Я промолчал.

Ночью я вполне хорошо спал. А утром, перед завтраком, мой сосед получил сообщение на пэйджер.

— Просят срочно прибыть в приёмную, — сказал он, прочитав сообщение, и вышел из комнаты.

Я сходил в прачечную комнату, забрал свои выстиранные, сухие, мятые штаны. Затем, умылся и побрился. Когда вернулся в номер, мой сосед уже собирал свои вещи.

— Я покидаю тебя, Сергей. Сегодня я буду уже дома, со своей мамой, — заявил он с заметным волнением.

— Не худший вариант, — коротко комментировал я услышанное.

— Я уже должен быть с вещами в приёмной. Когда вернёшься с завтрака, меня здесь не будет, — рассеянно говорил Ян, сортируя какие-то бумаги.

Мы вышли из номера, и вместе спустились на первый этаж. Там мы и распрощались.

— Спасибо тебе за компанию, Сергей. Мне повезло, что последние сутки, ты был моим соседом. Береги себя!

— God bless you! — лишь ответил я.

Он направился в приёмную, а я в столовую.

После завтрака я отправился повидать разговорчивого физкультурника и тихую женщину библиотекаря. Но тренажёрный зал и библиотека оказались в это время ещё закрытыми.

Из открытой комнаты, где стоял теннисный стол, донеслись звуки скачущего шарика. Я заглянул туда. Какой-то чудак отрабатывал подачу. Он не сразу заметил, что я наблюдаю за ним.

— Такой же любитель, как и я, — подумал я, сравнивая его неловкие действия с игрой Яна, имевшего шестилетний опыт состязаний.

Наконец, одинокий метатель шариков увидел меня.

— Hello mate! — поприветствовал я его.

— Hello, — ответил парень. — Want play?[120] — затем спросил он, указав мне ракеткой на другую сторону стола.

— Говоришь по-русски? — спросил я, не сомневаясь в том, что он и говорит и думает по-русски.

— Ух ты! — удивился парень.

Я, молча, взял ракетку и стал у стола. Он запустил шарик в игру, и мы стали неловко перекидывать его через сетку.

— Ожидаешь депортации? — спросил он, когда шарик, наконец, оказался на полу.

— Да.

— В Россию?

— В Украину.

— А я — в Россию. Тебя как звать?

— Сергей, — снова вернул я шарик в игру.

— А меня — Виталий. Давно в Англии? — продолжил он игру.

— Два года. А ты?

— Семь лет.

— Приличный срок! Где обитал?

— Лондон.

— И всё это время — жил здесь нелегально? — удивился я.

— Нет, я приехал сюда в 1994 году. Тогда здесь всё было иначе. Лучше и легче. Я попросил политическое убежище, и мне предоставили, для временного существования в стране, двухкомнатную квартиру, неподалёку от стадиона Уэмбли, и пособие. Затем, бесплатная учёба в колледжах со стипендией.

— Ты прожил в Лондоне семь лет, а после всего, тебя хотят депортировать? Не получил за это время статус беженца? — недоумевал я.

— Получил. Всем, кто попросил политическое убежище не позже 1995 года, в 2000 году автоматически предоставили статус беженца.

— Тогда почему ты здесь, ожидаешь депортации в Россию? — перекидывал я шарик на его половину стола.

— Попался на краже в магазине. И мне не повезло с судьёй, — поддерживал игру Виталий.

— Мне, кстати, тоже! — вернул я шарик.

— Судья оказался редкой занудой. Поднял всю мою историю пребывания в стране. Подключил к этому делу миграционную службу и ходатайствовал, чтобы меня лишили статуса политического беженца, — неловко послал он шарик в аут, но продолжал говорить. — Судья решил, что страну надо срочно избавить от моего присутствия.

— За мелкую кражу в магазине? — удивился я. — Ты здесь работал, платил налоги? — уточнил я.

— Можно сказать — не работал. Случалось иногда, но нелегально.

— Семь лет жил на социальном обеспечении?

— Не только. Сдавал в рент комнату в своей социальной квартире. Ну, и доходы от деятельности в сфере распределения.

