А в д о н и н. За что же меня — с прокуратурой?
М а р и я. Человека, молодого, нашли в реке неделю назад. Кто он, бедолага, опознать невозможно. А в кармане полушубка — две половинки плаката. Эти куски полотнища — единственная примета. Ну, я, простите меня, и подумала: уж не тот ли парень, которого я на мороз обула?
А в д о н и н. Сгинул, значит, бич… Тот, что полушубок мой стянул.
М а р и я. Вы знали его?!
А в д о н и н. Один вечер я с ним в компании посидел. Трепался он затейливо. Философской головой своей хвастался, а кончил моим полушубком… Я даже в милицию не заявил, пожалел алкоголика.
М а р и я. А вы не помните ли, как звали этого бича, «философа»?
А в д о н и н. Друг с ним был. Любимым его звал. Смешно даже.
М а р и я. Как звали друга?
А в д о н и н. Егором. Сейчас он на стройке взрывником работает. Встретил я его недавно. «Здорово, — говорю. — Где ж твой Любимый?» Смутился Егор. Говорит: «Тогда еще, в марте, мы с ним разбежались».
М а р и я. Разбежались?..
А в д о н и н. Так, может, утонул совсем другой кто-то? Вполне возможно, что Любимый кому-нибудь мой полушубок загнал…
М а р и я. Прокуратура выясняет. Авдонин-то — живой! Я на плотине, на вашем участке сегодня побывала. Ударник!
А в д о н и н. Живой ударник, верно… Изнемогаю, товарищ Одинцова!.. (Опасливо оглянулся.) В борьбе с частной собственностью. Книги, кино — все побоку.
М а р и я. Хозяйство? А если в городе вам квартиру дадут? В новых домах?
А в д о н и н. Решение всей проблемы жизни!
М а р и я. Вы сибиряк?
А в д о н и н. Да излучинский я! Только уезжал подработать. Я у вашей мамы учился! Лидия Самойловна. Литературу и русский язык преподавала. Жива, здорова?
М а р и я. Здорова.
А в д о н и н. Переживает небось за вас?
М а р и я. Почему — за меня?
А в д о н и н. Слухи всякие ходят. Будто вы и то, и другое…
М а р и я. Что же?
А в д о н и н. В общем, не угодили кой-кому, курс не разгадали. Опять на стройку, инженером вернетесь?
М а р и я. Не знаю. Расскажите еще о себе, как живете?
А в д о н и н (понизив голос). Меня в члены партии из кандидатов должны вот-вот переводить. А перед ребятами стыдно. Погряз.
Возвращается Т а м а р а.
Т а м а р а (грозно). Явился… Где шлындраишь?
А в д о н и н. Тамарочка, не выражайся…
Т а м а р а. Я тут… женщина… с топором… как галдиатор… из последних сил выбивайся… Активный стал? А скотина пропадай, птица подыхай? Чтобы ты сам исдох! Чтоб тебя на бетон шмякнуло да бетоном придавило! Я ж тебя из общежития вытащила! Я ж тебе зажиточную, светлую жизнь строю!..
А в д о н и н (берет за руку Марию). Отступим временно… на заранее подготовленные позиции…
М а р и я и А в д о н и н уходят. Тамара, гневно поигрывая топором, смотрит им вслед.
Появляется Е л е н а Ф е д о т о в н а М а т ю ш е в а — свеженькая, изящно по-летнему одетая, полная сил радетельница за своего супруга.
Е л е н а Ф е д о т о в н а. Муж властвует над женой или жена над мужем — это не вопрос. Я со своим Матюшевым никогда власть не делила. Он — советская власть, я — домашняя. Да и когда ему вникать в семейные дела? Город, район, стройка. Между нами говоря, драка Одинцовой с Добротиным потрясла Виталика. Душой он на стороне Одинцовой, хотя я и не одобряю. Реальная сила у кого? Безусловно, у Добротина. Хозяин главного тут производства, ГЭС. Так ты, если не глуп как председатель райисполкома, держись реальной силы! Ах, мрамор! Ах, будущее нашего Излучинска! Жить надо тем, что сегодня звенит. В тот день, когда мой Матюшев повис на волоске, было очень жарко.
