— Представляю. В армии так было.

— В армии — какая-то дисциплина и порядок. А в этом зверинце все говорят на разных языках, молятся разным Богам и претендуют на уважение к себе.

— И ты попросил перевести тебя в тюрьму?

— Нет. У меня там возник конфликт с арабами. И администрация решила удалить меня, как проблематичного. Так, я оказался здесь.

— Ты говоришь, что тебя задержали прямо на стройке, и в рабочей одежде закрыли? А как же твои документы и вещи? — интересовался я.

— Они позволяют позвонить и попросить кого-нибудь передать документы и вещи. Могут и сами привезти, если скажешь адрес. Иногда, заезжают с тобой на твой адрес, и под присмотром позволяют собраться.

— И ты предоставил им свой паспорт?

— Нет. Всё осталось там, где я жил. Кому надо, те пусть и делают мне документы. Насколько я знаю, вскоре они меня депортируют в Украину. А вот с моими сбережениями проблематично.

— Остались на банковском счету, а у тебя нет карточки? — предположил я.

— Хуже. Я хранил наличные не в банке, а в одном надёжном месте. Когда меня задержали, я не мог забрать оттуда свои деньги. Потом, когда стало ясно, что меня уже не выпустят, я позвонил одному из своих земляков-соседей, объяснил ему, где лежат деньги, и просил передать их мне вместе с вещами. Вещи он мне передал. А деньги — нет.

— Понятно. Какая-то связь с этим человеком есть?

— Только его мобильный телефон. Сначала, он отвечал, и что-то обещал, ссылался на занятость. На разговоры с ним я спустил в тюремные телефоны-автоматы немало денег, но пока ничего не изменилось. А последнее время, его телефон просто не отвечает на мои звонки. Звоню другим людям, прошу их связаться с ним. Они передают ему мои просьбы. Но всё глухо. Если честно, Сергей, мне не хотелось бы говорить об этом. С такой массой навалившихся вопросов, мне с большим трудом удаётся поддерживать относительное спокойствие. Поэтому, предлагаю сменить тему, — закончил свою историю Лев.

— Это понятно, — согласился я.

— Помнишь, я говорил тебе о специфике украинцев, которых я встречал в Англии, — вставил своё замечание Иварс.

— Иварс, вовсе не факт, что если бы латышу, литовцу или эстонцу попали в руки наличные сбережения соседа, задержанного для дальнейшей депортации, то латыш достойно удержался бы от искушения поиметь ближнего, — ответил я.

— Вы о чём? — недоумённо спросил Лев.

— Иварс, познакомившись здесь с украинцами, утверждает, что они особо отличаются низкими моральными качествами, — пояснил я.

— Ну, ты, Серёга, и сформулировал! — хмыкнул Иварс.

— А, вы об этом! — врубился Лев. — Возможно, наши люди немного лидируют в этом смысле. Но в моём случае, легко мог соблазниться и латыш, и англичанин, — прокомментировал Лев.

— Сергей, представь себе, я сейчас благодарен им за то, что они перевезли меня в эту старую викторианскую тюремную дыру! — продолжал Лев. — У меня уже крыша ехала от всего случившегося со мной и от мыслей о скором принудительном возвращении домой, без денег. Сейчас я сижу здесь в одноместной каптёрке со своим туалетом и умывальником. Меня никто не достаёт, и я, наконец, успокоился и стал нормально спать. А за хозяйственные работы мне ещё и приплачивают на текущие расходы.

— Понятно. Уж лучше так ожидать депортации. Выйдешь на свободу, пусть даже за пределами острова, возможно, и деньги свои вернёшь, — подвёл я итог.

Повадился ходить к нам с Иварсом и местный тип, из соседней камеры. David Webb, под номером DE 7673.

Его еврейское имя совсем не соответствовало его внешности, поэтому, я перекрестил его в соответствии с его английской фамилией Webb. (Web — паутина) И стал звать его Spider (паук). Ему это понравилось.

Этот хохмач, эксперт по футболу, захаживал к нам, чтобы перехватить у Иварса табака, да музыкальный центр взять на время, прослушать какие-то СД.

Со мной он регулярно обсуждал футбольные новости. Особенно ему нравилось смаковать унизительные поражения Киевского Динамо и глухое неучастие национальной сборной Украины в европейских и мировых футбольных чемпионатах.

