«Несмотря на то, что был единственным и горячо любимым ребёнком, Колин вовсе не рос избалованным бездельником, он был одним из лучших учеников что в Итоне, что в Тринити-колледже, и у его бывших соучеников и преподавателей остались о нём самые добрые воспоминания. Как и его отца в своё время, Колина ждало блестящее будущее и яркая, содержательная жизнь, даже если она была бы недолгой».
Ред порылся в папке с заметками и перебрал несколько покрытых крючками стенографической записи листков. У него не хватило времени расшифровать и перепечатать записи своих разговоров, и сейчас приходилось подолгу сидеть над каждым. Просматривать стенограммы по диагонали у Реда не получалось.
Пока он возился с интервью, в голову пришла мысль, что нужно бы в начале статьи дать описание Каверли. Сейчас, когда он пробыл в поместье уже неделю, оно больше не казалось ему таинственным и особенным — обыкновенный большой дом, немного запущенный, как и сад; и Ред постарался воскресить те чувства, что испытал, когда увидел Каверли впервые.
Год назад ему пришлось идти сюда из Лоули пешком. Дни были очень длинными, и в шесть вечера темнеть и не думало, но, когда он подошёл к главным воротам, солнечный свет потускнел и на ясное прежде небо наползла вереница сизых облаков. Они были плотными, но не сплошными, и было видно, как в разрывы льётся жёлтый лучистый свет.
Решетчатые, с позолоченными навершиями в виде копий ворота были заперты, а высокая каменная ограда тянулась в обе стороны. Там, где створки ворот смыкались, кованое кружево вздымалось вверх, поддерживая герб Торрингтонов. Золотой восстающий лев на зелёном щите. Позолота пошла тёмными пятнами, а зелёной краски то ли не было никогда, то ли она стёрлась — Ред просто помнил герб по описаниям. По бокам от ворот на каменных столбах сидели каменные же бык с человеческой головой и лев, щитодержцы Торрингтонов. Усаженный так, как сидят собаки, бык смотрелся неестественно и жутковато, напоминая уродливую насмешливую горгулью.
Ред потому так внимательно рассматривал ворота, что смотреть больше было не на что: от ворот по тёмному парку шла узкая аллея, и в конце два ряда деревьев смыкались, так и не показав дом, хотя в деревне говорили, что его от ворот видно. Дело наверняка было в наступающих сумерках.
Ред долго стоял за воротами в тишине, нарушаемой лишь пересвистом каких-то птиц. Даже ветра не было.
И вдруг солнце, прорвавшись через зазор в облаках, осветило дальний конец аллеи, показав серую каменную стену и полыхнув жёлтым в окнах. Это длилось не дольше минуты, а потом всё снова погасло, погрузившись в ещё более густую темень.
Ред поёжился: ему не было страшно, его не мучили недобрые предчувствия — ему просто стало невероятно одиноко. Хотелось броситься отсюда бегом и нестись по лесу, пока не покажутся рассыпанные по пологому склону холма дома Лоули.
Кто знает, каким впервые этот дом увидел Филип Арден, как он провёл тут первую ночь, в комнате, за окнами которой качались высокие деревья парка...
Когда Ред проходил по нему, он начинал понимать, откуда взялись те прекрасные и мрачные картины, которые рисовала Виктория де Вер в своих книгах.
Ему вдруг захотелось ещё раз увидеть детскую комнату. Пару минут он сомневался: его могли увидеть и поинтересоваться, почему он в свой выходной бродит по дому, но Ред сомневался, что с кем-то случайно столкнётся. Дом был слишком большим для живших в нём шестерых человек, даже если прибавить к ним прибывшего вчера гостя, Найджела Торрингтона.
Это было до смешного печально: Ред собирался раскопать его историю, находился буквально в двух шагах от него, но так ни разу и не увидел. Видел он лишь дорогущую машину, на которой тот прикатил, «Ягуар И»: она стояла в гараже, и Билли стирал с неё пыль. Еду сэру Найджелу что в комнаты, что в столовую подавал Бойл, на прогулку (в отличие от с утра пораньше ушедшего в парк Ардена) Торрингтон не выходил...
Ред вынул бумагу из машинки и убрал под рубашки в шкаф. Он не думал, что в его комнату кто-то войдёт, но предосторожность не могла быть лишней. По крайней мере у двоих кроме него самого были ключи от этой комнаты.
Он проскользнул мимо коридора к кухне, отметив, что там слышны голоса и Морриса, и Бойла. У Алистера Мура сегодня был выходной. Оставался Билли, но он не ходил по комнатам в главном доме. Хозяин и гость тоже, скорее всего, сейчас беседовали в библиотеке или бильярдной.
Ред сжал в ладони лежавшие в кармане ключи. На колечке их было два. Один, с пятью зубчиками, открывал дверь в его комнату; второй, с тремя зубчиками, с десяток других комнат в доме.
— Это мастер-ключ от всех гостевых спален и части общих комнат, — пояснил Бойл, когда выдавал его. — Так что когда я пошлю вас для уборки в одну из них, вам не нужно будет просить ключи.
Как Ред понял, комнаты, в которых хранилось нечто ценное, вроде картин, серебра или дорогого фарфора, отпирались другим мастер-ключом, который Бойл держал при себе, а когда нужно было отправить туда Реда, он выдавал ему ключ от строго определённой комнаты, а не от всех. Также, Бойл сразу предупредил, у него был мастер-ключ от всех комнат прислуги:
— Не обижайтесь, Смит, скорее всего, я никогда не войду в вашу комнату без вашего на то разрешения, однако правила дома таковы, что я могу это сделать при необходимости. Но за четыре года здесь такая необходимость ни разу не возникла.
— А есть у вас ключ от всех дверей в этом доме? — с невинным видом спросил Ред.
— Только у мистера Ардена, — чуть обиженно ответил Бойл.
Ред уже открыл рот, чтобы спросить, в какие комнаты Бойл не мог попасть, но побоялся показаться чрезмерно любопытным. Он всё равно это выяснит: он уже знал, что ключи от кабинета Ардена были только у Мура, а от спальни Ардена даже у него не было. Арден сам говорил, когда там пора прибраться, и приглашал Бойла.
Пару дней назад Бойл отправил Реда навести порядок в детской:
— Мы поддерживаем её в чистоте. Она небольшая, это несложно, а во время экскурсий её больше всего и смотрят.
Ред в своё время сам пробовал попасть в Каверли на экскурсию, но, разузнав, как обстоят дела, бросил затею как неосуществимую. Дом открывался для публики лишь трижды в год: по одному дню в пасхальные и летние каникулы и двадцать третьего сентября, в день рождения леди Виктории. Посетителей приглашалось немного и предпочтение отдавалось детям и организованным группам из школ; взрослому туда можно было попасть лишь в качестве сопровождающего либо в случае, когда не будет желающих детей. В туристическом бюро в Госкинс-Энде Реду сразу сказали, что для того, чтобы увидеть дом, с которого было списано поместье Мидсаммеров, даже школьным классам приходится стоять в очереди по два года, и они вообще не помнят случая, чтобы в Каверли на экскурсию попал взрослый без ребёнка.
Но Ред всё равно туда попал, и не в окружении галдящей толпы. Он увидел комнату Колина своими глазами, стоял там один, без всяких экскурсоводов и бархатных шнуров, и осторожно прикасался к его вещам...