— Имеешь в виду, кражи, и продажа краденного? — уточнил я.

— Не только кражи. Применение поддельных кредитных карточек, — разговорился Виталий.

— А что с твоей учёбой? Ты получил здесь какое-то профессиональное образование?

— Нет, я так и не окончил учёбу. Лишь переходил из колледжа в колледж, в целях получения стипендий.

— И судья, изучив твою личность, грубо оторвал тебя от щедрой груди Её Величества, — подвёл я итог. — После семи лет в Лондоне, возвращение в Россию может оказаться болезненным. Там многое изменилось, — предположил я.

— Та для меня, возвращение в Россию сейчас, как в совершенно чужую страну! Если меня депортируют, я там долго не задержусь.

— Есть план вернуться в Лондон?

— В Лондон будет сложно вернуться. Но есть люди, которые ждут меня в Париже. Туда я, вероятно, и поеду, — строил он планы.

— Твои люди в Париже — русские? Промышляют кредитными карточками? — поинтересовался я.

— Да, земляки. В основном этим занимаются. Ты начинаешь пугать меня! — заявил Виталий.

— Чем?!

— Твои вопросы напоминают мне того судью-зануду. Задаёшь вопросы, словно перед этим изучал моё дело.

— Расслабься. Просто я уже встречал парней с подобными историями.

— В Лондоне?

— В разных английских тюрьмах.

В этот день после обеда, когда я отдыхал в номере, пялясь в телевизор, вдруг зазвонил телефон. Я ответил.

— Могу я поговорить с Яном Чангли? — отозвался женский голос с таким же акцентом, как у него.

— Его здесь больше нет. Сегодня утром его проводили в аэропорт, — рапортовал я.

На другом конце возникла пауза. Я понял, что эта новость оказалась неожиданной. Кто-то надеялся продолжить с моим соседом вчерашний разговор.

— Вы его сосед по комнате? — уточнил женский голос.

— Точно.

— Вы уверены, что его отправили? — растеряно спросили меня.

— Я не могу быть уверен, что его отправили в Гайану. Но утром его вызвали в приёмную, и просили собрать вещи…

На другом конце молчали.

— Я проводил его до приёмной. Он надеялся сегодня уже быть дома с мамой, — продолжил я.

— Понятно, — потерянно ответил женский голос.

И снова возникла пауза. Я тоже молчал.

— Как тебя звать?

— Сергей.

— Ян вчера упоминал о тебе. Рассказывал ли он тебе свою историю?

— Да.

Снова пауза.

— Ты тоже ожидаешь депортации?

— Да.

— Желаю тебе удачи.

— Передавайте привет Яну.

— Спасибо. Передам.

Трубку положили.

После разговора я не мог сосредоточиться на телевизоре, и не хотелось оставаться в номере. Я вышел побродить, и был рад найти скучающего физкультурника на своём рабочем месте.

Он отвлёк меня своим комплексом физических упражнений и праздными разговорами.

Знакомый поляк также тихо исчез, как и появился здесь в коридоре.

Проведя двое-трое суток в комфортных условиях закрытого центра, я, вдруг, получил сообщение на пэйджер.

В приёмной просили собрать вещи и вернуться вовремя.

В указанное время в приёмной я встретил уже знакомых мне двух алжирцев, парня из Эстонии (или Швеции) и ещё одного африканца. Все они были собраны и готовы к отбытию. Это не было похоже на выезд в аэропорт. Я напрягся.

Получая свою сумку из камеры хранения, я пробовал что-то узнать от служащего. Но тот лишь извиняющее пожимал плечами, включая кисло-вежливую улыбку.

— Не имею понятия, приятель. Извиняй.

Нас пятерых представили полицейскому и призвали выйти. Как я и ожидал, у дверей стоял микроавтобус. В таком же нас доставили сюда. Было ясно, что повезут нас не в аэропорт. Для отлёта мне обеспечили бы компанию украинских попутчиков. Но и наручники не применили, это означает, что нас не обслуживает система НМР (Her Majesty Prison).

Место, в которое нас решили переместить, не может быть лучше этого центра временного содержания. Мне следовало готовиться к худшему и более длительному.