Входят М а т ю ш е в и М а р и я.
М а т ю ш е в (в изнеможении присел на скамейку, вытирает пот). Хватит, пожалуй? Весь город обошли.
М а р и я. Поднатужимся, Виктор Николаевич. Мы должны знать, чем живет наша детвора летом. Те, кто не уехал в пионерские лагеря. А то по сводкам все охвачены чуть ли не птичьим молоком.
М а т ю ш е в. Со всеми излучинскими сорванцами перезнакомились. Семь часов на ногах, рабочий день.
М а р и я. Сунем нос еще вот в этот двор.
М а т ю ш е в (тяжело встает). Ох-хо-хо… Потребую в бухгалтерии сверхурочные… И — чтоб давали мне бесплатное дополнительное питание за вредность работы с секретарем райкома.
Они уходят. Во дворе здоровенный парняга лет шестнадцати, П е т ю н я, моет автомобиль «Москвич». Поливает машину водой из шланга, орудует щеткой. Явно рисуется перед девчонкой Г а л ь к о й.
М у ж с к о й г о л о с (откуда-то сверху, из окна). Петюня! Стекло протирай замшей!
П е т ю н я (не удостоил папашу ответом). Я скоро сам водить буду, права получу.
Г а л ь к а (доверчиво кивает головой). Петюня, а меня покатаешь?
П е т ю н я. Там посмотрим. Подтяни-ка шланг.
Г а л ь к а (подтягивает шланг). Шоферские права тебе не дадут, только с восемнадцати. Мой батя…
П е т ю н я (перебивает). Твой батя — на самосвале! (Выдернул из рук Гальки шланг, струей воды хлестнул себя по лицу и взвизгнул). Ты чего обливаешь?!
Г а л ь к а. Ты же сам…
П е т ю н я. Завидуешь?!
Г а л ь к а. Чего завидовать, мы свою купим, «Волгу»!
П е т ю н я. Ха! «Волгу»! На какие шиши?! Сколько твой батя зарабатывает, знаешь?
Г а л ь к а. «Сколько», «сколько», да он… он ударник коммунистического труда! На Доске почета висит!
П е т ю н я. Твой на доске висит, а мой на «Москвиче» ездит, собственном! (Подкрепляет словесную атаку струей из шланга.)
Конечно, он тут же получил сдачу от Гальки. Вот в этот момент и появились во дворе О д и н ц о в а и М а т ю ш е в. Хозяин «Москвича» замахивается щеткой, но Галька успевает пригнуться. Слышится треск.
(Кричит сиплым баском). Галька стекло в машине разбила!.. Щеткой шарахнула.
Г а л ь к а. Не я, не я! Дядь! Теть! (Бросается к Матюшеву и Одинцовой.) Скажите, что не я.
М а т ю ш е в (заслонил Гальку). Постой-ка, молодой человек…
Галька, боясь, что все-таки могут ее обвинить, мчится в дом, звать на подмогу родителей.
Ты чего же врешь?
П е т ю н я. А вы кто такой тут вмешиваться?!
М а т ю ш е в. Ишь, бицепсы накачал… В жизнь выходить пора, на работу, на стройку. А ты — трусишка и лжец. Как быть?
Призванный расторопной Галькой, во дворе появляется ее отец, М и р о н о в, шофер самосвала, так хорошо знакомый Марии.
М и р о н о в. Маруся!
М а р и я. Привет, Миронов.
Они обмениваются крепким рукопожатием.
М а т ю ш е в (степенно подает руку, словно бы побаиваясь, что и его этот огромный широкоскулый шоферяга назовет вдруг Витей). Матюшев. Председатель райисполкома.
М и р о н о в (Марии). Ясно, кого возишь. Отчаянный, однако, у вас водитель, товарищ председатель. Гонит в самую пургу, хоть бы что! Машину знает не хуже инженера. Как выручила меня однажды!
Мария улыбается, наблюдая недоумение Матюшева.
М а т ю ш е в. Большая честь для меня, но….
М а р и я (не дает ему закончить). Пошли! Будь здоров, Миронов. (Проходя мимо Гальки, задерживает шаг.)
М а т ю ш е в (Миронову). Дочка ваша не виновата.
