Удовлетворённые благополучным решёнием бюрократических вопросов мы машинально шагали к супермаркету. Я рассеянно слушал о том, что приснилось сегодня моему соседу. В супермаркете, среди алкогольных рядов мы встретились нос к носу с литовцем Геной. Объединив пожелания и знания, мы дружно выбрали три бутылки красного сухого испанского и отправились домой. Гостеприимно предложенная соседом комната, оказалась с запашком, чего упорно не замечал, проживавший в ней, земляк. Единогласно с Геной мы признали его комнату санитарно неприемлемой, и легко определили устойчивый запах мочи. Земляк удивился нашей реакции, но возражать не стал. Охотно признался и пустился рекомендовать нам уринотерапию, как убеждённый последователь сомнительного врачевателя Малахова.

Расположившись в общей комнате на втором этаже, мы разлили первую бутылку по пивным бокалам.

— Надеюсь, ты не применял эти бокалы для сбора своей лечебной урины? — вполне серьёзно спросил Гена, принюхиваясь не то к вину, не то к бокалу.

— Та пошли вы! Вам даёшь рецепт ценный, а вы начинаете подкалывать, — неопределённо ответил на конкретно поставленный вопрос Сергей.

— От этого рецепта твоя комната уже провонялась, — комментировал Гена. Продолжая понюхивать вино.

— Мне кажется, что в Украине населению уже ничего не осталось, как только поверить в Малахова или Кашпировского. Все, кто не поленился, поимели Украину и вас, — подталкивал нас к больной теме литовский собутыльник.

— Не только Малахову… Ещё есть много религиозных сект, которым верят украинцы. Почти все они учат терпеть и подставлять вторую щеку, — выступил я в защиту Украины, и попробовал испанское вино.

— Во, теперь вы ещё и на христианство бочку покатите! — промычал Сергей, хлобыстнув порцию вина, как стакан самогона, — твою гордыню и уринотерапией не излечить, — поставил он мне окончательный диагноз. — Кстати, ты выучил молитву, которую я тебе прописал? — строго спросил меня земляк, как духовный наставник.

Гена иронично наблюдал за нашим диалогом, попивая вино, в ожидании моего ответа.

— Какую ещё молитву? — честно удивился я и вопросу, и менторскому тону земляка.

— «Отче наш!» Я же тебе написал и дал, чтобы ты выучил и повторял её как можно чаще.

— Ясно… Выучить-то мне нетрудно, только пользы от этого, как от питья мочи.

— Ты что, пьёшь мочу?! — удивлённо воззрился Гена на моего соседа.

— Та отстань ты! Не веришь, в пользу мочи, твоё дело. А вот я верю и в лечебные качества мочи, и в силу молитвы! Сам на себе испытал и другим советую, — увлёкся темой Сергей и долил вино в свой, уже пустой, бокал.

— Ясно. Похмеляешься своей алкогольной мочой, когда пива нет, — подначивал его Гена.

— Можете не верить ни Малахову, ни мне. А что вы имеете против православной веры и молитв? — завёлся Сергей.

Мне хотелось расслабиться и молча пить вино, но Гена ждал от меня продолжения, ответа. Постоянные замечания-упрёки в адрес моей безмерной гордыни начинали доставать меня.

— Я ничего не имею против православия или уринотерапии, как явлений самих по себе… Просто, у меня душа к этому не лежит, и я не желаю её насиловать. Но когда спрашивают моё мнение, я его выражаю. Если не нравится, не спрашивайте меня об этом, и я буду молча пить вино. Как литовский крокодил Гена.

— Нет-нет, Серёга, не молчи, отвечай. Я помалкиваю, потому что слушаю вас, мне интересно, и я согласен с тобой, — не то поддержал, не то подстрекнул меня Гена.

— Так чего же твоя душа не лежит к православию? Ты крещённый? — не унимался соотечественник.

— Крещённый, надеюсь, это меня ничему не обязывает?

— Как это не обязывает?! Хотя бы одну молитву выучить мог бы. Поверь моему опыту, тебе это поможет, — лечил мою душу Сергей на потеху католику Геннадию.

— Хорошо. Я обещаю тебе выучить «Отче наш», — хотел я закрыть тему, — но идея о смирении, покорности и холуйской готовности подставлять щеку мне не нравится, и я не могу ничего поделать с собой. Это для меня тоже самое, что заставить себя пить мочу, — подвёл я итог.

