Женька отвернулся, закусив губу. Он бессмысленно смотрел в стену пустым взглядом, пока рисунок на обоях не начал расплываться перед его глазами. Потом моргнул и тихо сказал:

-Хорошо, но у меня есть одно условие.

-Ты не в том положении, лапуля, чтобы ставить мне условия, - хоть Гор и докуривал уже вторую сигарету, он все еще был зол, внутри у него все клокотало, как в жерле вулкана.

-Ну, как хочешь, - Женька двинулся, сделав вид, что хочет встать.

-Ладно, ладно, лапуля, - взяв себя в руки, Гор придержал любовника, надавливая ему на плечо и укладывая обратно в постель, - что там у тебя?

-Я сделаю, как ты хочешь, но никто не должен знать, что мы с тобой трахаемся, - сделав паузу, Женька решительно продолжил. – Особенно Никита.

Гор резко поддался в Женькину сторону, развернул его к себе и, запустив пятерню в светлые волосы на затылке, сжал их в кулак и запрокинул ему голову, внимательно посмотрев в глаза. Встретив твердый и открытый взгляд, в котором светилась упрямая решимость идти до конца, Гор молча кивнул, соглашаясь, и поцеловал, без обычного своего напора, можно даже сказать, что поцелуй был нежным. Губы у Женьки дрогнули, и он ответил, прижимаясь к теплому рту.

-Мне пора, - Гор с сожалением отстранился.

В абсолютной тишине он кое-как вытерся краем простыни и поднялся с постели, подтягивая на упругую задницу сползшие, но так до конца и не снятые джинсы, и, придерживая их одной рукой, молча вышел из комнаты. Послышался приглушенный шум воды, и через какое-то время Гор опять возник на пороге, на ходу застегивая ширинку.

Подобрав с кровати зажигалку и мятую пачку сигарет, запихнув в карман выпавшие ключи, он склонился над Женькой, все это время наблюдавшим за ним напряженным взглядом, собираясь поцеловать на прощание, но тот вновь заупрямился, уворачиваясь от его губ. Повернувшись к Гору спиной, Женька уже привычно лег на бок, лицом к стене.

На секунду замерев, пристально глядя на вихрастый затылок, Гор тяжело усмехнулся, неприятно кривя губы, потом, так и не прикоснувшись, разогнулся и насмешливо протянул:

-Не провожай меня, лапуля. Я помню дорогу.

-Я и не собирался, - проворчал Женька.

Гор, теперь уже легко, можно даже сказать, весело, хмыкнул, опять наклонился над любовником и чмокнул в светлую макушку:

-Я позвоню.

-Пошел на хуй.

18 часть

****

Тихая музыка лилась из колонок, заполняя собой небольшую комнату, окутанную мягким светом заходящего солнца.

Никита, бросив подушку на пол, застеленный мягким ковром, лежал вытянувшись во весь рост. В одной руке он держал учебник, делая вид, что читает, другой ворошил светлые Женькины пряди, осторожно пропуская их сквозь пальцы. Женька, положив голову ему на живот и закинув ногу на ногу, плавно водил в воздухе босой стопой в такт мелодии и, постукивая по ковру пальцами, еле слышно подпевал Дэвиду Ашеру:

Black black heart why would you offer more

Why would you make it easier on me to satisfy

I'm on fire I'm rotting to the core

I'm eating all your kings and queens

All your sex and your diamonds*

(Жестокое сердце, зачем ты меня так искушаешь?

Почему ты выбрало меня для своих испытаний?

Я весь горю, я прогнил до самой сердцевины.

Я принимаю всё, что ты ни дашь: мужчин и женщин,

Плотские утехи и богатство.)

Разговаривать не хотелось.

Каждый думал о своем. Уж слишком много событий произошло за последнее время.

As I begin to lose my grip

On these realities your sending

Taste your mind and taste your sex

I'm naked underneath your cover

Covers lie and we will bend and borrow

With the coming sign

The tide will take the sea will rise and time will rape*

(Ты выводишь меня из себя

Своими преподношениями,

Лучше познай себя и себе подобных.

Перед тобой я обнажаю свои чувства,

Ведь притворство – ложный шаг, рано или поздно оно заставит нас прогнуться.

И будет знамение,

И взбунтуется водная стихия, и время ужаснёт своим бездушием.)

Вдруг Женька, прервав песню на полуслове, тихо, словно думая вслух, спросил:

-Почему ты перестал целоваться?

Рука Никиты еле заметно напряглась, замерев в Женькиной шевелюре, и вновь продолжила свой путь - от линии роста волос в сторону, скользя по коже подушечками пальцев, чуть поглаживая ее. Добравшись до макушки и накрыв ее ладонью, приостановилась на миг, зажимая волосы, так, что они волнующе защекотали чувствительную кожу между пальцами и на внутренней стороне фаланг, и продолжила движение, уходят вверх, приподнимая светлые пряди. И они, выскальзывая, просачиваясь сквозь пальцы, словно струйки переливающегося на солнце песка, упали небрежными волнами обратно... И по новой - от кромки волос к макушке...

Никита сразу понял, о каких поцелуях говорит Женька, потому что сам часто думал об этом, особенно последнее время, и ему не нужно было время, чтобы обдумать ответ. Но он все равно немного помолчал, потом вздохнул:

-Ты приехал после дачи такой независимый и гордый, сразу бросился рассказывать о своих победах. Я подумал, что больше не нужен тебе, и ты просто не хочешь вспоминать, что было.

-Это ты был весь из себя взрослый, - резко подняв голову, возмутился Женька. И тут же поморщился – не успевшие выпутаться из волос пальцы, больно дернули за волнистые пряди. - Я решил, что тебе теперь неинтересно с малолеткой.

-Значит, мы не поняли друг друга, - Никита грустно улыбнулся. - Жаль, наверное, мы многое упустили...

-Да уж, - Женька опять опустил голову Никите на живот и тяжело вздохнул.