***

      Комната, которую выделили Реду на первом этаже пристройки, где жила прислуга, освещалась плохо, и он сразу подумал, что ему потребуется настольная лампа. Стол в тесной комнатке, слава богу, был, как и широкая кровать с коваными спинками, высокий старинный шкаф, пара стульев и умывальник с узким зеркалом для бритья. Окно было маленьким и закрывалось решёткой.

      На обыденно современной кухне с покрытыми голубым пластиком шкафами и лампами дневного света на потолке Реда накормили ужином: дали кусок холодного мяса и жареную картошку. Он, признаться, ожидал увидеть совсем другую кухню — такую, которая подобала бы Каверли с его залами для приёмов, портретной галереей, знаменитой библиотекой и оранжереей.

      Бойл, уже почти совсем седой мужчина лет пятидесяти, коротконогий, зато с внушительным торсом, понял, почему Ред так удивлённо осматривает кухню.

      — Сделали два года назад. Главная кухня — потом можете посмотреть, если будет время, — осталась как есть. Но там всё очень устарело, мы ей не пользуемся. Открываем, когда бывают экскурсии.

      Получалось, всего лишь три раза в год...

      Ред пробормотал что-то про то, что безумно рад оказаться в таком доме и что в подобных особняках он никогда не бывал раньше.

      Он до сих пор не мог поверить в происходящее. Всё оказалось просто, как дважды два. Так не могло быть: словно ему стоило лишь захотеть, чтобы оказаться в Каверли, рядом с Филипом Арденом.

______________________

      [1] До 1970 года совершеннолетие в Великобритании наступало в двадцать один год.

Муза Редверса Смита

      21 августа 196... года

      Ред достал из пачки два листа бумаги, проложил между ними лист копирки и заправил всё в печатную машинку.

      Он выставил «Леттеру» на стол в ночь приезда, но пока не садился за неё ни разу: не было времени. Вечером, после того, как приползал в свою комнату, он падал на кровать и засыпал, даже не сполоснув вспотевшее лицо и не почистив зубы.

      Прислуги в поместье, если не считать Мура, было шесть человек: Моррис готовил, Билли занимался лошадями, двором и гаражом, Бойл выдавал всем распоряжения, вёл счета и следил за порядком в доме, Ред был у него в помощниках и в основном занимался уборкой. На его счастье, большинство комнат в доме были закрыты и туда никто не входил месяцами — даже для уборки, а в те, что перед открытием для посетителей требовалось привести в надлежащий вид, в нужный момент запускалась целая толпа уборщиков из специальной компании.

      В коттедже возле ворот жил садовник Хибберт с женой. Миссис Хибберт работала в доме: мыла посуду на кухне и убиралась в комнатах.

      Время от времени Ред помогал Хибберту в саду или же Бойл придумывал ему новые задания, например, забрать бельё из прачечной в Госкинс-Энде, или отдать письма на почту в Лоули, или даже отвезти мистера Ардена на прогулку. Тот раз в неделю ездил к морю — дорога на машине занимала час — и там около трёх часов просто бродил по пляжу. Место было пустынное, только в стороне Ред заметил привязанные вдоль старого посеревшего мола рыбацкие лодочки, но выглядели они так неухоженно, что, возможно, на них уже давно никто не выходил в море.

      Ред остался ждать в машине, но иногда выходил и смотрел на Ардена с верха невысокого обрыва. Пару раз Ред терял его из виду: на Ардене были светлые парусиновые брюки и молочного цвета хлопчатобумажный свитер; в такой одежде на фоне белого песка он был почти не виден, когда уходил далеко. Только волосы темнели.

      Арден, что на той встрече в Лондоне, что в Каверли, в своей унылой и консервативной тёмной одежде, с бледным лицом и зачёсанными назад волосами, упорно напоминал Реду персонажей старых немых фильмов, контрастно чёрно-белый, худой, аккуратный, волосок к волоску. Сегодня он показался другим, чуть более живым, менее похожим на запершегося в башне безумца.

