– Есть причина всего сущего, – сказала Вирломи. – Цель всего сущего. И если богов не существует – придется обойтись моими целями.

– И ты станешь единственной реально существующей богиней.

– Если бы я могла силой разума вернуть тебя из мира мертвых, я бы сказала, что и впрямь весьма могущественна.

– О, Вирломи! – рассмеялся Саяги. – Если бы мы только были живы! Какими любовниками мы могли бы стать! Каких детей мы могли бы иметь!

– Может, ты и умер, но я – нет.

– Разве? Настоящая Вирломи умерла, когда ты бежала из Хайдарабада, и с тех пор ее роль играет самозванка.

– Нет, – ответила Вирломи. – Настоящая Вирломи умерла в тот день, когда узнала, что ты убит.

– Это ты теперь так говоришь. Когда я был жив, я от тебя даже поцелуя не удостоился. Думаю, ты меня даже не любила, пока я не умер и не перестал представлять опасность.

– Уходи, – сказала она. – Мне пора спать.

– Нет, – ответил он. – Проснись, зажги лампу и запиши свое видение. Даже если оно – лишь проявление твоего бессознательного, над ним стоит поразмышлять. Особенно над темой любви и женитьбы. У тебя есть некий абсурдный план вступить в династический брак, но счастливой ты можешь стать, только если выйдешь замуж за того, кто тебя любит, а не за того, кто жаждет владеть Индией.

– Знаю, – сказала Вирломи. – Я просто не думала, что для меня имеет значение, счастлива я или нет.

Саяги покинул ее хижину, и Вирломи начала писать. Она писала, и писала, и писала, но, когда проснулась утром, оказалось, что она не написала ни слова. Все это тоже было частью сновидения.

Но она и так все запомнила. Хоть он и отрицал, что на самом деле дух ее погибшего друга, и насмехался над ее верой в богов, она поверила, что к ней явилась именно его душа, еще не совершившая перехода, и что именно боги послали его к ней, чтобы преподать ей урок.

Третьему посетителю не требовалась ничья помощь. Он пришел со стороны пустоши, уже в крестьянской одежде – но не индийского крестьянина, а китайского работника на рисовых полях.

Встав в самом конце очереди, он низко поклонился. Когда очередь двигалась, он оставался на месте, пропуская вперед каждого индийца. А когда наступили сумерки и Вирломи, плача, попрощалась со всеми, он не ушел.

Помощники не стали к нему подходить. Вирломи сама вышла из хижины и направилась к нему в темноте, держа лампу.

– Встань, – сказала она ему. – Ты поступил глупо, явившись без сопровождения.

– Значит, меня узнали? – спросил он, поднимаясь.

– Кто тут еще больше похож на китайца, чем ты?

– Слухи уже разошлись?

– Но мы не даем им попасть в сеть. Пока. К утру уже ничего нельзя будет сделать.

– Я пришел просить тебя выйти за меня замуж, – сказал Хань.

– Твоя страна завоевала мою.

– Разве я не вернул пленных? И стоит тебе сказать хоть слово – я приду со всеми надлежащими церемониями и снова встану перед тобой на колени, прося прощения от имени китайского народа. Выходи за меня замуж.

– Что общего между отношениями наших стран и тем, стану ли я делить постель с мальчишкой, о котором была не столь уж высокого мнения в Боевой школе?

– Вирломи, – сказал Хань, – мы можем уничтожить друг друга как соперники. Или можем объединиться, и тогда у нас будет больше половины населения всего мира.

– Каким образом? Народ Индии никогда не последует за тобой. А народ Китая никогда не последует за мной.

– У Фердинанда с Изабеллой же получилось.

– Лишь потому, что они сражались с маврами. К тому же Изабелле и ее народу пришлось бороться за то, чтобы Фердинанд не попирал ее прав королевы Кастилии.

– Значит, у нас все будет еще лучше, – сказал Хань. – Все, что ты делала, – безупречно.

– Как мне недавно напомнил один хороший друг, легко победить, когда тебе противостоят глупцы.

– Вирломи… – проговорил Хань.

– Хочешь сказать, что любишь меня?

– Да, люблю, – ответил Хань. – И ты знаешь почему. Потому что для всех нас, отобранных в Боевую школу, есть лишь одно, что мы любим, и одно, что мы уважаем, – мы любим ум и уважаем силу. Ты создала силу из ничего.

