе природоохранных общественных организаций этих стран рассказать об опыте «Байкальского движения». Он по-прежнему находит время, чтобы написать очерк, статью, открытое письмо в защиту природных комплексов, нещадно разоряемых или загрязняемых в разных уголках родины. Одному только положению дел на побережье «сибирского моря» он посвятил десяток корреспонденций, опубликованных в центральных газетах и журналах с конца 1987-го до конца 1989 года: «Уроки Байкала — уроки демократии», «Байкал — ведомственное соло и общественный резонанс», «Байкал — богатство Родины», «Кто, если не мы», «Как там, на славном море», «В судьбе природы — наша судьба», «Земля, экология, перестройка», «Из „Байкальского дневника“», «Хотим ли мы этой победы», «Сумерки людей».

14 марта 1987 года писателю было присвоено звание Героя Социалистического Труда — «за выдающийся вклад в советскую литературу и большую общественную деятельность». В Кремле Валентину Григорьевичу вручили золотую медаль «Серп и Молот» и орден Ленина.

Следующим местом сбора активистов «Байкальского движения» стало озеро Хубсугул в Монголии. На его берега приехали советские, японские и монгольские писатели, прислали своих представителей правительство принимающей страны и администрации районов, прилегающих к водоёму. Распутин писал позже: «…ещё одна страна, считавшаяся едва ли не самой благополучной в мире в экологическом отношении, вынуждена бить в колокола тревоги, чтобы спасти Хубсугул, озеро, связанное речной системой с Байкалом». Обсуждение проблем и здесь было тревожным, но также не дало практических результатов. В Монголии второй половины восьмидесятых годов, как и в СССР, резко ухудшилось положение экономики.