Ред не стал дочитывать дальше. Ему нужен был вот этот отрезвляющий абзац. Был нужен, чтобы принять решение.

      10 сентября 196… года

      Когда он думал об этом, его переполняли злость и презрение к самому себе: он не выдержал, он спасается бегством, он сдался.

       Сидеть в Каверли дальше не имело смысла. Он почти совсем не приблизился к своей начальной цели, то есть не узнал, что скрывают Найджел Торрингтон и Филип Арден. Несомненно, они что-то скрывали, но это, скорее всего, было не какое-то общее преступление или грязное дельце, а две совершенно отдельные истории. Однако вместо того, чтобы разоблачить Торрингтона и Ардена, Ред оказался опутан, как паутиной, странными взглядами и не менее странными историями Ардена. Он не мог не думать об Ардене, из музы ненависти он стал… Ред, признайся в этом самому себе: он стал навязчивой идеей, чем-то опасно близким к одержимости. И поэтому нужно было уехать.

      Уехать или остаться, остаться или уехать…

      За дверью кабинета послышался шум, видимо, Арден спустился из спальни. Через пять минут он распахнул дверь библиотеки:

      — Письма на столе, Смит. Кстати, доброе утро! То, что в маленькой папке, отошлите курьером. В издательстве эти бумаги очень ждут.

      — Доброе утро, мистер Арден.

      — Неважно выглядите. До утра писали свой роман?

      — Просто не сразу заснул.

      Арден подошёл к окну и посмотрел во двор.

      — Ночью прошёл дождь, на прогулку схожу попозже.

      Арден снова скрылся в кабинете. Ред так ничего и не сказал ему. Он собирался предупредить, что не сможет остаться работать в Каверли, что уезжает, но не смог. Он думал, как Арден посмотрит на него, вернее, смеряет тёмно-серым, отдающим стальной синевой взглядом, как задаст очередной из ставящих в тупик вопросов, и вся решимость пропадала… И ещё, видя сейчас Ардена перед собой, он понимал, что будет трудно оторвать себя от него. Уехать — значит лишиться чего-то важного в своей жизни, источника невероятных по силе эмоций, наркотика, опасности, музы…

      Хотя он решил, что даже если уедет, то всё равно допишет книгу: она ожила в его воображении и крепла, обрастала деталями с каждым днём. Если у него не было времени или сил, чтобы сесть за машинку, он сочинял диалоги и сцены в голове, откладывая и запоминая на будущее. Он вынашивал книгу — теперь он понимал смысл этой метафоры.

      Разобравшись с почтой, Ред начал обходить книжные полки. Где-то тут были книги по медицине. Ему нужен справочник или, может быть, если таковые существуют, какой-то определитель заболеваний…

      Он уже добрался до глав, где Филип начал жить в поместье Андервудов и познакомился с их сыном Эдвардом, который был неизлечимо болен. Ред только не мог придумать, чем именно. Болезнь должна была прогрессировать медленно, чтобы постепенно делать Эдварда всё более и более беспомощным и слабым, и при этом не повторять в точности симптомы Колина Торрингтона. Roman à clef балансировал на слишком тонкой грани между реальностью и вымыслом, и малейший неверный шаг сталкивал его то в ту, то в другую сторону.

      Выбрав из нескольких справочников один, поновее, Ред положил его в ящик стола, чтобы забрать потом к себе в комнату. Подумав, он положил туда же ещё одну книгу: «Династия из Грейвуда: История семейства Торрингтонов» Виктории де Вер. Это была одна из немногих её книг, которую Ред ещё не читал. Перед поездкой в Каверли он просмотрел последние главы, которые касались свёкра писательницы и его брата, но ничего особенно интересного не вычитал. Несколько финальных абзацев про мужа леди Виктории вообще напоминали сухую статейку из биографического справочника. Наверное, писать про знакомых людей было сложнее, чем про почти что легендарных предков мужа, сожжённых на костре при Марии Кровавой или же побывавших в королевской постели при Карле Втором.

      Дверь библиотеки Ред оставил приоткрытой, чтобы услышать, когда Арден уйдёт на прогулку. От главного входа библиотеку отделяло ещё три двери, и поэтому пришлось идти на кухню и спрашивать Бойла, ушёл ли хозяин. Бойл тут же воспользовался случаем: ему был нужен помощник, чтобы снять шторы в одной из комнат, где оконные рамы рассохлись и начали пропускать воду во время дождя. Ред сказал, что у него срочное и важное поручение от Ардена, — хотя тот ничего важного ни сегодня, ни вообще когда-либо ему не поручал, — и обещал помочь после обеда. Сейчас надо было пользоваться часом отсутствия Ардена.

      Ред едва ли не бегом вернулся в кабинет, запер двери и начал подниматься по винтовой лестнице. Он не успел даже дойти до перегораживающей её двери, как в кабинете зазвонил телефон.

      Ред выругался и вернулся: если телефон будет звонить долго, к нему подойдёт Бойл и, конечно же, заинтересуется, почему Смит не снимает трубку.

      — Пригласите Ардена, — сэр Найджел по обыкновению отдавал распоряжения требовательно и по-хозяйски, словно владельцем Каверли был он.

      — Мистер Арден только что ушёл на прогулку.

      — Тогда передайте ему, что я не смогу приехать четырнадцатого, как он приглашал. Буду пятнадцатого к вечеру. Запомнили?

      — Конечно, сэр.

      — Отлично, — сэр Найджел бросил трубку.

      Записав даты на бумажке, чтобы не перепутать, Ред снова пошёл к лестнице, но потом вернулся, снял с рычага телефонную трубку и положил на стол.

      В комнате Ардена всё было по-прежнему: шторы были точно так же задёрнуты, однако в пасмурный день свет, наполнявший комнату, казался не красным, а просто блеклым и серым, и лишь на белоснежных поверхностях: листе бумаги или отутюженной рубашке, брошенной на низкую кушетку, — появлялся слабый пурпуровый отсвет.

      Ред, нервно крутя свой мастер-ключ в пальцах, подошёл к бюро. С ним было всё понятно, но в комнате явно скрывались тайники: Арден откуда-то отсюда принёс безымянную книгу Виктории де Вер, а такую толстую пачку бумаги надо было где-то спрятать. Ред кружил по комнате, постукивая по стенам, приподнимая картины, задирая углы ковров и нажимая на планки паркета, открывая шкафы и осторожно перекладывая стопки одежды. Он просовывал ладони между аккуратно уложенными кашемировыми свитерами и водолазками, между бриджами для верховой езды и стёгаными домашними куртками, но единственной его добычей становились пахшие тонко и горьковато саше.

      Через двадцать минут Ред начал сомневаться, что это занятие имело смысл — особенно когда он действовал вот так лихорадочно-торопливо, без всякой схемы, кидаясь сначала к комоду, а от него в другой конец комнаты к часам на каминной полке, подумав вдруг, что ведь и в их большом корпусе можно хранить небольшую пачку писем или фотографий.

      Ред решил вернуться к бюро. Всё оставшееся время он перебирал хранившиеся там письма. Сами по себе они могли бы стать находкой для историка, так как многое рассказывали о жизни семьи Торрингтонов начиная с конца двадцатых годов, но для Реда были бесполезны. Если Ардена иногда и упоминали, то всего лишь из вежливости спрашивая у леди де Вер или её сына, как дела у Филипа. По-настоящему он, кажется, никого из родственников и друзей не интересовал.