– Я создала силу из любви и доверия моего народа.

– Я люблю тебя, Вирломи.

– Любишь меня… и все равно считаешь себя выше.

– Выше? Я никогда не вел войска в бой. В отличие от тебя.

– Ты был в джише Эндера, – сказала Вирломи. – А я – нет. И потому ты постоянно думаешь, будто я чем-то хуже.

– Ты действительно мне отказываешь? Или просто хочешь, чтобы я сильнее постарался, или придумал причины получше, или еще как-то доказал, что достоин стать твоим мужем?

– Я не собираюсь подвергать испытаниям твою любовь, – ответила Вирломи. – Мы не в волшебной сказке. Мой ответ – нет. Сейчас и навеки. Дракону и тигру необязательно враждовать, но как могут стать супругами зверь и яйцекладущая рептилия?

– Значит, ты получила мое письмо?

– До смешного простой шифр. Даже с половиной мозга любой бы его разгадал. Твой код заключался в том, что ты напечатал очевидный вариант своего прозвища, перенеся пальцы на клавиатуре на ряд выше.

– И все же только ты из тысяч имеющих доступ в сеть поняла, что письмо от меня.

Вирломи вздохнула.

– Пообещай мне… – сказал Хань.

– Нет.

– Сперва выслушай.

– Зачем мне что-то тебе обещать?

– Чтобы я снова не вторгся в Индию, нанеся упреждающий удар!

– С какой армией?

– Я не имею в виду прямо сейчас.

– Так какое обещание тебе от меня нужно?

– Что за Алая ты тоже не выйдешь замуж.

– Индуска – жена халифа всего ислама? Не знала, что у тебя столь странное чувство юмора.

– Он наверняка сделает тебе предложение, – сказал Хань.

– Возвращайся домой, Хань. Кстати, мы видели прибывшие вертолеты и пропустили их. И еще попросили мусульманских угнетателей не сбивать тебя.

– Что ж, ценю. Я думал, это означает, что я тебе нравлюсь – хотя бы чуть-чуть.

– Ты мне действительно нравишься, – ответила Вирломи. – Но трахаться с тобой я не собираюсь.

– Не знал, что речь всего лишь об этом.

– Вообще ни о чем. Возвращайся к своему вертолету, мальчишка-император.

– Вирломи, прошу тебя. Давай хотя бы будем друзьями.

– Было бы неплохо. Может, когда-нибудь.

– Напиши мне. Познакомимся поближе.

Смеясь, она покачала головой и направилась обратно в хижину. Хань Цзы зашагал в сторону полей под порывами ночного ветра.

От: RadaghasteBellini%privado@preside^{^}ncia.br.gov

Кому: PeterWiggin%[email protected]

Тема: Просьба тщательно подумать

Если Ваша цель – установить мир во всем мире, друг мой, почему Вы начинаете нашу конституцию с преднамеренной провокации против двух далеко расположенных друг от друга стран, одна из которых может призвать на свою сторону всю мощь ислама?

Разве мир может быть основан на войне? И если бы у Вас не было Джулиана Дельфики, командующего дружественной стотысячной африканской армией, – стали бы Вы пытаться?

От: PeterWiggin%[email protected]

Кому: RadaghasteBellini%privado@preside^{^}ncia.br.gov

Тема: Мы должны сделать ее реальностью

История устелена трупами неудавшихся мировых правительств. Мы должны немедленно продемонстрировать серьезность наших намерений, нашу силу и способность меняться.

Не будь Дельфики, я бы последовал вашему более благоразумному совету, поскольку не стал бы рассчитывать на наши африканские войска.

Церемония была достаточно проста. Питер Виггин, Феликс Стармен, Клаус Бум и Радагаст Беллини стояли на помосте в городе Кияги в Руанде. Никто не пытался собрать толпы ликующих граждан, не было заметно и присутствия военных. Аудитория состояла исключительно из репортеров.

Прямо на месте раздали экземпляры конституции. Феликс Стармен коротко объяснил принципы нового правительства. Радагаст Беллини сообщил о едином военном командовании. Клаус Бум перечислил условия, при которых в состав Свободного Народа Земли могли войти новые нации.