Последние слова он почти выкрикнул.

      — Это так важно для вас? — Арден отложил журнал в сторону.

      — Не Джунипер… — Ред шагнул ближе в отчаянном, головокружительном стремлении понять. — Ансель. Она писала Анселя с вас.

      — Ещё скажите, что вы верите, будто я общался с людьми из Ангрима через зеркало в детской, — отсёк Арден.

      — Мне нужно это знать, — едва ли не умолял Ред.

      — Вы знаете, что я отвечу. Я в любом случае отвечу, что Джунипер — девочка, будь это так или нет. И вы никогда не узнаете, солгал я или сказал правду. Попробуйте спросить меня второй раз, если Лео Абсу и лорду Гору удастся провести свой билль [1]. Может быть, тогда я скажу что-то другое.

      — Но я ведь и тогда не буду знать наверняка, правда это или нет.

      Арден усмехнулся.

      — Так оно и есть.

      — Мне кажется, Анселю эти чувства не принесли ничего хорошего, — Ред понял, что лучше сменить тему. — Почему у неё всегда так? Что с Теренсом и Эш, что с Анселем и Джунипер?

      — Вы же читали какие-то там работы по творчеству леди Виктории, должны знать.

      — Совсем немного, может, пару статей. Это отсылка к Мерлину и деве Вивиан?

      — Нет, это отсылка к Барри, — Арден поднялся на ноги и, так как Ред стоял очень близко к дивану, оказался лицом к лицу с ним.

      Ред вдруг понял, что Арден не одного с ним роста — немного ниже.

      — Она читала Колину «Питера Пена» сотни раз, пока они оба не выучили его наизусть. Я не преувеличиваю, сотни раз, прежде чем ей самой в голову вдруг пришла идея о двух братьях-близнецах. Она многое знала про жизнь самого Барри, общалась с его родственниками, может быть, даже с кем-то из братьев Ллевелин-Дэвис была знакома. У Барри взросление связано со смертью…

      Арден сделал глубокий вдох, за время которого Ред успел подумать, что тот был прав: для матери обречённого на скорую смерть ребёнка взросление означало всего лишь смерть.

      — Есть детство и невинность, — продолжал Арден, — и есть взросление, влюблённость и секс. И смерть где-то рядом с ними. Дети никогда не повзрослеют, потому что умрут, начав взрослеть. Самое страшное, что это и в жизни так… Вы ведь знаете, что любимый из воспитанников Барри, Майкл, утонул вместе со своим любовником за месяц до совершеннолетия? Когда тела вытащили из Сэнфорд-Пула, они сжимали друг друга в объятиях. А знаете, что Колин переплыл Сэнфорд-Пул на спор? Когда леди Виктория узнала об этом, она потеряла сознание, а потом две недели провела в больнице.

      Реду казалось, что комната, книжные полки позади Ардена куда-то уплывают и отдаляются, тонут в плавком, колеблющемся мареве, и нет больше ничего, кроме Ардена и его слов о том, что взросление и секс равносильны смерти. Арден говорил тихо, почти шёпотом, но с какой-то пугающей, почти оглушительной болью и пронзительностью в голосе.

      — Я обещал ей, что никогда не сделаю подобной глупости, что всегда буду с ней. Но она… Конечно, она хотела бы, чтобы это пообещал Колин.

      Говоря это, Арден не смотрел на Реда, он глядел куда-то вглубь себя, наверное, в прошлое, странное и прекрасное прошлое, которым он до сих пор жил.

      Ред схватил его за руку чуть выше локтя. Эффект был тот самый, на который он рассчитывал: Арден наконец посмотрел на него, отсутствующее полубезумное выражение в глазах сменилось ясным и жёстким. Арден смотрел на Реда, не мигая, словно ожидая, что он сделает дальше.

      Облизнув пахнущие виски губы, Ред немного наклонился вперёд, так что их с Арденом лица сблизились ещё больше. Он никогда не представлял, что сделает подобное: что ему больше жизни захочется прикоснуться к другому мужчине, что его будет тянуть к нему, словно магнитом, что он будет испытывать изматывающую и неутолимую жажду, глядя на него и ощущая его близость. Утешало лишь то, что для него Арден не был ни мужчиной, ни женщиной, он был каким-то особенным существом вроде фейри, которое можно хотеть несмотря ни на что. Как Джунипер.

      В последний момент, когда между их губами оставалось уже меньше дюйма, Ред отстранился, почти отпрыгнул.

      — Извините, — хрипло бросил он и кинулся к дверям.

***

      В своей комнате Ред выдвинул нижний ящик шкафа и начал рыться в сложенных там листах.

      Ему надо успокоиться, прийти в себя, начать рассуждать разумно, логически. А пить в таком состоянии, да ещё и в присутствии Ардена было ошибкой. Что тот подумал? Что он так распереживался из-за какой-то книжонки, что не смог обойтись без виски? На самом деле Ред пил не из-за книги, а из-за того, что вяз и запутывался всё больше и больше, что его начинал пугать этот дом, а его хозяин не давал ему покоя ни днём ни ночью.

      Господи, да плевать, что подумает Арден! Пусть думает, что его душе угодно! Надо думать о себе, о том, что если не покончить со всем этим, то свихнёшься точно так же, как сам Арден…

      Покончить можно было двумя способами: или разобраться во всём, или уехать из Каверли. После того, что он только что сделал, самым разумным казалось уехать.

      Ред наконец нашёл письмо Джеймса Эллиота.

      «Уважаемый мистер Смит,

      я получил Ваше письмо, и первым моим порывом было выбросить его и не отвечать на те инсинуации, которые Вы позволяете в мой адрес. Не знаю, почему Вы предположили, что я каким-либо образом связан с сэром Найджелом Торрингтоном. Конечно, я часто встречался с ним в доме мистера Ардена, но это не более чем случайное знакомство».

      Ред и не ждал, что Эллиот признается в связи с мужчиной в письме. Письма Уайлдблада к любовнику послужили одной из основных улик в том громком деле и обернулись восемнадцатью месяцами тюрьмы.

      «Однако я понимаю, что Ваши слова были продиктованы не желанием оскорбить, а Вашим собственным тревожным состоянием. Я сам прошёл через подобное, пока жил в том доме. Это состояние невозможно описать словами. Растерянность, дезориентация, медленно надвигающееся сумасшествие — вот как я могу описать это теперь, когда нахожусь вдали от Каверли.

      К сожалению, я не вправе открыть Вам никаких подробностей касательно моего пребывания в Каверли, равно как и отношений, связывающих джентльменов, о которых Вы спрашиваете. Исключительно из сочувствия Вам могу сказать следующее: Вы правы, когда говорите, что опасаетесь сэра Найджела. Будьте предельно внимательны, чтобы не позволить ему очернить Вас или поставить в неловкое положение. Но мистера Ардена я бы опасался даже в большей степени. С одной стороны, его мотивы и намерения являются куда менее понятными, с другой, он действует гораздо более тонко. Вы сами не заметите, как окажетесь в ловушке. Вы можете думать, что он проявляет к Вам симпатию, некое особое отношение, но, поверьте, за этим не кроется ни капли истинного чувства. Я проработал с мистером Арденом более года и не уверен, что этот человек вообще способен испытывать чувства или симпатию по отношению к кому-либо. Всё, что он делает, он делает из соображений личного расчёта и выгоды. Он использует Вас и выбросит за дверь. Не рассчитывайте на большее, чем чек на пятьдесят фунтов за перенесённые неудобства».