Иварс здесь помалкивал, в силу недостаточного запаса слов и недоразвитости футбола в Латвии. Но однажды в разговоре, он выступил в качестве болельщика футбольного клуба Саутхэмптона, который успешно отыграл в 2000-ом году в премьер- лиге Англии.

Дэвид-паук презрительно отмахнулся при упоминании Саутхэмптона, нахваливая Манчестер Юнайтед.

— А ты, вообще, откуда?! Из Саутхэмптона? — поставил он Иварса на место. — Ты из страны, которую никто не знает. И о футболе там слышали только благодаря английской премьер-лиге, — смеялся над ним Паук.

— Сам ты придурок английский! — отвечал ему Иварс по-русски. — Между прочим, за клуб Саутхэмптона сейчас играет нападающий из Латвии! Переведи ему, Серёга.

— Кто такой? — фыркнул Паук.

— Marian Pahars, — назвал Иварс имя нападающего Саутхэмптонского футбольного клуба.

Паук лишь презрительно отмахнулся в ответ.

— Он гражданин Латвии? — уточнил я.

— Конечно! До этого он играл за латышский клуб Сконто, — ответил Иварс.

— По-моему, он родом из Украины, — предположил я.

— О! Ещё один супер форворд из Украины! — заржал Паук, услышав упоминание об Украине. — Ребров сидит на скамейке запасных в лондонском Тотенэме, и ещё кто-то в захолустном Саутхэмптоне нашёл себе работу и пытается удержаться в премьер-лиге, — хохмил Дэвид-Паук.

— А ты сам, откуда, Паук? — спросил я его. Ведь не из Манчестера. Ещё и не англичанин, возможно, — еврей, — перешёл я в наступление.

— Точно, жид Давид Паук! — рассмеялся Иварс. — Ещё и табак у меня сшибает. Паучина!

— Я не еврей. Я фанат футбольного клуба Манчестер Юнайтед! С кем тут разговаривать! — фыркнул паук. — Банда нелегалов и уголовников! И как только таких в Англию впускают?! — хохмил мистер Паук.

— Ты, криминальный объект Её Величества! Слышал об украинском боксёре Кличко? Он американских негров валит, скоро и вашего Льюиса достанет, — поддерживал я познавательные разговоры с соседом по крылу.

— Слышал. Если ты умеешь читать по-английски, то посмотри в спортивных газетах, какой рейтинг у Льюиса и где твой Кличко, — парировал паук.

С этим типом можно было говорить бесконечно. О чём бы ни шла речь, он унижал всё иностранное и хвастал английским. Хотя и делал это в шутливой форме и не обижался на анти британские замечания.

Из места моего первого заключения прислали сертификат, подтверждающий мои знания и навыки пользователя некоторых программ. Это подтолкнуло меня к продолжению моего тюремного образования. Компьютерным классом здесь я даже не поинтересовался. Не было настроения морочить себе голову. Просто записался в класс английского языка, чтобы убивать там часть дня и получать десять фунтов в неделю на шоколад.

Уроки английского языка исправно посещали несколько поляков под предводительством пана Булки. Они тихо пшекали о своём, постоянно пили кофе, играли в шахматы и выходили на перекуры. Вели себя вполне пристойно, хотя и не проявляли интереса к английскому языку. Учительница — приятная женщина среднего возраста ценила их стабильную посещаемость и хорошее поведение. Она не приставала к ним с заданиями по английскому языку, но всегда охотно отзывалась на их вопросы, типа «как это сказать?».

Иногда она просила меня помочь ей разъяснить что-то из грамматики какому-нибудь китайцу. Спешить мне было некуда, и я вступал в контакт с представителями иной цивилизации. Это было многократное повторение сочетаний английских звуков и жестов.

Подтверждением осознания была улыбка китайца и благодарные кивки головой.

Учительница, в разговорах со мной, никогда не спрашивала ни о моей национальности, ни о причине и сроках моего пребывания здесь. Она всегда была уважительно вежлива. Во время коротких разговоров, она обращалась ко мне — мистер Иванов, хотя её служебное положение не обязывало её этому. Она представляла качества англичан, которые мне более всего нравились в них. Но это становилось дефицитом. В её компании я переключался на иную волну, и забывал, что я в тюрьме.