Сергей в этот момент внедрялся штопором в пробку второй бутылки. Это занятие отвлекло его внимание, и он потерял нить дискуссии. Возникла пауза, которую поспешил заполнить подстрекатель Гена:

— Вот я католик. Но я согласен с Сергеем, и не осуждаю его гордыню, не вижу в этом ничего греховного, — вставил Гена в расчёте на продолжение наших дебатов.

— Гена, кроме того, что ты католик-алкоголик… Чем ты в Литве промышлял? Может, какая идея поинтересней возникнет, — попробовал я сменить тему.

— В Литве сейчас тоже дело швах. Раньше можно было автомобили гонять из Европы, и дома продавать выгодно. Теперь и это прикрыли… Налоги, — неохотно, сбивчиво ответил Гена.

— А из каких стран ты автомобили гонял? — спросил я, лишь бы не возвращаться к теме о современном православии и уринотерапии.

— Последнее время у меня были устойчивые отношения с одним французским дельцом. Я заказывал модель, он подыскивал и сообщал мне. Если подходило, я приезжал, и мы совершали куплю-продажу.

— Ясно… приходилось ли тебе когда-нибудь проезжать через территорию Украины? — спросил я.

— Нет, мне это не по пути. А что?

— Тебе повезло, что не по пути. А то бы ты узнал на своей шкуре, что такое украинские таможенники и работники ГАИ.

— Я слышал об этом от ваших земляков-автомобилистов. Они много анекдотов об этом рассказывали, говорят, что это не выдумки, а чистая правда. Здесь я много украинцев повидал. И мне нетрудно представить некоторых в роле представителей власти. Поэтому я верю вашим ужасным анекдотам про украинскую таможню и ГАИ. Это, конечно, не только смешно, но и печально!

— Гена, поверь мне, что эти ненасытные контролёры украинских границ и дорог ничем не отличаются, по своей сути, от украинских президентов, министров, нардэпов. Мотивация одна и также — ненасытная корысть. Чем больше власти, тем больше доход, вот и вся разница. Сейчас в Украине самый надёжный и доходный бизнес — это «служить народу».

— Это точно! — подтвердил Сергей, разливая по бокалам вторую бутылку, другого сорта.

— Кстати, служить Богу сейчас так же доходно, — не удержался я, и язвительно вернулся к теме.

— Что ты хочешь сказать? — пожелал уточнить Сергей.

— Я хочу сказать, что в массе своей православные попы, возглавлявшие приходы, при коммунистах почти все служили в КГБ «стукачами». И теперь спелись с криминальной властью и призывают затраханых прихожан смириться с творящейся социальной гнусностью, терпеть, не думать о материальных благах и прочих мирских радостях, подставлять щеки и прочие места… И не забывать приносить пожертвования церкви.

— Прости меня, Господи! Здесь мне нечего возразить. Каждому воздастся, — согласился земляк и попробовал вино. — Кстати, в Испании такое вино, вероятно, раза в два-три дешевле, — сменил он тему.

— Я бы с удовольствием проверил этот интересный факт, если бы не кастрированный украинский паспорт, — поддержал я винно-туристическую тему.

— Кстати, тот француз, с которым я имел дела в Марселе, предлагал мне качественно подделанный французский паспорт, достаточный для тихого и полноценного функционирования в странах Евросоюза, — вспомнил Гена.

— И что же? Сделал он тебе такой? — спросили мы Гену.

— Нет, я не заказывал. К тому времени, я мог уже без всяких виз и со своим литовским паспортом ездить. Мы можем паромом прокатиться до испанского порта Бильбао, а оттуда проехать в Марсель, повидать того приятеля и обо всём переговорить, если вам это интересно, — заманчиво предложил Гена.

— О, кстати, в Бильбао живёт мой кореш. Он, благодаря своему испанскому деду, получил вид на жительство. Сейчас он там с нашими украинскими тётками наладил вполне доходный бизнес. Говорит, наши девицы-писанки в большом спросе, работы непочатый край. И вино там, наверняка, дешевле, чем здесь в Англии, — выдал Сергей.

— И делец с паспортами в Марселе, и земляк с деликатным перспективным бизнесом в Бильбао, всё это звучит интересно и заманчиво. Только для поездки туда на разведку нужны средства и документы. При переезде с острова на континент, и особенно обратно, понадобятся нормальные человеческие паспорта, — огорчил я действительностью.