— Я не знаю…

      Ещё удар, снова по спине.

      — Я правда не знаю! У Ардена нет ничего на меня. Я… — Ред не знал, какое объяснение придумать. — Я обещал ему, что не стану публиковать статью…

      Сэр Найджел расхохотался.

      — Хочешь сказать, он тебе поверил и так проникся. Думай лучше!

      Он снова ударил, и ещё, и ещё…

      Ред, с залитым потом и слезами лицом, корчился и извивался на досках.

      — А я ведь могу бить сильнее, — прошептал сэр Найджел, тихонько водя по спине Реда хлыстом. — Намного сильнее. Правда, боюсь, ты можешь потерять сознание от боли, и я не услышу интересную историю. Я ведь свою уже рассказал.

      — Ещё не всю…

      Сэр Найджел присвистнул.

      — А ты наглый! Думаешь заболтать меня, как тролля, и дождаться утра? Не выйдет.

      — Почему… — Ред лихорадочно думал, что ему спросить. — Почему Колин… — нужно было что-то, что остановило бы Торрингтона хотя бы на полминуты. — Почему он оставил всё Ардену?

      — А ты как думаешь?

      Ред вспомнил, что было написано в письме. Когда он читал его, то понятия не имел, за что Колин просил прощения.

      — Он раскаялся. Может, у него были чувства к Ардену.

      — Романтично, но далеко от правды, — сэр Найджел проверил узел на правой лодыжке Реда. — Глупо думать, что Колином в его поступках могли двигать вина или, прости господи, любовь. Он не любил по-настоящему даже собственную мать. Он сделал это не для Ардена, а для меня. Унизить меня, причинить боль, выставить дураком — вот чего он хотел. Думаешь, — сэр Найджел подтягивал теперь узел на другой ноге, — почему он выбрал Ардена? Он мог оставить Каверли кому-то из более близких родственников. Или отдать всё на благотворительность. Но он отдал всё ему, потому что я был одним из немногих, кто знал, кто такой Арден, кем он был для Колина… Самое унизительное, что этот сумасшедший только мог придумать! — сэр Найджел едва не задыхался от ярости. — Отдать всё своей подстилке, своей шлюхе, даже хуже… Арден был для него чем-то вроде животного. Он… Колин, он… Думаешь, он насиловал его? Нет. Он даже до этого не опускался. Он находил других. Посылал Сэма Леннокса — тот ещё мерзавец был, — и тот привозил моряков, ещё кого-то… Всегда иностранцев или приезжих, чтобы они потом тут не крутились. Их привозили ночью из Саутгемптона, из Портленда, они даже не знали, что это за деревня была, что за место. Понимаешь, за кого его Колин держал? Если бы он оставил своё состояние проститутке из Сохо, он бы унизил меня меньше.

      Правда, которую сейчас раскрывал ему сэр Найджел, жгла почти так же сильно, как следы от хлыста. Только они были снаружи, а правда — внутри. Она наливалась болью так же, как кровоподтёки на спине.

      Колин был чудовищем — Арден говорил ему об этом. Ред понял намёк, но даже поняв, не представлял, как далеко можно было зайти на этом пути. И сэр Найджел был не прав: Колин любил Ардена. Даже если бы Ред не читал то письмо, он бы понял это по фотографиям. Так невозможно снять того, кого лишь презираешь и ненавидишь. Того, кого презираешь, ненавидишь и любишь, — можно.

      — Я думал… — Ред посмотрел на фотографии перед собой. — Что раз он… снял всё это…

      — Арден был красивым мальчишкой, только и всего, — сэр Найджел подошёл к стене. — Думаешь, леди Виктория привезла бы его сюда, будь он даже более близким родственником, но каким-нибудь лопоухим уродцем? Колин тоже попался на это. И на ощущение власти. Мать оставила ему Ардена так же, как лошадей в конюшне или дом в Лондоне. Но да, он им по-своему восхищался. Правда, Колин потом поменялся, особенно когда начали отказывать ноги. Он перестал приглашать других и делиться. Может, он начал сам его трахать. Скорее всего… Я не знаю. Он почти совсем перестал выпускать его из дома. Постоянно держал при себе. Я очень удивился, когда Арден уехал в Оксфорд. Удивился, что Колин решился его отпустить. И что Ардена приняли. Он занимался дома и, честно говоря, последние годы казался… не слабоумным, скорее, деградировавшим. Абсолютно бессмысленный взгляд. Даже на простейшие вопросы ответить не мог. Я был уверен, что экзамены он и на «О» не сдаст.

      Сэр Найджел резко развернулся.

      — Твоя спина… Немного отпускает, да?

      Ред замотал головой, хотя на самом деле стало будто бы немного легче: боль, которая раньше вгрызалась в него длинными полосами, теперь расползлась по всей спине, но при этом стала не такой острой. Если не шевелиться — не приподнимать спину, когда дышишь, — то она становилась вполне терпимой.

      Сэр Найджел похлопал его концом хлыста по плечам. Плечи пока были целыми, непострадавшими, но Ред всё равно вздрагивал. Потом сэр Найджел замахнулся и ударил по спине, попав в старый след.

      Реду показалось, что хлыст рассекает его пополам, так глубоко и бешено вонзилась боль. На пару секунд он, кажется, потерял сознание… Но тут же пришёл в себя от удара по заднице.

      Сэр Найджел бил теперь слабее, но дольше. Ред не считал удары. В голове чередовались только один и два. Он не знал, сколько раз пришлось повторить эти цифры.

      Не успел Ред прийти в себя после порки, как сэр Найджел сунул пальцы ему между ягодиц. Внутри не болело, но кожа, мышцы — всё передавало каждое прикосновение, каждое колебание, удесятеряло его по силе и превращало в боль. Реду было настолько плохо, что ему было плевать, что Торрингтон лез ему в задницу. Что бы он ни собирался сделать, это — как ни будь оно унизительно — было ничем по сравнению с физической болью. Это можно было вынести, боль… каждую секунду казалось, что нет, что следующего мгновения просто не будет — и лучше бы так оно и было.

      — Знаешь, я всё больше понимаю Колина, — хрипло прошептал сэр Найджел, надавливая пальцами на края заднего прохода Реда. — Я пока не причиняю тебе настоящей боли, но одно только осознание того, что я могу… могу резать тебя на куски, если будет желание… даёт такие ощущения… такие… которых тебе не понять.

      Ред изо всех сил пытался расслабить мышцы на ногах и в спине: от того, что он их напрягал, кожа саднила сильнее; он пытался размягчиться, растечься под рукой Торрингтона, но тело не слушалось, несмотря на боль поджималось и старалось вывернуться, уйти от ввинчивающихся внутрь пальцев.

      Давление вдруг пропало. Ред выдохнул. Он опять не знал, что делает сэр Найджел. Попытавшись заглянуть через плечо, Ред едва не закричал: кожа на спине натянулась.

      — Не терпится узнать? — рассмеялся сэр Найджел. — Сейчас узнаешь, — он, судя по звуку, сплюнул на пальцы, — прямо сейчас. Смотри.

      Перед лицом Реда оказалась мокрая от слюны рукоять хлыста. Она была диаметром не меньше чем в дюйм и с небольшим утолщением на самом конце. Ред затряс головой, беззвучно мотая ей из стороны в сторону. В горле опять билось рыдание.