Гафф был малорослым, коренастым и ирландцем; он постигал музыкальный бизнес в компании Роберта Стигвуда. Как-то он был менеджером Длинного Джона Болдри, и когда разговаривал, то был замечательно театрален, подчеркивая каждое свое слово пространными жестами. В физическом плане он был неприятным — он выглядел как только что спасшийся с «Титаника», и мы называли его Волосы-Остатки-Пшеницы, так как у него был такой жиденький чубчик, и когда он сердился, то его волосы вставали дыбом.

Все мы, пятеро из «Faces» всегда носились с жалобами и недовольством по поводу Гаффа, и говорили друг другу: «Ну погодите, вот увижу я этого Билли…» Наше негодование росло до тех пор, пока мы не могли больше терпеть, и тогда мы штурмовали его офис и там отрывались. Лейни переворачивал все столы и бросал на пол все его папки, а Кенни, Мак, Род и я кидали всюду бумагу и разливали что-нибудь. Мы рушили его офис, а он стоял со своими волосами торчком. «Bill it to Gaff!» («Выставьте счет Гаффу!»), — кричали мы.

Ближе к концу «Faces», и чем известнее становился Род, тем более нам надоедал Билли, потому что я взял себе в голову, что он сконцентрировался на Роде и считал его вроде своего продуктового талона. Песня Рода «Maggie May» достигла первого места одновременно по обе стороны Атлантики. Забавно, но эта песня вышла на второй стороне сингла. По какой-то причине вместо того, чтобы крутить 1-ю сторону (на которой была «Reason to Believe» — «Причина для доверия») диджеи переворачивали пластинку, и все на удивление начинали сходить с ума по «Maggie May». Они играли её черт знает сколько раз, и эта песня возглавила чарты. Я сыграл в ней на басу и на гитарах.

Так что вместо того, чтобы беспокоиться о «Faces», я так понял, что Билли занимался все свое время тем, что опекал Рода. Когда компания «Гафф Менеджмент» открыла собственную фирму Рода «Smiler» («Улыбчивый»), все мы стали очень сильно удивляться происходящему. И почему это Билли заботится только о Роде? Ребята чувствовали себя обделенными, вроде сбоку припеку.

Из-за этого первое из двух турне «Faces» в 1975-м прошло в более напряженной атмосфере, чем обычно. Вместо того, чтобы просто ездить, как это делал я, Мак впал в уныние, а вскоре впал в уныние и Лейни. Я не испытывал никакой досады по поводу внезапных успехов Рода, я говорил ему: «Молодец» и желал всяческих удач, потому что он был старше меня, и я считал, что мое время еще придет. Единственное, что действительно задевало меня в Роде — это то, что ведущим вокалистам всегда достаются лучшие девочки.

Тогда никто из нас не знал этого, но чем дольше шло первое турне, тем больше нас объявляли в разных городах как «Род Стюарт и «Faces»». Это не предназначалось доводить до нашего сведения, так что кто-нибудь, бывало, приезжал в город перед нами и срывал все афиши, которые мы могли бы увидеть по дороге от аэропорта или гостиницы до места проведения концерта. Но однажды вечером в Детройте были сорваны не все афиши. Мы приехали на концерт, увидели фамилию Рода, набранную большими заглавными буквами, и Мака это так расстроило, что он изо всей силы треснул Гаффа и закричал нашему водителю: «Езжай дальше».

Следующее, что произошло — это то, что Лейни решил уйти. Обычно я знал, что он уходит не по-настоящему, но теперь это было серьезно, и он собрался действительно сделать это. Он поставил ультиматум: «Род или я». Всем нам Лейни сказал: «Уходите вместе со мной, и мы все покинем Рода, пока он не покинул нас». Но этого не произошло, так что Лейни вернулся домой.

Мы попробовали заменить его японцем Тецу Ямаучи, который смог сыграться с нами на басу, а также был не промах, когда дело касалось выпивки. Но если бы мы действовали с дальним прицелом, то мы должны были знать, что с самого начала в «Faces» Ронни Лейн был незаменим. Тецу сейчас снова живёт в Японии.

В апреле у меня состоялась встреча с Миком и Китом в мюнхенском «Хилтоне». Кит признался мне, что сперва он решил, что Мика Тейлора заменит Стив Марриотт, но «Стоунз» решили, что им нужен будет одновременно и лид-, и ритм-гитарист, так что они остановились на троих — на Джеффе Беке, Эрике Клэптоне и на мне. Независимо от того, кто претендовал на это место, им в конце-концов подошел я.