      После прогулки они поехали в прибрежный городок, где Арден пообедал в маленьком ресторанчике. Судя по объявлениям у входа, подавали там одних только крабов и устриц. Ред снова остался в машине, достал приготовленный заранее сэндвич с огурцом и начал жевать.

      А ведь Арден приглашал его с собой... Ред предпочёл отказаться: возможно, это была своего рода проверка — уж больно странно это выглядело. Но соблазн был велик: оказаться с Арденом за одним столом, разговориться... Конечно, он бы не услышал от него ничего важного, но сам факт сближения многое значил. Тем не менее Ред отказался от приглашения. Он решил не рисковать понапрасну и дождаться того дня, когда Мур уедет в отпуск: вот тогда он будет выполнять часть его обязанностей и ему представится шанс начать сближение не столь фамильярным способом.

      По дороге назад Арден поинтересовался, как Реду понравилось море. Ред удивлённо обернулся и ответил, что море показалось красивым, но не умиротворяющим, как это обычно бывает.

      — Умиротворяющим... — повторил Арден. — Какой интересный выбор слова. Как ваш роман?

      — Не написал ни строчки, — Ред стиснул руками руль.

      — Не приходит муза?

      Ред посмотрел на Ардена в зеркало: нет, его злая и жестокая муза сидела сейчас позади, она была неотступна и питала его ненавистью уже два года как.

      — Мистер Бойл её отпугивает.

      — То есть не даёт вам передышки?

      — Я жду выходного дня.

      — Удачи.

      Выходной наконец наступил. Ред крутанул валик, чтобы оставить побольше места для будущего заголовка: его он придумать пока не смог — и начал печатать.

      Первый лист он извёл зря, в конце концов вышвырнув в мусорное ведро, но через секунду опомнился, вытащил оттуда и сжёг над пламенем спички. Он не мог поймать стиль, который подходил бы к той статье, которую думал написать. Он пробовал разные: стиль «Сити Ивнинг Пост» казался чересчур бедным на эмоции, умаляющим значение происходящего; стиль «Лифлета» всё безбожно опошлял и делал недостойным внимания и доверия; стиль, в котором писались интервью с аристократами и знаменитостями, отдавал фальшью и с первых же строк диссонировал с тем, о чём Ред собирался поведать.

      Ред заправил машинку по новой. Он долго смотрел на чистый лист, не печатая, а просто прокручивая в голове фразы, и внезапно — возможно, это было влиянием места, в котором он находился, — он понял, что хочет написать так, как писала бы Виктория де Вер очередную свою сказочно-детективную повесть.

      Некоторые предложения, а может, и целые абзацы из её книг он знал наизусть. Он зачитывался ими в детстве и в юности и, даже будучи взрослым, иногда вспоминал, с каким восторгом проглатывал главу за главой. Теперь он уже мог оценивать её книги иначе: судить о языке, об оригинальности сюжетных ходов, но об этом ему не хотелось думать. Главным в её книгах были история и герои, совершенно невероятные герои. В детстве, когда он долго не читал про них, Ред начинал скучать по ним, как по настоящим друзьям, и приходилось снова просить мать отвести его в библиотеку: о покупке собственных книг речи не шло, жили они, конечно, не впроголодь, но бедно, как почти все в послевоенные годы. Библиотека при школе была плохой, новые книги в неё почти не поступали, и Реду каждый раз приходилось долго уговаривать мать, чтобы она вместе с ним пошла в другую. По прямой до неё было пятнадцать минут ходу, а на велосипеде и того быстрее, но на этой прямой находились огромные зерновые склады, те самые, где работал бухгалтером отец. На второй или третий день упрашиваний мать соглашалась, и Ред по дороге едва ли не молился, чтобы не все книги Виктории де Вер были разобраны.