Я заметил, как к надзирателю, присматривающему за нами, подошёл отец Джон. Они тоже стали беседовать, поглядывая в нашу сторону. Я предположил, что говорят они о новеньком.

Мой итальянский сосед, во время прогулки, обошёл всех курящих, и попросил оставить ему покурить. Реагировали на него, снисходительно, как на больного. С некоторыми он пытался заговорить, но все вежливо, и не очень, избавлялись от его компании.

Во время обеда, я уступил соседу половину своей порции. В ответ на мою щедрость, Тони весь день, как другу, сливал мне свою историю.

Якобы, он был родом из Неаполя. А один из его многочисленных дядей хронически конфликтовал с законом. Под влиянием этого дяди, Тони оказался, будучи ещё подростком. Ему нравилось, что тот учил его водить автомобиль и давал пострелять из пистолетов различных моделей.

Когда дядя, время от времени, оказывался в заключение, Тони, как доверенное лицо, выполнял для него на свободе различные мелкие поручения. Как следствие такой родственной криминальной связи, однажды, Тони пришлось, на какое-то время, покинуть Италию.

Так он оказался на острове, и проживал здесь уже несколько лет. Последним местом его жительства был городок Hastings, графство East Sussex.

Вероятно, он, перебравшись паромом из Франции и сойдя на острове в Дувре, поселился неподалёку в Хастингсе. С его слов, последние два года он сожительствовал с местной девушкой. Около года назад, он купил в кредит какое-то жилище, где они совместно и проживали.

В тюрьме он оказался из-за этой же английской подруги. Своим дурным поведением и постоянными проявлениями неуважения к нему — итальянцу (!), она спровоцировала его на грубость. Короче, врезал он ей, в очередной раз. А она — стерва, обратилась в полицию. Как он не просил её забрать своё заявление…

Теперь, он здесь, а она поживает в его домике, который, сам он удачно подыскал, оформил выгодную покупку в кредит и своими руками сделал ремонт и некоторые улучшения.

Надо отметить, что Тони вполне адекватно, был обеспокоен судьбой своей собственности. Сроки возможной отсрочки платежей, предусмотренных договором кредита, истекали. Ему следовало срочно уладить массу вопросов; с банком-кредитором, связаться с каким-нибудь местным агентством по недвижимости, и поручить им сдачу в рент его собственность. А у Тони просто съехала крыша! Он был озабочен добычей табака и дополнительной порции продуктов питания.

Кстати, охотно поглощая тюремную пищу, он постоянно отмечал убогость английской кухни, упоминая, как положительный пример сравнения, итальянскую кухню.

Узнав о нём больше, я невольно стал с сочувствием смотреть на него, как на человека, попавшего в отчаянное положение. Мне не трудно было понять его переживания и психическое расстройство в связи с предательством, неволей, ограничениями и назревающими потерями.

Почувствовав некоторое потепление в наших соседских отношениях, он поделился со мной своими наблюдениями. Отметил все отрицательные, на его итальянский взгляд, качества, присущие англичанам. И снова поинтересовался, нет ли у меня… сестры?

Вечером он занял себя изготовлением из бумаги шахматных фигур и доски. Отвлекая его от вопросов, которыми, он уже достал меня, я пассивно поддерживал разговор.

— Тони, знаешь ли ты Адреано Челентано?

— Конечно, знаю!

— Так вот, ты очень похож на него. Особенно, когда улыбаешься. Только он ростом повыше тебя.

Тони остался доволен моей наблюдательностью и знанием итальянских деятелей культуры.

— Сергей, а ты знаешь мореплавателя — Христофора Колумба? — продолжил разговор Тони.

— Да, знаю. Я уже говорил тебе, — коротко ответил я.

— Колумб — итальянец! — гордо заявил Тони.

— И что?

— А то, что итальянцы открыли Америку! — просвещал он меня. — Пиццу, капучино и множество других полезных вещей подарили человечеству итальянцы. А эти британские уроды упекли меня — итальянца в эту дыру, — ворчал Тони.

— Тони, обо всех этих итальянских достижениях я уже слышал от героев телесериала Сопрано, — вяло поддерживал я беседу.

— Что за кино?

