Крепко держась за поручень лифта, она вскоре оказалась в зоне, где сила тяжести была ориентирована таким образом, что система жизнеобеспечения имела в качестве низа корму корабля, а не его нижнюю часть. В этой зоне шахта лифта шла вдоль киля корабля, если пользоваться морской аналогией, так что грузовой отсек, где жил отец, находился над Карлоттой, а сама она лежала на спине, держась за поручень, пока лифт продолжал скользить вперед. Держаться было достаточно легко – сила тяжести у отца была примерно такой же, как и на Луне, составляя одну десятую от земной.
Когда она добралась до нижней лаборатории, Эндер уже был там. Ей потребовалось несколько шагов, чтобы полностью оказаться в зоне нормальной земной гравитации, которая поддерживалась в передних отсеках корабля, куда отец попасть в любом случае не мог. Эндер даже не поднял взгляд – он был всецело поглощен тем, что закладывал образцы в разные приборы, – некоторые для замораживания, некоторые для работы прямо сейчас. На Карлотту у него просто не было времени.
Порой она завидовала его упорству. В отличие от упрямства Сержанта, оно было вполне оправданно – время поджимало. Карлотта ни на мгновение не верила, что есть хоть какой-то шанс спасти жизнь отца, но для троих детей оставалась надежда, которой Эндер никогда не терял. В душе она понимала, что Эндер – единственный, кто занят действительно важным для всех делом. Но они с отцом настолько ушли с головой в исследования, настолько владели предметом, что Карлотте никогда не хватило бы знаний, чтобы стать их коллегой. Ей приходилось довольствоваться ролью опоздавшей.
И тем не менее она готова была бросить любую работу, если бы они ее позвали, дали ей любое задание, пусть даже не требовавшее особого мастерства. Возражать она бы не стала. Но о помощи ее никогда не просили.
Молча пройдя мимо Эндера, сестра поднялась в верхнюю лабораторию. Сев за терминал компьютера, она вывела голографические карты и начала просматривать все звездные системы, оказывавшиеся на их будущем пути, начиная со звезд, которые им предстояло миновать в ближайшее время. Компьютер искал распределение масс в каждой системе, чтобы оценить, какая подстройка может потребоваться для фокусировки гравитатора.
Карлотта смотрела уже на сороковую звезду – до нее оставалось еще несколько месяцев пути, но они должны были пройти достаточно близко, – когда компьютер обнаружил аномалию, некий объект, который мог принадлежать к этой звездной системе, но, судя по данным компьютера, масса его постоянно менялась.
Такого, естественно, не могло быть – всего лишь какой-то сбой в данных. На самом деле ничего не менялось, просто так сообщал компьютер. В действительности же объект двигался не по той траектории, которую можно было предсказать на основании известных масс звезды и ее самых больших планет, и программа меняла оценку в соответствии с его последними перемещениями.
И вообще, это был не просто объект. Он использовал собственную энергию для движения по избранной им самим траектории независимо от гравитационного поля звезды и ее планет.
Карлотта велела программе считать объект космическим кораблем.
Данные о его последних перемещениях тотчас же полностью изменились. Корабль теперь обладал постоянной массой – более чем в тысячу раз превосходившей массу «Геродота», а его траектория приобрела осмысленность. Корабль замедлялся, входя в звездную систему. Он направлялся не к самой звезде, но к каменистой планете земного типа.
Даже самые большие человеческие колонистские суда не могли сравниться с ним по размерам, но они взяли бы именно такой курс. Если бы «Геродот» занимался разведкой пригодных для жизни планет, уже сработала бы соответствующая сигнализация. Так или иначе, все собранные астрономические данные отправлялись по ансиблю хранителям главных космических карт. Изначально ими занимался Межзвездный флот, но в последние столетия за постоянным обновлением наблюдал Межзвездный конгресс.