Кит сказал мне: «Теперь ты — в группе». Я ответил: «Да, я знаю». Кит добавил: «Но мы не объявим об этом в ближайшие годы», и я сказал: «Что ж, чудесно».

Теперь мой папа больше не обращался ко мне как просто к Ронни. Я стал сыном Арчи — «Ронни Вудом из «Rolling Stones»».

Он пришел на наше шоу в «Уэмбли» в 1982 г. — это был один из немногих концертов, которые он посетил; во всё его продолжение он сидел в кресле-каталке. Мне было очень приятно видеть его там. Он проехался по каждому ряду в сидячем секторе, каждому пожал руку, перецеловал всех девушек и разрешил каждой из них посидеть у него на коленях.

Мы с Китом все еще находились в Мюнхене, когда копы обыскали «Уик» в надежде найти его. Они следили за коттеджем в конце сада целый месяц из гостиничного номера наверху Ричмонд-Хилла. Однажды ночью они решили напасть внезапно, но ничего особенного не случилось. Кита не было там уже две недели как. Очень эффективно… Однако они нашли четыре дорожки кокаина, и мою жену Крисси в одной кровати с её подругой Лоррейн. Крисси осталась одна в огромном доме, и её знакомая приехала, чтобы составить ей компанию.

Девчонок арестовали из-за кокаина.

Газеты взялись за эту историю, и я прочитал об этом как о лесбийской вечеринке с наркотиками.

В статье говорилось, что «летучий отряд» (очень низко летучий) обнаружил девушек в голом виде. В это дело вмешалась секретарь «Стоунз» Ширли Арнольд, и адвокаты припугнули газетчиков.

Крисси потом объяснила мне, что же на самом деле случилось, и я теперь понимаю, почему пресса встала на уши. Крисси освободили. Я нимало не удивился тому, что копы обыскали «Уик». Каждый раз, когда Кит покидал его, то одевался в какой-нибудь заморский наряд, а когда мы все собирались погрузиться в ожидавший нас лимузин или большой «Бентли», таких собиралась целая толпа. Все разноцветные, и все покидают «Уик». Мы не были инкогнито. Но и без этого должно было быть очень, очень ясно, что «Уик» не был каким-то обычным жилищем.

В турне «Стоунз» 1975 года было запланировано 46 шоу в 27 городах Америки, и оно открывалось в «Батон Руж» в Государственном университете Луизианы 1 июня. Это был мой 28-й день рождения и одновременно мой дебют. Мы вышли на сцену под музыку «Фанфар для простого человека» Аарона Копленда. Но вся та кутерьма, которая сопровождает «Стоунз», куда бы мы не направлялись, в реальности началась за 5 недель до этого в Манхэттене.

26 апреля мы все вылетели в Нью-Йорк и заселились в 2 гостиницы под вымышленными именами. Мик и Чарли остановились в «Плазе» на Сентрал-Парк-Сайт под именами Майкл Бенц и Чарли Форд. Я, Кит и Билл вселились в «Пьер» на 5-й Авеню как мистер Бентли, Билл Остин и Ронни Моррис. С нами был и Билли Престон — под именем Билли Хиллмен. Заметьте себе, пожалуйста, которые двое взяли себе фамилии как у дорогих машин, и кто — как у обычных подержанных авто.

Спустя несколько дней утром, около семи, мы собрались в «Плазе», прошли через заднюю дверь, сели в фургон для перевозки мороженого и проехались до угла 12-й Стрит и 5-й Авеню. Там нас ждал огромный тягач-трейлер с усилителями и инструментами на нём. Это была задумка Чарли. Он прочитал где-то, что черные джазмены любили въезжать в Гарлем играющими на трейлере, так что он спёр у них эту идею для нас.

Мы объявили о пресс-конференции, посвященной началу турне, и попросили представителей СМИ встретить нас у ресторана «Feathers» («Перья») на 9-й Стрит и 5-й Авеню. С тех пор мы стали часто практиковать подобные приманки для прессы, но сейчас их придумывать стало все сложнее, так как нас уже слишком хорошо знают. Но тогда было всё просто, и все наивно ожидали, что мы дадим целую кучу интервью один на один за ресторанными столиками.