— Сериал о преступном итальянском клане, действующем в Нью-Джерси, США. Там парни, вроде тебя, тоже постоянно возмущались неблагодарным отношением полиции и ФБР к их итальянской криминальной деятельности. Упрекали глупых, прожорливых американцев, которые потребляли итальянскую пиццу, капучино, и даже не ведали, кто отыскал этот континент и завёз им эти деликатесы, — коротко пересказал я телесериал.

— Всё верно, — согласился Тони.

Поздно вечером он стал призывать меня к шахматным состязаниям. Тони изготовил всё необходимое для игры. На столе лежал небольшой квадратный лист бумаги, раскрашенный, как шахматная доска. На нем были расположены клочки бумаги с нарисованными фигурами. Среди них можно было легко опознать лишь коней. Остальные фигуры я мог определить по их первоначальному расположению. Тони был доволен тем, что сделал, и настойчиво призывал меня. Пришлось пойти ему на встречу.

В ходе игры, я постоянно путал фигуры. Тони поправлял меня, и я делал распознавательные пометки на фигурах. Я больше наблюдал за ним, чем за игрой. Он серьёзно сосредоточился, стараясь отвлечься от потребности в куреве. Задумавшись над очередным ходом, я предоставил ему время для решения текущих проблем. Он распотрошил чайный пакетик и свернул из газетной бумаги большую самокрутку. Прикурив это, стал наполнять камеру дымом. Я предложил перенести продолжение матча на завтра. Тони стал нервничать. Вдруг, он подошёл к двери и неистово нажал на кнопку вызова. Спустя минуту, снаружи открыли окошко в двери, и появилось озадаченное лицо дежурного надсмотрщика. Это было полноватое, сонное лицо неопределённого пола.

— Что случилось?! — прозвучал женский голос.

Кнопка вызова предназначалась для экстренных случаев. Было уже позднее время.

— Тони стоял перед дверью и смотрел на возмущённое лицо в окошке, сияя хронической улыбкой идиота.

— Я слушаю тебя! — нетерпеливо обратилось лицо надзирательницы к Тони.

— Дай сигарету, — фамильярно ответил Тони, продолжая издевательски улыбаться.

Я едва сдерживал смех. Это был итальянский плевок на британские традиции взаимной вежливости.

— У меня нет сигарет. И больше не делай этого. Пожалуйста, — холодно прошипела дежурная, укоризненно покачав головой.

Окошко закрылось.

— Она безобразна, — громко сказал Тони двери, и снова вдавил кнопку вызова.

Дежурная дошла до своего кабинета и обнаружила сигнал вызова из нашего номера. Вскоре, она снова нервно открыла окошко и оказалась нос к носу с улыбающимся Тони. Тот стоял у двери, вдавив пальцем кнопку вызова.

— Что ещё! — раздражённо спросила она.

— Дай сигарету, — повторил Тони свою заказ.

— Прекрати! Я доложу о твоём поведении…

— Fuck you! Fuck you! — громко выплеснул ей в лицо Тони, прервав её сдержанные упрёки.

Дежурная опешила. Секунду она смотрела на Тони с приоткрытым ртом, отпрянув от окошка.

— You're ugly,[94] — бросил он ей в изумлённое лицо.

Дежурная спешно захлопнула окошко. Тони разразился громким идиотским смехом. Он стоял под дверью, дико хохотал и давил на кнопку вызова.

Наблюдая эту сцену, я не одобрял его хамство по отношению к женщине, которая терпеливо и корректно служила Её Величеству в этом зоопарке. Однако, подсознательно меня тянуло, присоединился к хулиганскому шабашу. Я давно так не смеялся. Для этого мне не хватало компании психа. Вероятно, в ночной тишине, наш громкий, продолжительный сатанинский смех слышали в соседних камерах. Все соседи знали — это псих итальянец и тихий русский. Тони воспринял мою реакцию, как одобрение и товарищескую поддержку его поведения. Посмеявшись от души, я почувствовал большое облегчение.

— Продолжаем матч! — дружески призвал он меня.

— Я согласен на твою победу, Тони! — предложил я, заметив, что он снова взялся за чайный пакетик, чтобы сделать сигарету.