В предварительном отчете отмечалось, что планета имеет массу в одну целую и две десятых земной. Для планеты земного типа это означало, что она определенно обладает атмосферой, хотя, учитывая, что она удерживала при себе больше водорода, чем Земля, и не имела подобного земной Луне спутника, предсказать состав атмосферы пока не представлялось возможным. Чтобы собрать больше информации, требовалось еще около четверти века по земному времени.
Однако Карлотту это не особо интересовало. От планет им не было никакой пользы – отец не выдержал бы даже половины земной силы тяжести, не говоря уже об одной целой и двух десятых. Судя по тому, что чужой корабль приближался к планете, атмосфера выглядела достаточно привлекательно для существ, которым он принадлежал. Но главное значение имел сам факт его существования.
У расы, способной путешествовать среди звезд, наверняка имелись приборы, которые сразу же обнаружили бы пролетающий мимо «Геродот». Магнитная ловушка и выбросы плазмы могли представлять опасность для чужого корабля, хотя их траектории не пересекались.
Поскольку чужой корабль замедлялся, приближаясь к планете, Карлотта никак не могла определить, может ли он сам – или, возможно, какой-нибудь корабль поменьше внутри его – разогнаться до скорости, равной скорости «Геродота».
Теперь, после того как она поняла, что это чужой корабль, у них имелось на выбор несколько вариантов. «Геродот» мог слегка повернуть, чтобы не проходить столь близко от звездной системы. На чужом корабле их все равно бы заметили, но снижалась вероятность, что чужаки сочтут необходимым идти на перехват. Однако поворот, пусть даже небольшой, требовал значительного замедления. Объекты, движущиеся почти со скоростью света, просто не могли поворачивать на ходу. Чтобы даже слегка искривить траекторию, пришлось бы сбросить скорость до менее чем восьмидесяти процентов от световой, а чтобы повернуть на градус или больше, скорость требовалось уменьшить наполовину.
В этом случае они вернулись бы к нормальному течению времени – релятивистские эффекты на более низких скоростях проявлялись слабо. Это означало, что генетические исследования на человеческих планетах перестанут продвигаться скачкообразно по отношению к «Геродоту», но будут ползти примерно два дня за один, а может, и меньше.
А есть ли разница? На человеческих планетах никто больше не трудился непосредственно над ключом Антона – этим занимались только отец и Эндер, а их работа нисколько бы не замедлилась, независимо от скорости корабля. Возможно, в исследованиях и мог случиться какой-то прорыв, который оказался бы отсроченным на некоторое время, но за четыре с лишним столетия все подобные прорывы оказывались в лучшем случае небольшими достижениями. Появлялись новые интересные направления исследований, но ничего по-настоящему важного пока не произошло.
Однако Карлотта знала, что их выбор не ограничивается двумя вариантами – продолжать лететь по прямой с околосветовой или замедлиться в достаточной степени, чтобы сменить курс, а затем как можно быстрее вернуться к прежней скорости. Был и третий вариант – они могли остановиться и встретиться с чужим кораблем.
Это было опасно, а возможно, и гибельно. Человечество до сих пор встретило лишь одну чужую расу, с которой вело войну на уничтожение. Судя по истории, рассказанной автором «Королевы улья» под псевдонимом Говорящий от Имени Мертвых, жукеры вовсе не собирались подчистую уничтожать человечество. Но Карлотта в это не верила – легко приписать добрые мотивы чужой расе, которой больше не существует.
Итак, замедлиться и встретиться с чужаками было крайне опасно, а возможно, и гибельно. Первый колонистский корабль жукеров, вошедший в Солнечную систему, нес смерть. Как первые встречи в поясе Койпера[19], а затем в поясе астероидов, так и высадка на Землю, где жукеры пытались заменить земную флору и фауну на их собственную, погубили тысячи людей. Война за спасение Земли велась не на жизнь, а на смерть, и ее исход невозможно было предсказать до самого конца.
