Женька затих в уютном коконе тепла сильного тела, мускулистых рук и воспоминаний детства, но вдруг забеспокоился, почувствовав какое-то напряжение в атмосфере, ему показалось, что воздух сгустился до такого состояния, что его невозможно было протолкнуть в легкие, а затылок словно жгло огнем. Он чуть приподнял голову, оглядывая кухню, и встретился с пристальным взглядом Гора, стоящего на пороге. Его серые глаза, неотрывно следящие за расположившейся возле подоконника парочкой, от плещущегося в них бешенства, стали почти такими же темными, как мокрый асфальт за окном.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами за спиной ничего не подозревающего Никиты, потом Гор развернулся на пятках и ушел в комнату, со стороны которой слышалась громкая музыка, и раздавался веселый смех.

17 часть

****

Если не брать во внимание происшедшей накануне в квартире Гора сцены, в общем и целом последние полторы недели все шло как и раньше - до всех этих любовных заморочек - тихо и размеренно.

Но это призрачное спокойствие не могло продлиться долго. И Женька, уверенный в этом, замирал в предчувствии взрыва. Он каким-то шестым чувством понимал, что Гор не оставит все в таком виде (а может, в глубине души, он просто этого желал?). И когда на следующий день тишину квартиры разорвал требовательный и нетерпеливый звонок в дверь, Женькино сердце бухнуло в груди, на миг замерло в предчувствии и зачастило в диком ритме, и тошнотворный страх напополам с радостным возбуждением подкатил к горлу тугим комком.

Обнаружив на пороге Гора, Женька нисколько не удивился. С волнением и вызовом взглянув на мрачно ухмыляющегося парня, Женька загородил ему дорогу, готовый дать отпор, но тут же, наткнувшись на твердый взгляд темно-серых глаз, в которых плескалась злость, попятился вглубь прихожей и прошептал пересохшими губами:

-Мать дома.

-Не ври. Я видел, как она ушла, - даже не поздоровавшись, Гор решительно переступил порог и, дернув Женьку за ворот футболки, сначала притянул к себе, а потом резко впечатал в стену, так что Женька, треснувшись затылком, громко клацнул зубами. - Ничего не хочешь мне сказать, лапуля?

-Н-нет, - Женька вжался в стену, пытаясь увеличить расстояние между ними.

-Тебе не кажется, что все же стоило поставить меня в известность?

-Ты о чем? – Женька недоуменно моргнул.

-О том, что ты решил встречаться с Никитой, - зло прошипел Гор, наклонившись так близко к Женьке, что их носы почти соприкасались.

-Отвали. Ничего я тебе не должен, - Женька попытался высвободиться из сильных рук, но Гор, удерживая его за грудки, не позволил этого, продолжая вжимать в стену прихожей. – Ни с кем встречаться я не решил. Я же сказал, я натурал и не собираюсь встречаться с парнями.

-Самому не смешно? – Гор издевательски усмехнулся и, когда Женька отрицательно мотнул головой, прохрипел прямо ему в рот. – Я видел, как вы обжимались на кухне. На моей кухне. Я расцениваю это, как демонстрацию твоего решения.

-Блядь, да расценивай, как хочешь, мне похуй. А с Ники мы просто разговаривали. И я ничего не решал, и решать не собираюсь.

-Ну все. Мне надоело ждать, когда ты наконец определишься. Мое терпение тоже не безгранично, - раздраженно прохрипел Гор и поцеловал, напористо и жестко, так, что у Женьки перехватило дыхание, а потом заскользил губами и языком по шее, чуть прикусывает и облизывает выступающий кадык.

-Это у тебя-то терпение? - недоуменно пробормотал Женька, запрокидывая голову, подставляя шею под обжигающие кожу поцелуи, и еле сдерживая стон. - Да ты просто мать Тереза. Впору тебе памятник ставить, как символу терпеливости и бескорыстной помощи.

-Язвишь? – Гор зло встряхнул чуть поплывшего Женьку и опять впечатал в стену, вжимаясь ему в пах выпирающей ширинкой. Поцеловал, слегка прикусив нижнюю губу, и забрался под пояс джинсов, сжимая и лапая ягодицы.

-Я сказал - отвали, - Женька попытался дернуться, но ему не удалось даже пошевелиться. - Пошел на хуй.

-Не в этот раз, лапуля.

Заломив сопротивляющемуся Женьке руки за спину и удерживая запястья, Гор куснул его в основание шеи, чуть выше ключицы. Женька тихо застонал и невольно поддался вперед, вжимаясь твердым членом в напряженный пах Гора и потираясь об него. Гор выдохнул, гортанно и хрипло, и отпустил Женькины руки. Но тут же схватил за задницу и прижал к себе еще сильнее.

Но Женька, собрав в кулак остатки воли, опять дернулся, вырываясь:

-Пусти, сука. Что тебе не понятно? Я ведь сказал – не буду я с тобой встречаться и тем более трахаться.

-А Я сказал, что мое терпение кончилось, - развернув Женьку спиной к себе и прижав к груди, Гор наклонился к самому уху и зашептал, обдавая горячим дыханием, которое казалось прожигало Женьку насквозь, до самых костей, будя в нем водоворот возбуждения и дикую жажду схватки. - Теперь Я решаю, кто с кем и когда будет трахаться.

По дороге успев расстегнуть джинсы и себе и Женьке, Гор доволок его до спальни и уже там, развернув лицом, поцеловал, прижимая к себе так, что у парня чуть не хрустнули ребра. Потом приподнял, подхватив под ягодицы, и легко бросил на кровать, словно тот ничего не весил. Навалившись сверху и придавив весом, превышающим Женькин килограмм на пятнадцать стальных мускулов, прижал локтями Женькины руки к его бокам, не давая возможности ударить в лицо кулаком.

Тогда Женька, почти лишенный возможности двигаться, забрался руками Гору под футболку и чуть приспущенные джинсы, и царапнул короткими ногтями голую спину и поясницу, оставляя красные полосы, тут же кое-где набухшие от проступившей крови.

Гор выгнулся, шипя и матерясь от боли:

-Ах ты, сучка!

Воспользовавшись относительной свободой, Женька попытался вывернуться и ударить Гора коленом в пах. Но тот оказался проворней. Издав смешок, быстро откатился в сторону и одним резким движением перевернул Женьку на живот. Не успел тот и глазом моргнуть, как Гор уже стянул с него штаны. Поставил на четвереньки и прикусил кожу в районе копчика. Жека невольно прогнулся, вскидывая вверх голую задницу, и Гор не упустил этот шанс. Прижав Женькину голову к кровати и удерживая за шею, навалился сверху и прохрипел в самое ухо, поднеся руку к его губам:

-Оближи.

И Женька послушно приоткрыл рот, вбирая в себя длинные пальцы. И стал сосать, облизывая чуть солоноватую кожу.

Отпустив Женькину шею и оперевшись на предплечье возле его головы, Гор уткнулся лбом во влажный висок с прилипшими светлыми прядями и прикрыл глаза, исступленно трахая пальцами жаркий рот, полностью отдаваясь ощущению плотного охвата горячих губ и влажного, бархатного языка скользящего по фалангам - усердно облизывая каждую и щекоча кожу между пальцами.